Исправительная академия. Том 1 и Том 2
Шрифт:
Дар был мощный, созидательный. И не походил на то, как работали другие лекари, которых я успел повстречать. Здесь не было боли — только свет, тепло и что-то непостижимое.
Аглая была без сознания. Ее нельзя было назвать красавицей — все же не было в ней исконного аристократизма и утонченности, присущей чертам многих выходцев из старых знатных родов. Но сейчас ее осунувшееся бледное лицо заострилось, и она напоминала мраморную статую самой себя. А может так работал тусклый свет ламп… Откуда-то проступила утонченность, и лишь осознание того, что она была на грани жизни и смерти, убивало
Свет соскользнул с пальцев безымянного лекаря и растекся потоками по телу девушки. Он крепко прижал ладони к ее ране, скорчил непонятную, но, казалось, мученическую гримасу… И свет из его ладоней на миг стал таким ярким, что ослепил меня.
И через мгновение лекарь уже бережно опустил Аглаю обратно на кровать.
— Как она? Жить будет? — хрипло спросил я.
— Да.
Лекарь выглядел усталым. Словно за эти пару минут работы постарел на десяток лет. Высох, как лист.
— Как вас зовут?
— Это не имеет значения, — сказал лекарь и отвернулся. — Я просто должен был не дать вам умереть.
— Эй! — Я поерзал в своих путах, безуспешно пытаясь выбраться. Что-то было странное в этих ремнях. Обычные кожаные я бы порвал даже в полуобморочном состоянии. Но здесь явно знали, с кем имели дело, и подстраховались. Только как? Из какого материала они сделали путы? Или дело было не в них?
Мне опять что-то дали? Чем-то накачали?
Почему я чувствовал себя таким беспомощным? Даже Тьма затаилась…
Лекарь поднялся, собрал инструменты, окровавленное тряпье и направился к выходу — тяжелой металлической двери.
— Погодите, — я снова дернулся, натянув ремни. — Куда вы?
— Здесь я закончил, — пожал плечами лекарь. — Вашей жизни ничто не угрожает. Остальное — не моя забота.
Он постучал, и дверь приоткрылась через несколько секунд. Судя по звуку, открывали ее воротом. Да уж, ничего себе бункер…
Почему-то я не сомневался, что это был именно бункер. Тот самый, о котором с таким придыханием рассказывал Минин. Если ранение Аглаи было настолько серьезным, то она вряд ли бы перенесла долгую поездку. Да и мои внутренние часы хотя и могли ошибаться, но подсказывали, что прошло не так много времени. А где еще было нас прятать, если не в этом подземелье?
Но эту гипотезу еще предстояло проверить.
Дверь за лекарем закрылась, я снова услышал ворочанье замка и уставился в потолок. Елисеева все еще была без сознания. Оно и неудивительно, пусть отдыхает. Хорошая новость — ей решили оставить жизнь. Хотя это было странно — ведь она успела кое-что увидеть. Так зачем им живой свидетель?
И почему тогда убрали Глыбу? Вряд ли это была «сопутствующая потеря».
Думай, Хруст. Выбраться отсюда так просто не выйдет, и, в отличие от острова, союзников у тебя в этом подвале нет. Аглая — не помощница, а сам ты почти что обездвижен. Единственный путь к свободе — через дверь, а я не мог ее пробить. Дар даром, но здравый смысл таки должен быть.
Я заскрипел зубами от гнева. Ну что, Тьма? Когда нужно, где ты? Где твои мрачные дары и где твой голод, что мог придать сил? Чего молчишь?
Аглая застонала, но так и не пришла в себя. А спустя мгновение замок двери снова заворочался.
Я
— Здравствуйте, Владимир Андреевич.
Судя по акценту, о котором упоминал Глыба, это мог быть сам Захария. Темноволосый, гладковыбритый и стильно подстриженный, он направился ко мне, на ходу расстегивая единственную пуговицу пиджака.
— Захария, полагаю. Что ж, приветствую.
Гость улыбнулся одними губами, придвинул стальную табуретку и присел у изголовья моей кровати.
— Никак не могу понять, ваше сиятельство, насколько все же правдивы слухи о вашей амнезии, — он говорил неторопливо, тщательно взвешивая каждое слово и внимательно меня разглядывая. — Мои коллеги утверждали, что вы в упор ничего не помните о жизни до той злосчастной аварии. И, нате, сейчас вы внезапно вспоминаете мое имя.
— Вспоминаю? — переспросил я. — Мы знакомы?
Захария снова загадочно улыбнулся.
— Жаль, здесь нет нашего общего приятеля Каменева. Его дар помог бы мне в беседе с вами. Но будем действовать как обычно. В конце концов, первая заповедь одаренного — учиться жить со своим даром так, словно его вовсе нет.
— Не понимаю, чего вы от меня хотите.
— О, Владимир Андреевич, полагаю, вы либо великолепный актер, либо же действительно утратили память. Увы, у нас с вами сейчас не так много времени, чтобы пускаться в рассказы о былом. Однако я напомню вам самое главное. Мы знакомы, и инициатором этого знакомства были вы.
Я пялился на этого импозантного южанина и никак не мог взять в толк, где я его мог видеть. Нет, точно не встречал. Значит, все происходило до аварии. Да еще и Оболенский сам как-то вышел на этого Захарию… Зачем? Случайно или…
Словно прочитав мои мысли, Захария понимающе улыбнулся.
— Что ж, должен сказать, вы доставили нам немало проблем, Владимир Андреевич. А самая ирония ситуации заключается в том, я действительно не очень представляю, что именно с вами делать. Вреда вы нанесли достаточно, но слишком ценны, чтобы просто так от вас избавиться. Одного одаренного мы сегодня уже потеряли. Впрочем, вместо Каменева приобрели двух других.
— Чего вам надо?
— Мне? Мне нужно просто выполнять свою работу. Которую вы своим появлением в Изваре поставили под угрозу. Скажу честно, не вступись за вас Лазарь, вас бы прикончили в том лесу. Но мое руководство решило, что потенциальная польза от вас и ваших способностей в перспективе покроет весь ущерб, что вы нам нанесли. А у нас не принято спорить с вышестоящими.
Я улыбнулся.
— Вам, полагаю, уже известно, что за мной стоит кое-какая сила.
— Разумеется, — кивнул Захария. — В этом и заключается гамбит. Мы просто вернем вас в исконное русло. А ваши связи… Что ж, это пригодится. В любом случае данный вопрос будет уже вне моей компетенции. Мое дело — просто передать вас в руки коллег.