Испорченные сказания. Том 4. Шаг за рубеж

Крас Ксен

– Милорд Холдбист, разве вам не приходил указ регента? – До последнего Проницательный сохранял отстраненность настолько, насколько мог.

– Приходил, наверное. Я не помню… Я был расстроен пропажей отца, отряды ничего не нашли. Дядя Ренрог тоже отправился на поиски. Быть может, я упустил что-то, что было написано меж строк?

– Его Высочество не писал меж строк. Он предупреждал, четко формулировал каждое послание, и, скорее всего, мои братья зачитывали вам все, что хотел донести регент – мы стараемся быть исполнительными, и если нам сказано донести до сведения, то так и происходит. Вы подписывали бумагу о получении вами указа?

– Не

знаю. Я что-то подписывал, когда прибыли рыцари. Мне сказали, что надо это сделать, и я подписал, ведь так положено. Я увидел их, сир Тордж, и подумал, что они хотят сообщить мне об отце – он ведь направлялся из Санфелла, когда пропал. Я полагал, что они знают, но они говорили совсем о других вещах. И матушка, она тоже вышла встречать рыцарей и была убита горем, когда поняла, что эти люди не принесли никаких вестей. Ей сделалось дурно, и я подписал все, что мне давали, чтобы сиры оставили нас в покое и ушли. Ох, помнится, я повел себя как плохой хозяин – я даже не пригласил их отдохнуть с дороги… Надеюсь, они не в обиде!

– Милорд, доказать, что вы не ведали, что творите, будет невозможно. Если вы поставили свою подпись, если вы заверили свой ответ об осведомлении гербовой печатью, то каким образом регент должен понять, что вы не лжете?

– Но ведь я не лжец! И моя матушка подтвердит это, если потребуется. Я никогда не врал ей, даже когда я делал что-то неправильно, то признавался в этом.

– Боюсь, вы уже не ребенок, чтобы за вас говорила леди Холдбист.

– Я понимаю. Что же мне делать?

В тот день сир Тордж вспомнил историю о юном оруженосце, которого хотели осудить за воровство. Ученик рыцаря, послушав друзей, явился в королевскую кухню, прошел через незапертые двери, набрал для себя и товарищей свежего хлеба, пирогов и собрал целую корзину мяса с сыром. Когда его спросили, что он забыл там, мальчишка заявил, что ему разрешил это делать сам Его Величество, и ушел с гордо поднятой головой.

Уже к вечеру того же дня глупца поймали и отвели к советнику, где, в процессе долгих расспросов и благодаря дотошности мудреца, удалось выяснить, что несколько бастардов и пятый сын лорда Ветви Лавсторм решили таким образом подшутить над только учащимся читать оруженосцем. Они подсунули мальчишке королевский указ, что был отмечен подписью и печатью, указали ему на слова «сыр», «хлеб», «рыцари» «воспитанники сиров» и «дозволено» и сказали, что эти бумаги доказывают, что ученики рыцарей могут брать все, что им необходимо для питания, прямо с королевской кухни. Указ, как несложно догадаться, не имел к этому никакого отношения.

Поскольку у грамотных приятелей случились боли в ногах и животе, а некоторые сказали, что не хотят появляться на кухне потому, что поругались с мальчишками-слугами пару дней назад, вызвался тот самый оруженосец. Его отправили бы на виселицу, но советник постарался выяснить полную картину произошедшего, а Его Величество заступился за мальчишку и простил тому украденное пропитание.

После неприятной истории тот оруженосец первым делом научился читать, затем понял, что сразу верить в невиновность или, напротив, вину человека не стоит ни в коем случае. А после он же, спустя всего несколько лет, стал рыцарем и получил оправданно прозвище Проницательный. И никто уже и помыслить не мог о том, чтобы припомнить сиру то самое воровство, хотя многие из тех, кто теперь был его братьями, прекрасно знали об ошибке и спасении.

Может быть, именно потому, что лорд Холдбист говорил и выглядел очень похоже на того неспособного думать наперед оруженосца, обманутого своими же, сир захотел помочь юноше. Маловероятно, что Робсона в самом деле пожелали выставить в дурном свете, кому бы это могло потребоваться? Быть может, братья не зачитали лорду указ, а сам он не нашел для этого времени. Быть может, он не осознал всей серьезности сказанного Клейсом. Бывало, что правители грозились, но ничего не воплощали в жизнь. Да, это не являлось оправданием, но, тем не менее, Тордж обязан был вмешаться. Сир не позволит несправедливости свершиться – в конце концов, рано или поздно приходит время раздавать долги. Спасение за спасение.

– Что же сподвигло вас оставить миледи Холдбист в столь страшное время, когда пропал и ваш дядя, собрать войско и отправиться на войну?

– Матушка узнала, что теперь главный враг ее племянника – Зейир Флейм. Мы виделись с ним на нескольких праздниках, но она знала лорда куда лучше. Она поведала, что лорд Флейм страшный человек, говорила, что ему надо лечиться на острове Фейт, и еще много всего, после чего ей сделалось хуже. Лекари смогли ей помочь, но она все время переживала и винила себя в том, что не может уберечь от чудовища сына дорогого брата. Болезнь не позволила ей добраться до Этернитифелла и проститься с Джуром Глейгримом. Матушка говорила, что, кроме меня и Рианы, лорд Раял ее последний родной человек, ведь Хагсон уже, скорее всего, мертв. Она так переживала из-за брата милорда Глейгрима, так переживала. И беда с Ротром…

– Вы очень близки с миледи Холдбист, – заметил вслух сир Проницательный.

– Отец уделял много времени Ротру, мой брат должен был перенять место правителя и потому нуждался в постоянных советах и уроках. Матушка переживала, что рано или поздно Риана оставит ее и отправится в дом мужа, а Ротр – займется делами. Она верила, что я всегда буду рядом с ней. Ох, что же будет с матушкой, если она узнает, что мне грозит? Не говорите ей, если меня казнят! Прошу вас, не стоит. Это разобьет ей сердце!

– Я уже говорил вам, милорд Холдбист, что переговорю с регентом и попробую вам помочь. Я не отказываюсь от своих слов. Скорее всего, вам придется очень стараться после, чтобы заслужить вновь доверие Его Высочества. Уверен, что у вас это получится. Не переживайте до того, как беда успела коснуться вас, быть может, вам даже не станут ставить в вину подобную глупость…

Но лорд Форест ничего не забыл. Главных соперников, непримиримых врагов, тех, кто и был повинен в войне, лорда Глейгрима и лорда Флейма не стали заключать под стражу, они находились в замке скорее как гости, а Робсона почти насильно, как щенка за шкирку, уволокли рыцари из Серого Братства. Все время, пока лорд Холдбист мог, он вертелся и смотрел на сира Торджа, надеясь на его помощь. Так, как в свое время Тордж смотрел на наставника, извиваясь в крепких руках стражи.

Воспоминание вынудило рыцаря тут же явиться с просьбой о пощаде для северного лорда, и, почти не осознавая неправильности деяния, сир принялся наседать на друга. Можно сказать, что он не давал тому прохода, будто Клейс обратился в привлекательную незамужнюю леди, единственную на весь город, а рыцарь – в молодца, только что вернувшегося из полного лишений похода со славной победой. И чем больше регент отмахивался от него и заявлял, что сам в состоянии решить, что делать с лордами, тем больше Проницательный сир желал добиться справедливости.