Исповедь сыщика (сборник)

Леонов Николай Иванович

– Не угонят? – спросил Гуров, выходя из машины.

– Будем надеяться, – в тон полковнику ответил охранник.

– Если у вас тут убивают, то машину угнать плевое дело. – Гуров быстро взглянул охраннику в глаза.

Тот опустил веки и явно смешался. Сыщик успел увидеть в его глазах страх, возможно, злость, взял Илью за локоть, ощутил бугристые мышцы и сказал:

– Вы далеко не отлучайтесь. Если я решу этим делом заниматься, вы мне скоро понадобитесь.

– Меня допрашивали дважды.

– Я не люблю читать.

– Лев Иванович! – позвали с крыльца.

Гуров

хлопнул начальника охраны по плечу, повернулся на голос и увидел давнего знакомого, некогда майора КГБ Николая Васильевича Авдеева.

Он шел от крыльца, протягивая руки, и быстро говорил:

– Привет, сыщик. Я так и думал, что пришлют именно Гурова. И хотел тебя видеть, и боялся. Да и на кой черт ты здесь нужен?

– Здравствуй, Николай! – Гуров от объятий уклонился, но руку пожал крепко, искренне, радуясь, что встретил человека знакомого, вполне профессионального. Лет пять назад майор Авдеев работал в Управлении по борьбе с торговцами наркотиками, золотом, антиквариатом. – Кого ты здесь представляешь?

– Ты не меняешься, – улыбнулся Авдеев, взял Гурова под руку, повел в дом. – Такой же стройный, элегантный и недипломатичный. Нет чтобы сказать, мол, рад встрече, мозги слегка припудрить. Пусть никто тебе и не поверит, но так принято, Лев Иванович.

– Я действительно рад, ты выглядишь неважно, совсем седой, втихую пьешь, вижу, развелся и не женился. – Гуров отстранился, внимательно оглядел Авдеева с ног до головы. – Мне кажется, ты не берешь взяток, на службе не преуспел, жизнью доволен. Вот, пожалуй, и все. Ну как? Я оправдал твои ожидания, исправился?

– Ты стал еще хуже, хотя, казалось, и некуда! – рассмеялся Авдеев, открывая дверь и пропуская Гурова в просторную комнату.

По выработанной за многие годы работы в розыске привычке Гуров сразу отметил, что в комнате один человек, три окна, запасной двери не видно, две тахты, два стола, в общем, служебное помещение, где должны работать, но есть возможность и отдохнуть.

Мужчина за столом быстро, сноровисто писал, на вошедших взглянул мельком – без интереса. Гуров узнал полненького человека в прокурорском мундире, который выкатился из кабинета генерала около трех часов назад. Сейчас следователь был в добротном штатском костюме, при галстуке.

– Лев Иванович, знакомьтесь, ваш нынешний начальник, – заговорил нараспев Авдеев, получая от ситуации удовольствие, так как о взаимоотношениях прокуратуры и милиции был осведомлен прекрасно. – Старший следователь.

– Не паясничайте, Николай Васильевич, – перебил следователь, продолжал быстро писать и говорил: – При пожаре нет начальников и подчиненных, и кстати, де-юре – одно, а де-факто – совсем иное. Лев Иванович сыщик, его дело – искать. Формально я поручение прокуратуры генералу Орлову передал, фактически, полковник, действуйте по своему усмотрению. Меня зовут Игорь Федорович, – он отложил исписанный лист, застрочил на следующем. – Фамилия у меня простенькая – Гойда, – следователь впервые взглянул на Гурова, улыбнулся и, словно опомнившись, начал писать еще быстрее. – Я прокурорский чиновник, потому зануда, потому напоминаю о законности любого вашего действия. Прежде чем шагнуть, уважаемый сыщик, десять раз прикиньте, куда собираетесь ногу поставить. Не знаю, кто из семьи ваш поклонник, но хозяин отнюдь не в восторге, что сюда пригласили милиционера. В этом доме вам голову оторвут так быстро, что вы даже боли не почувствуете.

– Как кот Бегемот оторвал конферансье Бенгальскому, – вставил Гуров, которому надоело стоять и слушать болтливого писучего чиновника.

– Что? – Гойда взглянул на сыщика. – Какой кот и при чем тут конферансье? Черт побери! Не отвлекайте, мне через три часа докладывать, а я все еще место происшествия описать не могу.

– Убили здесь, в этой комнате? – Гуров оглянулся недоуменно.

– Не прикидывайтесь, не получается! У меня фотографическая память, я описываю кухню, где было обнаружено тело. Осмотрите кухню, пожелаете, можете сверить. – Гойда подвинул Гурову толстую папку, кивнул на второй стол: – Ознакомьтесь, здесь все, чем мы на данный момент располагаем.

Строева Оксана Петровна была обнаружена в 18 часов 35 минут в помещении кухни. По заключению врача, смерть наступила примерно в восемнадцать часов в результате проникающего ранения в затылочную часть головы. Вскрытие пока не произведено, и пулю не изъяли, по предварительному заключению выстрел был произведен с расстояния не менее двадцати метров.

Гуров просматривал протоколы допросов охраны, прислуги, водителей. Допрашивали дотошно, но по вопросам следователя сыщик чувствовал, что Гойда никакой версии не имеет. Шарит наугад.

Посторонних ни в доме, ни на территории не находилось, выстрела никто не слышал. Осмотрено личное оружие охранников, но, естественно, из него за последние сутки не стреляли.

Оксана Строева, двадцать восемь лет, не замужем, образование высшее, работала горничной, прописана в Москве, проживала на территории госдачи, выезжала на служебной машине в Москву примерно раз в неделю, иногда два раза, порой не отлучалась две-три недели, в Москве ночевала крайне редко.

Ответы допрашиваемых состояли в основном из отрицаний: не видел, не слышал, не знаю, не подозреваю и т. д.

Единственный вывод, к которому пришел Гуров, просмотрев собранный за сутки материал, был прост и однозначен: прокуратура вела дело тщательно, скрупулезно, заботилась лишь о том, чтобы к ней нельзя было предъявить претензий.

Следователь закончил писать, сидел, облокотившись на стол, рассматривая свои ладошки, ждал, когда сыщик закончит знакомиться с материалами. Увидев, как Гуров перевернул последнюю страницу, вежливо, но с некоторым сарказмом спросил:

– Какие вопросы, Лев Иванович?

– Практически лишь один, – Гуров отодвинул папку с бумагами, достал сигареты. – Будем разыскивать убийцу или испишем еще килограмм бумаг и закроем дело?

Сотрудник безопасности давно ушел, но сыщик не сомневался, что комната прослушивается и разговор записывается. Гуров посмотрел на следователя ласково и улыбнулся поощрительно, мол, давай, выкладывай начистоту. Гойда хрустнул пальцами, взглянул на часы, болезненно скривился и ответил:

– Вы многого не понимаете, полковник…