Исповедь Мотылька
Шрифт:
— Все хорошо, я справлюсь, — кивает Пуговица.
Ирина ведет меня в ту часть зала, где почти нет людей.
Тут нам никто не помешает, если разговаривать в пол голоса.
— Южина? Ви? — Ирина говорит немного с надрывом, как будто я успел очень сильно ее обидеть, хоть у меня ноль мыслей, чем именно. — Эвелина Южина? Я ничего не путаю? Это тот самый Южин?
— Пашина дочь, — чтобы не развивать догадки, сразу говорю я.
Ирина кое-что знает.
Как и все, кто был рядом в то время.
— Ты… — Ирина делает глоток, находит взглядом Ви, которая, как
— Девятнадцать лет, — озвучиваю царапающего меня самого цифру. — И это совсем не то, что ты думаешь.
— Ой ли?
— Это просто в память о друге.
Ирина секунду смотрит куда-то мне в плечо и задумчиво, не обращаясь ни к кому конкретно, говорит:
— Я знаю пару романов, которые начались так же.
Глава четырнадцатая: Эвелина
— Пуговица, что с тобой? Ты как в рот воды набрала. Если это из-за улиток, то я правда пошутил! Клянусь! — На лице Олега неподдельное раскаяние. — Честное рыцарское!
А я даже не знаю, что ему сказать, потому что у моего расстройства целая куча причин, и ни на одну из них я не имею ни морального, ни любого другого права.
Потому что раньше Ирина была просто его спутницей. Я видела их на фото, видела по телевизору, видела, как давали интервью какому-то новостному каналу. И, хоть их связь была очевидна, все это выглядело скорее как крепкие деловые отношения, построенные на фундаменте давней дружбе. Крымова была сестрой его жены — она этого и не скрывала, хоть носила фамилию мужа.
То, что я увидела сегодня, было настолько очевидно, что даже такой неумехе как я, все стало ясно.
Ирина ревновала.
Не с истериками и криками, как это показывают в дешевых сериалах, но с достоинством: оценивая меня, прикидывая, препарируя словно тушку на разделочной доске — по косточкам, по сухожилиям. И пока я мямлила, словно последняя дурочка, она держала королевский вид.
И даже бросила подачку в виде разрешения прийти к детям в больницу, хоть из нас троих только Олег не понял, что будь ее воля — на меня бы повесили запрет приближаться к медицинскому центру минимум на сто метров.
Ну а вторая причина…
Крымова словно создана для такого мужчины, как Олег: подходит ему и возрастом, и ростом, и наверняка во всех других аспектах, которые дополняют их отношения. Это было настолько явно, что, не сомневаюсь, так же сделано Ириной намеренно.
Хорошо, что Олег сам предложил уйти, как только закончился положенный «час вежливости».
Но очень-очень плохо, что я так старалась запить оскомину досады, что очень сильно перебрала. И когда автомобиль Олега притормаживает около подъезда, я с трудом выхожу из салона.
Шатаюсь на каблуках.
Голова кружится.
Настроение полностью на нуле.
Нет, гораздо ниже нуля.
— Пуговица, — Олег придерживает меня под локоть. — Ты первая женщина на моей памяти, которая умудрилась напиться двумя бокалами шампанского.
Женщина… Ну хоть
Не хочу быть для него ребенком.
Я пытаюсь сделать шаг, но ногу уводит куда-то в сторону и последнее, что я чувствую, прежде чем земля уходит из-под ног — Олег подхватывает меня легко, словно бумажную фигурку.
Прижимает к себе.
И я утыкаюсь носом в ароматную рубашку у него на груди.
— Хорошо, что я хоть и старый, но еще ничего себе конь, — посмеивается Олег.
А мне хочется орать, что он совсем не старый!
Что он просто… лучший на всем белом свете.
Когда я была маленькой, Олег часто со мной носился. Конечно, в основном и правда изображая боевого коня, стоя на четвереньках, но однажды, когда родители собрали друзей и мы всей компанией выехали на озеро отдыхать, просто носил на руках. Потому что за день до этого я упала и сломала ногу, и, несмотря на рекомендации врачей перележать в покое хотя бы первых пару дней, с криками и слезами отказалась оставаться под присмотром няни и медсестры. Уже и не помню, почему Олег стал свидетелем моих капризов, но именно он убедил маму взять меня на природу. И даже вызвался со мной нянчиться.
Даже сейчас я хорошо помню печальный и какой-то обреченный взгляд его жены, когда она за нами наблюдала. Совсем не ревнивый, а очень грустный, как будто мы делали что-то такое, что она тоже хотела бы делать, но не могла.
Тогда я чувствовала себя самой счастливой девочкой на свете.
Но сейчас меня словно подогревают изнутри.
Мне хорошо и спокойно, по-особенному тепло. Как будто упала во что-то мягкое и воздушное, и никакие неприятности меня больше никогда не достанут.
Если бы можно было провести так жизнь — я бы согласилась, только скажите, где подписать.
— Пуговица, я не то, чтобы с моралями, — осторожно начинает Олег, — но пить ты правда не умеешь.
— Да, — киваю я, скользя кончиком носа по его рубашке. И улыбаюсь от этого. — Я была не в своей тарелке. Мне показалось…
Прикусываю язык, потому что я уже давно не маленькая, чтобы ябедничать, хоть мне есть что сказать и об Ирине, и о ее не очень дружелюбном взгляде.
Олег ни о чем не спрашивает, пока не ставит меня около дверей квартиры и не делает шаг назад. Я чувствую себя ужасно неловко. Почему-то только сейчас доходит, что он пригласил меня в качестве спутницы, а я не прошла даже самую банальную проверку. Мало того, что выпила лишнего, так еще и жевала как… непонятно кто. Вернее, очень даже понятно.
— Я вела себя просто ужасно, — потупив взгляд, пытаюсь, как могу, высказать сожаление. — Просто не думала, что все будет настолько… официально и правильно. Все эти улитки и тосты, и взгляды, и красивые женщины, которые хотели размазать меня по стенке.
— Ви, ты о чем? — хмурится Олег.
Я мысленно ругаю себя самыми последними словами и понимаю, что втягивать губы в рот, чтобы не сболтнуть лишнего — уже все равно бесполезно. Но именно это и делаю.
— Не слушай и не обращай внимания, — пытаюсь прикинуться беззаботной. — Это говорю не я, а миллион проглоченных пузырьков с градусами.