Исповедь Мотылька
Шрифт:
Тут же кладу на тарелку еще парочку: с ломтиком почти прозрачного хамона и красной рыбой.
Она такая непосредственная, искренняя. Так ярко сияет своим счастьем, что невольно хочется отступить, чтобы не обжечься.
— Ты все-таки выбрался, — отвлекает знакомый женский голос.
Это Ирина. Она у меня за спиной, но Ви как-то сразу меняется в лице и медленно укладывает на тост на тарелку, хотя только что собиралась проглотить и его.
Поворачиваюсь.
Ирина стоит в паре шагах от меня — как всегда безупречно идеальная. Одновременно и строгая, и
— Привет, — мы обнимаемся и изображаем светский поцелуй в щеку. — Не нашел тебя. Отличный вечер! Правда. По-моему, очень по теплому.
Она принимает похвалу со сдержанной вежливостью.
И вопросительно смотрит на мою спутницу.
Возможно, мне просто показалось, но разве вот так Ирина щурится не тогда, когда… недовольна?
Она продолжает рассматривать Ви через мое плечо. Улыбается, но взгляд холодный и прямой.
Что-то не так. Я знаю Ирину много лет, она вела себя более дружелюбно даже когда приходилось пожимать руку людям, откровенно не заслуживающим того, чтобы находиться с ними в одной комнате. Но всегда держала лицо, и я узнавал о ее неприязни только постфактум от нее же самой.
— Спасибо, Олег. — Ирина, наконец, переводит взгляд на меня. — Не хотелось нагонять пафос и толкать громкие речи. Достаточно того, что все это, — делает широкий жест, — окупится. И дети получат шанс. Хотя бы шанс. И, невоспитанный черствый человек, может быть представишь меня своей спутнице?
Я мысленно бью себя по лбу, отступаю и подталкиваю Ви вперед.
Она напряжена — даже сквозь платье чувствую, как позвоночник под моей ладонью натянут до предела. Для Пуговицы все это первый «выход», она и так не в своей тарелке, а тут еще и я, вместо того, чтобы принять удар, не выдерживаю этикет.
— Ирина, знакомься — Эвелина Южина. Ви — Ирина Крымова, хозяйка сегодняшнего вечера, моя старая подруга и просто замечательный человек.
Брови Ирины чуть сходятся к переносице.
Слежу за ее взглядом и замечаю, что Ви прикрывает рот ладонью, чуть не плача с досады.
Точно, она же только что отправила в рот целый тост. Они небольшие, но вместе с начинкой, явно требуют времени на «разжевать».
Одними губами прошу быть с малышкой снисходительной, и надеюсь, что Ирина поняла, потому что, при всех тех хороших делах, которые она делает, ее вряд ли можно назвать терпеливым человеком.
Но Ирина протягивает руку, сама пожимает несмело вытянутую в ответ ладонь Эвелины, называется:
— Ирина Крымова.
Пуговица, наконец, прожевав, тут же охотно и энергично трясет ее руку.
— То, что вы делаете — это… очень важно и очень правильно! — даже не пытается скрыть свое восхищение Пуговица. — Люди должны видеть, что есть те, кому они должны помогать.
— Должны? — Лицо хозяйки вечера немного разглаживается. — Боюсь, что если бы все эти крепко стоящие на ногах гости делали то, что «должны», бедным детям так и пришлось бы и дальше писать письма фее, и надеется на
— Ирина большой скептик, — пытаюсь сгладить урок правды жизни.
— А Олегу нужно было родиться лет на сто раньше, потому что порой он слишком хорош для этого мира.
— Ну ты уж не делай из меня мистера Дарси.
Ирина берет бокал у проходящего мимо официанта и я, пользуясь случаем, беру еще один — для Ви. Она несмело обхватывает его пальцами, потом бросает взгляд на то, как держит его Ирина — за ножку, слегка покачивая из стороны в сторону.
— Нечего смущаться, Эвелина, — подбадривает ее хозяйка вечера. — Девяносто пять процентов людей не имеют ни малейшего представления как обращаться с приборами, бокалами и рюмками. В том числе — в этом зале.
Ирина искренно улыбается. Нет ни намека на то, что минуту назад выглядела довольно враждебно.
Но что тогда это было? Ревность? Да ладно. Она сама много раз говорила, чтобы я снова женился. Говорила даже когда мы начали вместе спать. Не думаю, что кривила душой. Мы оба знаем, что никогда не будем полноценной парой. Потому что оба сломаны и каждый — со своей стороны. Нас как ни сложи — целое не получится.
— Итак, Эвелина, чем вы занимаетесь?
— Я — художник, — смущается Пуговица. — Очень начинающий и не особо талантливый.
— По-моему, это просто кокетство, — легонько подтрунивает Ирина.
Я знаю, что это не от злости, а потому что она вот такая: прямая, откровенная, не привыкшая юлить там, где считает это совсем необязательным.
— Я видел ее работы, — встаю на защиту своей маленькой «невесты». — Она очень скромничает. Серьезно, Ир. А ты знаешь, что я крайне скептически отношусь ко всякой непонятной мазне. Может быть… — Мысль приходит так быстро, что даже не успеваю ее толком обдумать. Ира, Ви ведь может провести пару уроков для малышей прямо в центре? Это ведь что-то вроде приятного досуга.
Ирина несколько секунд думает.
Пуговица потихоньку жмется к моему плечу.
— А ведь это отличная идея, — с широкой улыбкой выдает Ирина. — Их здоровьем занимаются врачи, но детям катастрофически не хватает простых радостей. Уроки рисования — это замечательно. Уверена, маленькие пациенты будут счастливы и хоть ненадолго отвлекутся от капельниц.
Мы оба ждем реакцию девчонки, но она только жадно глотает шампанское. Сразу до дна.
Кто-то будет навеселе?
— Ви? — напоминаю о своем существовании. — Все хорошо? Ты же хотела помочь.
— Да… — неуверенно говорит она. И уже смелее, с внезапно вспыхнувшими глазами. — Конечно, да! Я буду очень рада! Я очень постараюсь!
— Ну и отлично. Олег оставит вам мой телефон. Позвоните, как только решите начать. Я все устрою. А пока прошу прощения, но мне придется украсть вашего кавалера. — И нарочно берет меня под руку, не дожидаясь даже формального ответа. — Буквально на пять минут. Верну его даже лучше, чем был.
— Конечно-конечно, — кивает Ви.
— Обязательно попробуй те тарталетки с лимонным кремом, — говорю, делая шаг за Ириной. — Я быстро. Ничего не бойся.