Исповедь Стража
Шрифт:
Вернулся к себе я в страшном замешательстве. Стража пока была та же самая, но все уже знали о приказе — людей переводили в гарнизон. Через день. Значит, у меня еще день… Что же, Борондир, тебе теперь тоже не придется спать…
Я не стал ему лгать. Рассказал все. Он поверил мне. Сразу поверил. Я, честно говоря, не думал, что он настолько сильно испугается. Не за свою жизнь — за Книгу. И за меня.
— Вы должны бежать. И как можно скорее. Вы не знаете… не знаете… он вас везде найдет.
— Кто — он? Кто?
— Тот, кого вы зовете Советником.
— Кто он?
Он лишь покачал головой.
— Уходите.
— Куда, если он везде меня найдет?
Он пристально посмотрел на меня. Затем опустил взгляд.
Долго молчал. Потом решительно поднял голову.
— Дайте мне карту. И чистый лист пергамента. Я укажу вам путь…
— И вы тоже?! — взвыл я.
— Что?
— Да в Книге вашей постоянно — «я укажу вам Путь». Чуть что — Путь указывают.
— Да идите вы! — поморщился он.
Я с легким сердцем рассмеялся. Он, оказывается, умеет действовать, когда надо.
Ну вот. Мой арестант меня спасает. Все же мы хотя бы немного друг другу доверяем. Мы сидим. Уже сильно за полночь.
— Позвольте мне еще раз взять Книгу. Ведь мне больше не увидеть ее…
— Почему?
— Мне не выйти отсюда живым. Если он обо мне узнает…
— Кто — он? Кто?
— Это, моя война, Галдор, поймите.
— Нет уж, теперь и моя. И я не успокоюсь, покуда не выясню, что это за новый Зигур 2 такой и откуда он взялся.
Он смотрит на меня так, что я понимаю, что почти попал в цель. Это Саурон? Нет, не может быть, невозможно! К тому же тогда Борондир не испугался бы… Кто этот Советник? Даже если Борондир и не скажет мне — я должен это выяснить сам.
2
Имя Саурона в Нуменоре, букв.: «Колдун»
Слишком все это напоминает историю Нуменора. Неужели все снова повторяется?
И кто встанет на пути новой Тени?
— Советник не узнает о вас. А если и узнает, то поздно. Я уже кое-что предпринял.
— Почему вы спасаете меня?
— Потому, что наш спор не закончен, — усмехаюсь я. — А вы-то почему меня спасаете?
Он тоже усмехается.
— Но ведь наш спор не закончен. Я отнюдь не потерял надежды убедить вас.
— А я — вас, — ухмыляюсь я.
— Дайте мне Книгу.
Я подвинул к нему тяжелый черный том. Он раскрывает его. Гладит страницы. Закладка лежит на том самом месте, где написано: «Память — полынный цвет».
Заголовок — на синдарине. Текст — ах'энн…
ДАГОР РУТ — ВОЙНА ГНЕВА
И он начинает читать. Нет, не читать. Он знает этот текст наизусть. Он говорит сначала на ах'энн — я понимаю его слова. Красивый, звучный язык. На нем приятно говорить. Потом… потом я уже не понимаю, на каком языке он читает и читает ли.
Он запрокинул голову, прикрыл глаза, щеки его пылают.
Он говорит. Это странно. Странная мелодика речи, плавные волны, рваный ритм, ощущение ветра, далекий грохот барабанов, вой ветра, голоса, звон оружия, далекая песня… И медно звенящие, четкие, звучные, живые слова…
Я не понимаю слов. Я падаю… падаю… падаю… Я вижу…
…ДАГОР РУТ… Война Гнева…
ДАГОР РУТ, Дагор Рут — глухим барабанным боем звучат в ушах слова. Далекий чуждый голос, доносящийся из глубины веков…
Я вижу. Я ощущаю гнетущее предчувствие беды, тяжкое, от него на душе — вязкая тоска…
Я вижу блистательное воинство Валинора, сходящее на берега Смертных Земель, и мне страшно от вида его грозного, прекрасного, беспощадного величия.
Они чисты и беспощадны…
Я вижу словно с птичьего полета — сверкающая змея ползет по земле, сверкающая рана разверзается на теле Арды. Нет, Арты.
Мне страшно.
Я вижу черный замок, величественный в своей обреченной суровой красоте. Я лечу, я — птица, я влетаю в высокое стрельчатое окно…
Я вижу, как бесконечно усталый, измученный человек с глазами, похожими на две умирающих звезды, с изуродованным, но прекрасным даже в своем уродстве лицом сидит, обхватив голову руками…
Как воины дают последнюю клятву — и он не может отослать их, как отослал детей и женщин, тех, кто должен сохранить знания, память…
Как отослал своего сына.
Я слышу этот немой стон — «сын мой»… Он ушел, унося в душе невероятную тяжесть невольного предательства, но он останется жить, жить…
Я вижу последний пир — грустный, строгий и прекрасный, когда уже все сказано и все решено… А завтра будет рассвет, но конца дня не увидит никто…
Мне страшно. И хочется кричать — нет, этого не должно быть, как вы не видите, здесь же люди, они добры, они мудры и отважны, не убивайте, не убивайте… Остановитесь!!!
Никто не слышит меня.
Я слышу рассветный рог. Вижу, как выстраиваются смертники перед воротами — двумя рядами щитовиков, сзади — лучники. Перед ними — светлый застывший вал. Он вот-вот сметет эту жалкую горстку в черных доспехах… Майяр и эльфы. Они пришли уничтожить зло.
Последний безнадежный бой. И грозная и прекрасная музыка, вдруг хлынувшая из ниоткуда, полная такой щемящей тоски и надежды, что я — птица — падаю, падаю…
Я вижу, как последние защитники замка отступают по коридорам, как лучники бросают луки, ибо уже нет стрел, и берутся за копья, я вижу каждого умирающего воина, я — каждый умирающий, я чувствую его боль…
Это я падаю, пронзенный стрелами.