Исповедь падшего
Шрифт:
Со смелым вызовом в глазах я попытался пройти к выходу, но отец не позволил это сделать. Он снова схватил меня за пальто, словно щенка за загривок, и тут мое затянувшееся терпение дало сбой. Я вышел из себя!
Его руки, подобно клешням, крепко вцепились в пальто.
– Ты никуда не уйдешь! – кричал он.
– А это мы еще посмотрим!
Злость придает сил всякому, кто нуждается в победе. Сделав резкий рывок, я освободился, услышав звук рвущегося пальто, а после, не дав отцу даже нескольких секунд на раздумья для следующего шага, я со всей мощью ударил его кулаком прямо в грудь. Будто сухое старое дерево, он не смог устоять на ногах, отшатнулся и упал, ударившись виском о ступеньку лестницы. Я услышал короткий глухой звук, а после наступила тишина.
Мне понадобилась минута, чтобы прийти в себя, отдышаться и осознать произошедшее. Мой удар стал реакцией на провокацию, своего рода, рефлекс, поддавшись которому я надеялся всего лишь преподнести отцу урок, остановить его, показать, что теперь и сам обладаю достаточной силой для сопротивления. Однако результат вышел куда более радикальный.
– Отец!.. – я окликнул его, медленно подходя ближе.
Его глаза оставались закрытыми, реакции на мой голос он не подавал и совсем не шевелился. Наклонившись и приложив два пальца к пульсу на шее отца, я не обнаружил даже малейшего колебания. Его сердце остановилось, как будто кто-то нажал на кнопку «стоп». Но люди не машины, и, к сожалению, рычага очередного запуска у них нет. Все стало ясно без врачебного вердикта: Френсис Моррэс был мертв.
Глава седьмая. Иллюзия невиновности
Смерть. Что мне было о ней известно? Совсем ничего. Да, моей матушки не было в живых. Ее тело лежало глубоко в земле, а душа «поселилась» на одном из тысяч облаков. Но даже это знание не помогло мне познать смерть. Я никогда не видел маму живой, а потому не считал ее мертвой. Для меня она всегда была бестелесной, невидимой, но при этом существующей. Иных вариантов я просто не признавал.
Вероятно, вам это покажется знакомым: смерть кажется нереальной, простой выдумкой ровно до той поры, пока не доведется столкнуться с ней лицом к лицу, узреть ее мрачный облик. Многие не воспринимают ее всерьез, наивно полагая, будто смогут жить вечно. Но эта глупая нелепость мгновенно исчезает с первой потерей.
Человек – весьма хрупкое создание, а грань между жизнью и смертью слишком тонкая. Один неверный шаг – и все. Жизнь разбивается, как хрустальный бокал, раз и навсегда. В данной ситуации я сам отдал отца в руки смерти, не дожидаясь ее самостоятельного визита. Однако есть люди, чей трагичный уход можно счесть за высшее благо.
– Бетти, идите сюда, скорее!
Женщина незамедлительно выбежала из кухни в коридор и замерла рядом с лестницей.
– Бог мой, мистер Моррэс! – с мгновенно возникшей тревогой она попыталась привести его в чувства.
– Бетти, это бесполезно: сердце остановилось.
– Что значит остановилось? Всего пару минут назад я слышала голоса вас обоих! Ой! – служанка с тяжелым вздохом прижалась спиной к стене, положив руку себе на лоб.
– Вам плохо?
– Нет-нет, я просто в шоке. Поверить не могу. Как это произошло?
– Почти мгновенно. Он схватил меня, не позволял уйти, а я толкнул его слишком сильно, как видите. Это я его убил!
– Тссс… Кто-то идет.
Я тут же замолчал и обернулся.
Вниз по лестнице спускалась Сью. Увидев безжизненное тело Френсиса Моррэса, девушка издала такой оглушающий крик, наполненный ужасом, что казалось, его услышали даже в соседнем доме.
– Тише, милая! Все хорошо! – Бетти подбежала к молодой служанке и прижала ее к себе, как родную.
– То есть как, хорошо? Что с мистером Моррэсом? Почему он лежит на полу? – испуганно проговорила она.
– Произошел несчастный случай. У хозяина закружилась голова, он упал и ударился насмерть. Я и Мартин ничего не смогли сделать. Всему виной – его шаткие нервы и все эти истерики. Мистер Моррэс не щадил ни себя, ни других, вот и поплатился.
Я удивился, как ловко Бетти сумела скрыть истину, но возражать против данной версии не стал.
– Ступай, дорогая! Умой лицо, выпей воды, а я пока позвоню доктору.
Бетти дождалась, когда Сью скроется в другой части дома, и только потом подошла ко мне.
– Почему вы солгали? – шепотом поинтересовался я.
– Потому что мистер Моррэс не заслужил справедливости. Он досаждал Вам при жизни. Не хочу, чтобы и после его смерти Вам пришлось страдать, расплачиваясь за его никчемное существование. Он получил то, чего заслужил. Думаю, даже Бог не станет судить вас, а я – тем более! И от всех остальных мы должны скрыть правду!
Вдруг раздался стук во входную дверь.
– Это Дэн. Мы должны были встретиться по истечении часа у калитки! – сказал я и ринулся к двери.
– Мартин, постойте! Никому не говорите о случившемся и своему другу тоже! Вы не можете знать, как он к этому отнесется. Понимаете? – она взяла меня за руку и настойчиво смотрела в глаза, дожидаясь ответа.
– Да, конечно! Он ничего не узнает, будьте спокойны! Я сам открою.
– Мартин, кажется, я тебя перехвалил: жду уже десять минут! – воскликнул Дэн.
Я не знал, как ему все сказать, как объяснить причину опоздания, а потому совсем растерялся. Должно быть, мое лицо и некоторое потрясение в глазах сказали все сами, без слов. Дэн в одно мгновение стал крайне серьезным.
– Что произошло, Мартин? Ты какой-то бледный… Совсем на себя не похож.
– Ты был прав: мне не стоило заезжать домой.
Я отошел в сторону с виноватым видом и пропустил друга в дом. Пройдя в коридор, Дэн увидел итог нашей с отцом ссоры. В отличие от Бетти и Сью, Дэн не издал ни ужасающего крика, ни тревожных слов. Более того, он не был удивлен.
– Я не экстрасенс, и моя интуиция развита не достаточно хорошо, однако что-то подсказывало мне: твоя встреча с отцом закончится неприятностью.
– Доктор Риверс уже едет, – в коридор вернулась Бетти. – Я все ему объяснила. Надеюсь, полицию не придется вмешивать. О, простите, я прервала ваш разговор!
– Ничего, Бетти, это Дэн Мак’Коллин, мой друг из колледжа, о котором я рассказывал.
– Мэм, рад знакомству! – Дэн учтиво склонил голову. – Я тоже о Вас наслышан. Мартин со мной крайне искренен касательно своей жизни. Жаль, что наша встреча состоялась в столь неприятной обстановке!