Исповедь экономического убийцы
Шрифт:
Оппозиция нарастала, и в 1965 году произошел переворот. Сукарно избежал уничтожения только благодаря сообразительности своей любовницы. Многие из высокопоставленных военных и его ближайших соратников были менее удачливы. События напоминали то, что случилось в Иране в 1953 году. В конце концов ответственность за все возложили на Коммунистическую партию, прежде всего на то ее крыло, которое было ориентировано на Китай. Затем последовала организованная военными резня, было убито по разным подсчетам от трехсот до пятисот тысяч. В 1968 году глава военных, генерал Сухарто, стал президентом [17] .
17
Больше
К 1971 году укрепилось намерение США изменить прокоммунистическую ориентацию Индонезии, так как исход Вьетнамской войны становился все менее предсказуемым. Летом 1969 года президент Никсон начал частичный вывод войск из Вьетнама. Стратегия США перестраивалась с учетом глобальной перспективы. Теперь стратегическая задача состояла в том, чтобы не допустить эффекта домино, когда одна страна вслед за другой стали бы примыкать к коммунистическому лагерю. Внимание сосредоточилось на нескольких государствах, Индонезии отводилась ключевая роль. Проект электрификации МЕЙН был частью всеобъемлющего плана установления американского влияния в Юго–Восточной Азии.
Американские внешнеполитические силы предполагали, что Сухарто сыграет для США ту же роль, что и шах Ирака. Кроме того, они надеялись, что Индонезия станет примером для других стран региона. Вашингтон частично основывал свою стратегию на предположении, что успех в Индонезии положительно скажется на всем исламском мире, в частности на взрывоопасном Ближнем Востоке. К тому же, помимо всего прочего, в Индонезии была нефть. Никто не знал размера запасов и их качества, но эксперты нефтяных компаний предполагали, что там имеются богатейшие возможности.
По мере того как я все глубже погружался в чтение книг в Бостонской публичной библиотеке, мое возбуждение нарастало. Я стал представлять предстоящие приключения. Работа на МЕЙН позволила мне поменять тот суровый образ жизни, который вел, служа в Корпусе мира, на куда более приятный и даже роскошный. Время, которое я проводил с Клодин, уже было реализацией некоторых моих фантазий. Все складывалось слишком хорошо. Моя теперешняя жизнь была частичным вознаграждением за годы, проведенные в заключении в школе для мальчиков.
И еще кое–что происходило в моей жизни: у нас с Энн не складывались отношения. Наверное, она чувствовала, что я веду двойную жизнь. Я объяснял это прежде всего чувством обиды на нее за то, что она силой вовлекла меня в семейную жизнь. Не важно, что она нянчилась со мной и поддерживала меня в нелегкие дни нашей работы в Эквадоре: я все еще воспринимал ее как воплощение моего подчинения родительской воле. Конечно, сейчас, с расстояния прожитых лет, я понимаю, что решающим фактором все–таки были наши отношения с Клодин. Я не мог рассказать Энн о них, но она все чувствовала. Так или иначе, мы решили разъехаться.
Однажды в 1971 году, примерно за неделю до моего отъезда в Индонезию, придя в квартиру к Клодин, я увидел накрытый стол, на котором стояли сыры, хлеб и бутылка божоле. Она подняла бокал.
— Совершилось. Ты смог! — Она улыбнулась, но улыбка показалась мне не вполне искренней. — Теперь ты один из нас.
Мы немного поболтали. Потом, когда мы уже допивали вино, она посмотрела на меня взглядом, которого я никогда раньше у нее не видел.
— Никогда не говори никому о наших встречах, — сказала она жестко. — Если расскажешь, я тебя не прощу никогда. Я вообще буду отрицать знакомство с тобой. — Она пристально посмотрела на меня — и это был, наверное, единственный раз, когда я испугался ее, — и затем холодно рассмеялась. — Рассказы о нас могут поставить под угрозу твою жизнь.
Я был ошеломлен. Я чувствовал себя ужасно. Уже позже, возвращаясь от Клодин, я понял, как умно была придумана вся схема. Все наши встречи с ней проходили у нее в квартире. Не существовало никаких доказательств нашего знакомства. Никто из МЕЙН никоим образом не был вовлечен в наше общение. В чем–то я был благодарен ей за прямоту: она не обманула меня так, как это сделали мои родители в отношении Тилтона и Миддлбери.
Глава 4. СПАСЕНИЕ СТРАНЫ ОТ КОММУНИЗМА
У меня было романтическое представление об Индонезии — стране, в которой мне предстояло провести следующие три месяца. В некоторых прочитанных мной книгах мне встречались фотографии красивых женщин в ярких саронгах, экзотических танцовщиц с острова Бали, шаманов, дышащих огнем, воинов, управляющих длинными, выдолбленными из дерева каноэ в изумрудных водах у подножия курящихся вулканов. Особенно впечатляющими были картинки с великолепными галеонами под черными парусами. Они принадлежали пользующимся дурной славой пиратам–бугинезам, которые все еще обитали в морях архипелага и которые когда–то терроризировали европейских моряков, так что те, возвращаясь домой, пугали ими своих детей: «Веди себя хорошо, а не то бугинез придет». Боже, как эти картинки волновали мое воображение!
История и легенды этой страны изобилуют масштабными фигурами: гневные боги, драконы Комодо, вожди племен. Древние сказания, появившись задолго до рождения Христа, совершили путешествие над горами Азии, над пустынями Персии, над Средиземным морем и глубоко укоренились в нашем коллективном сознании. Уже сами названия островов — Ява, Суматра, Борнео, Сулавеси — будоражат ум. Это была страна мистики, мифов, эротической красоты; ускользающее сокровище, которое искал, но так и не нашел Колумб; принцесса, вожделенная, но не обретенная Испанией, Голландией, Португалией, Японией; земля фантазий и мечты.
Я ожидал слишком многого, думаю, что мои ожидания были сродни тем, с которыми сюда стремились великие первооткрыватели. Однако, подобно Колумбу, мне следовало бы умерить свою фантазию. Возможно, мне уже надо было знать, что путеводная звезда указывает на путь, не всегда совпадающий с тем, что мы рисуем в своем воображении. Индонезия обладала сокровищами, но она не была вместилищем лекарств от всех моих недугов, каковой мне представлялась. На самом деле мои первые дни в душной от жары и влажности столице Индонезии, Джакарте, в конце августа 1971 года были ужасными.