Исправительная академия. Том 1 и Том 2
Шрифт:
— Боюсь, вы сами весьма успешно поработали над очернением своей репутации, ваше сиятельство, — Глыба отправил в рот картофельную дольку, тщательно прожевал и продолжил. — В Петербурге о вас ходит дурная слава.
— Так уж и дурная?
— Смотря для кого. Но, сдается мне, вам удалось настроить против себя все сословия: и аристократию — своим упорным нежеланием соблюдать приличия, и низкие сословия — своим наплевательским к ним отношением. Впрочем, в последнем я уже не так уверен. Говорят, вы успели завести друзей в Изваре. Из самых что ни
— Если вы ожидаете, что я стану оправдываться за деяния прошлого, то сразу разочарую, — нахмурился я. — Не вам быть мне судьей. Кому задолжал, тем попытался все отдать, господин Каменев. Но сплетен в свой адрес терпеть не стану. Давайте попробую угадать, как все было. К вам заявился знакомиться Вяземский. Воспользовался тем, что я успел обратить на себя внимание своей помощью незабвенной Людмиле. О вас говорят, что вы весьма дорожите своей подругой, и Олег, как я понимаю, выстроил свою манипуляцию на этом. Дело в том, что наш с ним спор действительно произошел из-за женщины.
Глаза Люси загорелись робким любопытством. Ох, девчонки…
— Просветите?
— Полагаю, господин Вяземский уже изложил вам свою версию событий. Что ж, мне о том, что тогда случилось, говорить сложно — я этого попросту не помню. Но, разбей я в действительности крепкую и связанную нежными чувствами пару, у меня был бы повод мучиться угрызениями совести. Но есть два нюанса. Первый — дама сама изволила проявить ко мне интерес. Второй — союз, о котором так печется господин Вяземский, основан на расчете.
Глыба приподнял светлые брови в подобии удивления и уставился на моего вражину.
— Об этом вы, кажется, умолчали.
— Разумеется, он умолчал, — хмыкнул я. — Господин Вяземский происходит из рода, несомненно, великого и старого. Один княжеский титул чего стоит. Однако за внешним блеском и пафосом скрывается крайне незавидное финансовое положение. Чем выше титул, чем громче имя, тем больше средств требуется на поддержание статуса. Но Вяземские истощили ресурсы и оказались на грани разорения. И самым очевидным решением, как и в стародавние времена, оказался выгодный брак. Уж не знаю, как родня Олега это устроила, но за него пообещали саму Марию Орлову.
Люся не удержалась и ахнула.
— Ту самую графиню?
— Именно ее, — кивнул я. — Партия кажется выгодной. Орлова станет княгиней и получит высокий статус и красивый герб. А Вяземские за ее счет поправят свои дела и войдут в самый высший свет. Так что никакой любви, только сухой расчет. Хотя, должен отметить, ухаживает господин Вяземский красиво. Беда в том, что я обратил на себя внимание его невесты. Скандал имел место, но ничего порочащего достоинство девушки я не сделал. И все же наш Вяземский всерьез напрягся. Да, Олег? Напрягся до такой степени, что решил всеми способами испортить мне жизнь. А тут вы — король маленького изварского королевства. Разумеется, он попытался натравить вас на меня. И что он вам наговорил про меня и вашу незабвенную?
Перекошенная рожа Вяземского стоила всех
Получай, щеголь хренов. Не один ты умеешь переворачивать факты себе на пользу.
Глыба наблюдал за нашим перекрестным допросом с нескрываемым удовольствием. Люся хотела было что-то сказать, но он жестом велел ей помолчать.
— Мне было передано, что вы имеете виды на мою даму.
Я не выдержал и расхохотался.
— Интересно, когда я успел их заиметь? Пока не давал ей убиться, упав с лошади, или пока валялся в отключке?
Люся укоризненно уставилась на Вяземского.
— Что с вами не так, а? — шепнула она. — Зачем наговаривать на незнакомых людей?
— Все с ним так, просто он обижен и желает мести, — ответил за Олега сам Глыба. — Что ж, теперь картина складывается куда яснее. Я верю вам, Владимир Андреевич. Разумеется, я знал, как все было на самом деле. Однако не мог отказать себе в удовольствии посмотреть на этот спектакль. Подумал, вам тоже будет полезно посмотреть на своих друзей и врагов.
— Интересные у вас развлечения, — отозвался я.
— Я хотел узнать, как такие, как вы, ведут себя в стрессовой ситуации. Потому что люди являют истинное лицо именно тогда, когда их выбивают из колеи. Что ж, вы, господин Оболенский, меня в некоторой степени удивили, но это было занимательно. Но ваш спутник кается мне еще более любопытным персонажем.
— Оболенский лжет, — прошипел Олег.
— В чем же я неправ? — улыбнулся я. — В том, что Орловой ты сам по себе не нужен, да и она тебе интересна как мешок с деньгами? В том, что ты настолько боишься лишиться этой возможности разбогатеть, что готов на любое безрассудство? Если тебе лень шевелить головой и пытаться самому завоевать положение в обществе, то это не мои проблемы.
— Это говорит человек, который сам только и занимается тем, что тратит отцовские деньги…
Э, дорогой, ты еще не знаешь, чем мне вскоре придется за все это заплатить. У меня даже имени не останется. Только Тьма и ее дар.
— Довольно, господа, — прервал спор Глыба. — Люся, будь любезна, принеси нашим гостям горячего чаю.
Девушка послушно вылезла из-за стола, а Каменев едва заметным жестом велел остальным отсесть подальше. Он подался вперед, и Вяземскому пришлось потянуться вслед за ним.
— Что ж, господа, я услышал достаточно для того, чтобы составить мнение. Как вы уже, должно быть, слышали, отец у меня из ваших. И мне передался кое-какой дар. Например, я умею отличать правду ото лжи, — улыбнулся он и взглянул сперва на меня, затем на Вяземского. — Вы, Владимир, действительно многого не знаете о том, о чем говорите. Но в том, что говорите, вы верите. А вот вы, Олег, были честны не во всем.
Вяземский нахмурился.
— Прошу прощения?
— Ваши мотивы действительно не так чисты, как вы изначально их мне представили.