Исповедь авантюристки (Незнакомец)
Шрифт:
– Оставь ее. Может быть, позже нам удастся чего-нибудь добиться, – сказала она сестре, которая безуспешно пыталась услышать от дочери хоть слово.
По собственному опыту Аполония знала, что когда дети сильно напуганы или смущены, с ними надо обходиться особенно деликатно. И тогда по прошествии некоторого времени они могут впустить взрослого в свой маленький мир. Так и произошло. Уже на следующий день, когда еще гостившая в пансионе Аделия задремала с книгой в кресле, Аполония призвала Лизу и посадила к себе на колени. Некоторое время обе молчали. Аполония перебирала русые волосы девочки, доставшиеся ей от сестер Манкевич. Лиза обняла тетку и
– Поля, я видела этого карлика!
Аполония отшатнулась от девочки с неподдельным ужасом.
– Глупости! Ты не могла видеть того, чего не существует!
– Нет, я видела его, – упрямо повторила девочка.
– Хорошо, если ты его видела, то расскажи, каков он из себя?
– Он маленький, но выше меня. И такой весь… какой-то как гуттаперчевый. Глаза маленькие, противные, и весь он противный, гадкий. Гадкий…
Рот ее искривился, и она приготовилась заплакать.
– Погоди, погоди реветь, – строго произнесла Аполония, полагая, что расспросами она убедит ребенка в иллюзорности видения и тем самым успокоит ее.
– А что на нем было надето? Припомни.
– Не знаю, – протянула девочка. – Что-то было надето, пальто как будто, шапка по брови, и волосы торчат… Носом шмыгает… Пальцы такие длинные, холодные и мокрые…
Аполония с недоумением взирала на племянницу. Получалось, что та действительно описывала нечто реально увиденное.
– Он что, трогал тебя?
– Он взял меня за руку и повел.
– Куда? – прошептала осипшим от страха голосом Аполония.
– В свое царство тьмы. Так он сказал. Но я не могла туда идти. Мне было так страшно, я боялась, что меня станут искать и не найдут. Я вырвалась и убежала.
– Боже милостивый! – Это вскрикнула Аделия, которая, притаившись кресле, слышала весь разговор. – И где же то царство тьмы, куда он тебя потащил?
– Я не знаю, маменька! – Девочка стала дрожать и плакать. – Темно было, я не помню, не помню. Я убежала и спряталась под одеяло!
– Полно, полно! Не плачь, не плачь, солнышко! – Аполония прижала девочку к себе. – Тебе привиделся дурной сон! Это видение, так бывает! Ты убежала от своего сна и спряталась, а где, не помнишь. Я тебя понимаю, у меня самой так бывало.
– Какая странная, непонятная история! – Аделия решительно встала и притянула девочку к себе. – Не нравится мне это!
Сестры обменялись многозначительными взглядами. Решение госпожи Липсиц забрать дочь домой еще более окрепло.
Аполония устало направилась в класс. Она должна была провести урок по древней истории вместо Андрея Викторовича. В голове все перепуталось: Рамсес, Солон, Навуходоносор. Она с трудом вспоминала, что объясняла ученицам на прошлом уроке. И еще этот жуткий карлик! Снова карлик! Но ведь это невероятно! Не может одно и то же видение являться разным людям. Когда она вернулась, то нашла сестру в большом волнении.
– Я вот что думаю, Поля. Наверное, это болезнь, когда маленьким девочкам мерещится одно и то же. Передаются же болезни по наследству, наверное, и видения передаются. Вот Лиза и наследует твоего, – она многозначительно подчеркнула, – твоего карлика!
– Я сама обескуражена рассказом Лизы. Но здесь кроется какая-то непонятная особенность. Помнишь ли ты тех учениц, которых в прошлом году забрали родители из пансиона, после чего и начались все наши неприятности? Если ты помнишь, то они тоже лепетали что-то невнятное, вроде видения каких-то маленьких человечков. Тогда это сочли болезнью,
– А как тогда насчет твоего собственного карлика? Как объяснить, что именно твое видение теперь не дает покоя моей дочери?
Аполония устало пожала плечами, не зная, что ответить. Да где же Андрей, в конце концов?
Воспитанница Института Аполония Манкевич попала в лазарет. У нее был сильный жар, невыносимая головная боль и слабость. Лазаретная дама уложила ее в постель, доктор осмотрел, прописал микстуры и холодные компрессы. Лазаретная горничная хлопотала около больной, непрестанно меняя мокрые полотенца и уксусные примочки на горячем лбу. Девушка металась в бреду. Сквозь туман жара, в горячке уплывающего сознания ей виделись мать, классная дама, доктор, опять мать и сестры. Может, они и впрямь приходили к больной, а может, ей только мерещилось их присутствие. Аполония не могла различить явь и болезненный сон. И вдруг среди всех этих лиц она с удивлением увидела некую странную фигуру.
Небольшого росточка, огромная голова, сморщенное лицо, длинный, с отвратительной бородавкой нос. Девушка силилась понять: кто этот посетитель, пришедший навестить больную? Но утомленное болезнью сознание отказывалось дать вразумительный ответ. Карлик, а ей показалось, что это именно карлик, хихикая и потирая руки, присел на край кровати.
Аполония отодвинулась к стене, чтобы не соприкасаться с незнакомцем, и попыталась спросить его, кто он и что ему угодно. Однако пересохший язык и воспаленная гортань издали только булькающий звук и надсадный хрип. Морщинистая рука незнакомца откинула край одеяла и прикоснулась к ноге девушки. Та вздрогнула от омерзения и страха. Прикосновение оказалось липким и влажным. Губы карлика снова разъехались в отвратительной улыбке, а огромная бородавка на носу задергалась и затряслась. Аполония собрала все силы и попыталась пнуть незваного посетителя. Ей показалось, что ее нога будто провалилась в вату. Сознание затуманилось, и все исчезло.
На другой день, а может, это было и через день, опять же к ночи, незнакомец снова явился в комнату больной девушки. И снова, не говоря ни слова, потирая руки и отвратительно гримасничая, попытался приблизиться к ее кровати. На сей раз Аполония не стала дожидаться прикосновения липких ладошек карлика и, приподнявшись из последних сил, запустила в него подушкой. Пришедшая поутру горничная только качала головой: «Бедное дитя, какой сильный бред, как разметалась, горемычная!»
Она обтерла воспаленный лоб девушки, подняла подушку и, охая, пошла за лазаретным доктором. Доктор снова обследовал больную, слушал трубочкой грудь, выстукивал костяшкой пальца. Аполония, чуть жива, едва шевеля языком, пыталась поведать доктору о ночном посетителе.
– Карлик, говорите? При такой температуре и бреде и не такое привидится. Пройдет, милая, пройдет. Не бойся, гони его в шею! А коли не захочет уходить, то мы ему живо клистир поставим и касторкой напоим, сразу убежит! Так и передай своему карлику, скажи, доктор его накажет, если он и впредь тебя побеспокоит.
Аполония слабо улыбнулась и смутилась от шутки доктора. В эту ночь карлик появился снова, но на этот раз девушка уже не боялась его. Едва заметив маленькую щуплую фигурку, Аполония села в постели и принялась звать горничную. При первом же звуке ее голоса незнакомец исчез, криво и зло усмехаясь.