Исповедь Мотылька

Вечерина Анастасия

Девушки, милые, объясните мне, непонятливому – что тут может быть приятного и какое удовольствие от этого можно получить?

Но речь не об этом. А о том, что, дабы подкрепить свои слова действиями, она хочет показать мне пример такого танца. Не знаю, откуда у нее взялось такое желание, но подозреваю, что это как-то связано с тем фактом, что бутылка на столе давно пуста, а от шампанского остались только воспоминания да искрящийся блеск в ее глазах. ;-)

Я, разумеется, не мог отказаться от созерцания такого зрелища, тем

более, что… как бы вам это описать? ...вы можете себе представить нечто среднее между стриптизом и грязными танцами из одноименного фильма? Вот приблизительно так танцевала она. И такой же танец исполняли пляшущие чертики в ее глазах.

Когда она вдоволь натанцевалась, а я вдоволь насмеялся, мы снова падаем на диван. Я обнимаю ее так же, как раньше, и…

Наверное, мне будет трудно описать то, что было дальше. Знаете, есть такая полуигра, полупоединок, для нее еще не придумали названия (называть ее убогим словом «флирт» мне претит), но лучше всего ее характеризует, пожалуй, фраза «хочу, но так просто не дамся, возьми сам, если сможешь». Когда ты никак не можешь понять – что означает эта дразнящая улыбка. Когда, кажется, атмосфера вокруг настолько наэлектрилизована, что ваши взгляды, встретившись, высекают искры. Когда от случайного прикосновения пробегает дрожь по телу, а ваши сплетенные пальцы то ли отталкивают, то ли наоборот притягивают друг друга. И что-то носится в воздухе такое неуловимое, необъяснимое, но осязаемое обоими, и от этой приятной пытки уже мучительно-сладостная истома по всему телу, а ведь, вроде бы, ничего и не происходит…

Я сижу на подоконнике, любуюсь видами ночного города через замерзшее стекло. На улице гуляет народ, хотя давно уже за полночь, то и дело взрываются какие-то ракеты, фейерверки и т.д. Кто-то, стоящий рядом, кладет голову мне на плечо.

Неужели это Мисс Стеснительность? Которая еще совсем недавно боялась меня, как огня?

Я осторожно обнимаю ее за плечи. Снова запускаю пальцы в ее длинные волосы. И пляшут тени на стенах от почти догоревшей свечи, и сами стены почему-то шатаются, и качается пол…

От первого поцелуя она отстранилась. Отвернулась, убрала губы…

– Нет… не надо…

Я почему-то улыбаюсь. Свеча догорела. Комната погружается во тьму. Только через окно льется тусклый свет неоновых фонарей, наполняя все вокруг атмосферой какого-то таинственного сюрреализма. Ее руки на мои плечах. Я глажу ее волосы. И вновь она убирает губы, отстраняется, прячет лицо у меня на груди.

– Нет…

Мои губы – возле ее ушка. Я что-то говорю тихим хрипловатым шепотом. Не помню – что. Почему-то никогда не запоминается, что именно я говорю в такие моменты. Отворачиваюсь, смотрю в окно. Улицы пустеют. Наверное, скоро уже утро. Отхожу от окна. Нахожу ее, прислонившуюся к стене. Видимо, подпирает стенку, чтобы не упала. И снова переплетенные пальцы, горячее дыхание…

Она целует меня сама. Или отвечает на поцелуй? Робкий, почти не заметный, крохотный поцелуйчик. Легкое касание губ и не понятно даже – было ли оно.

– Мне это показалось? Или на самом деле… - не могу сдержать насмешливый тон.

– Показалось! Ничего не было! Забудь, это в последний раз!

– А мне показалось, что в первый…

– Первый и последний!

Она снова уткнулась носом мне в плечо, прячет глаза. Или губы? И вновь тихий шепот на ушко,

и тусклый свет льется в окно, и стены шатаются, и чье-то горячее дыхание на твоей щеке…

– Это тоже был последний раз?

– Ну что ты меня дразнишь????

Второй поцелуйчик был таким же робким и несмелым, но трогательным и нежным, как первый.

– Я не дразнюсь, просто уже запутался – который из них предпоследний, а который послед… ммм!….

Мне затыкают рот поцелуем. На этот раз – настоящим. Я поднимаю ее на руки и несу на кровать. Ее руки обнимают меня за шею, мои пальцы забираются ей под кофту. Она осторожно кусает меня за ушко, взъерошивает волосы. Мои руки уже на ее груди.

– Нет… Не надо…

Тело ее явно откликается на мои прикосновения, но она пытается сопротивляться, отстраняется, убирает мои руки. Что ж, как хотите…

Я глажу ее по спине, кончиками пальцев медленно вожу вверх-вниз вдоль позвоночника, рисую какие-то замысловатые узоры и линии на ее плечах и шее сзади. Она закрывает глаза. Мои руки вновь оказываются на ее груди, снова она пытается их оттуда убрать, несмотря на то, что ей это явно нравится.

Опять проснулись тараканы?

– Нет, не надо… Ну, пожалуйста! Ты не понимаешь, тут дело не в обычных комплексах… все гораздо глубже…

– А в чем же тогда?

Она рассказывает мне историю о том, что «глубже». Обычную, в общем-то, историю впечатлительной девочки, тайно влюбленной в мальчика-красавчика. Которому, на самом деле, она вовсе не нужна. И сама об этом догадывается. Но продолжает мечтать о том, что именно он, и никто другой должен стать ее первым мужчиной. И будет добиваться этого, будет стараться до тех пор, пока… пока не столкнется с жестоким разочарованием. Которое, на самом деле, ожидает ее и в том, и в другом случае.

Я молчу. Я мог бы многое сказать ей сейчас, но… знаете, у каждого из нас свои мечты, и не стоит смеяться над ними, какими бы наивными и глупыми они не казались. Каждый имеет право верить в сказку, каждый имеет право на исполнение своих желаний, какими бы они ни были. Я не хочу быть тем, кто лишит эту девочку ее иллюзий, не хочу, чтобы потом однажды она вдруг сказала, что ее мечта не сбылась из-за меня.

На самом деле она очень милая и добрая девочка. Где-то внутри, если убрать все внешнее, весь этот пласт наносного, ненастоящего - все эти глупые выходки, притворство, комплексы… И я не хочу ее расстраивать, не хочу лишать ее иллюзий, ведь это всегда больно. Нет уж, пусть стремится к своей цели; пусть, если сможет, добьется своего; а если и постигнут ее жестокие разочарования на этом пути, то пусть это случится без моего участия, я не хочу быть тому виной.

– Что ж, дело твое…

Вот интересно, еще совсем недавно мне бы и в голову не пришло париться из-за каких-то подобных заморочек. В прошлом бывали случаи, когда я, не задумываясь, влезал в чьи-то отношения, и меня абсолютно не волновал тот факт, что для кого-то это – нечто серьезное и настоящее, а мне так – поиграться хочется. Но после недавних событий я почему-то стал куда более щепетильным в такого рода делах. Старею, наверное…

Мысленно я послал далеко-далеко тот «милый маленький сюрпризик», заготовленный заранее, который ждет сейчас своего часа в укромном месте. Не будет сегодня никаких крышесносов, никаких волшебных фокусов, ничего не будет.