Исправление повесы
Шрифт:
— Это что же, вы меня пожалели? — недоверчиво допытывалась Лаури.
— Что за ерунда? — похлопал ее по плечу Руперт. — Это ты должна пожалеть меня. Я предлагаю тебе работу, Лаури, потому что ты с ней хорошо справляешься. Лучше всех после ее величества моей благоверной. И уж у тебя-то не будет истерик, если… когда… ну, вдруг я накричу на тебя. Потому что повышать голос я буду, только когда что-то не так, поверь мне. Во всяком случае, прежде чем согласиться, подумай, конечно. Но если ты способна выдержать мои заскоки и не против этой работы, как тебе мое предложение?
С того дня, как Лаури перевезла свои пожитки в каретный сарай Клэров, жизнь ее в корне изменилась. Смежная с кабинетиком комната, играющая роль спальни и гостиной, вместе с ванной и миниатюрной кухонькой, где она могла при необходимости приготовить себе еду, оказались на редкость уютной квартиркой. После столпотворения на Шефердз-Буш уединенность этого жилья казалась восхитительной, причем эта уединенность не омрачалась даже тенью былого одиночества, поскольку Лаури прекрасно знала, что стоит ей пожелать, и она в любой момент может пройти прекрасным садом и встретить доброжелательный прием в главном доме. Однако этой привилегией Лаури с самого начала решила не злоупотреблять.
В то же время в таком положении было немало преимуществ и для Клэров, поскольку Лаури с удовольствием занималась с детьми, когда оживленная светская жизнь Сары и Руперта требовала их отсутствия. После того как семейное сокровище Руперта старая домоправительница миссис Добсон удалилась на покой, Сара наняла Бренду, которая днем помогала ей по дому. Однако Бренда имела склонность к не менее бурной светской жизни и неохотно оставалась по вечерам с детьми, что образовывало значительную дыру в распорядке дня Клэров, и эту самую дыру с радостью заполняла Лаури.
А когда зацвел конский каштан и запах весенней зелени врывался в окно кабинета, Лаури от души возблагодарила судьбу, которая, по ее искреннему убеждению, была к ней весьма благосклонна. Вбирая полной грудью пьянящий аромат цветов, Лаури готовилась к работе, которая с каждым днем увлекала ее все больше. Роман был уже на три четверти готов и неумолимо двигался к драматической развязке, открыть которую раньше времени Руперт наотрез отказался. Надо сказать, что в попытке угадать развязку не преуспела и Сара, в чем, судя по всему, не было ничего удивительного. Руперт всегда скрывал окончательное решение сюжетной коллизии, пока не наговаривал на диктофон последнее предложение.
В один прекрасный день Лаури сообщили, что на ближайшем приеме у Клэров ее присутствие обязательно. И жизнь потекла еще более бурно.
Весь день Лаури не покладая рук помогала, в основном возясь с Эмили, в то время как Сара готовила холодные закуски для вечера. Но вот Доминик и Эмили поужинали, девочка наконец улеглась спать, с непременным чтением на сон грядущий, и Лаури помчалась в свое гнездышко, приготовиться к предстоящему приему, трепеща от предвкушения. У нее было новое черное платье, которое ей очень шло; она его купила на первые деньги, полученные от Руперта; но главное, среди гостей должен был быть Адам Хокридж.
Прием, как это водилось у Клэров, с самого начала удался, и все веселились от души. Лаури носилась взад-вперед со всевозможными блюдами и совсем не чувствовала смущения в шумном обществе, тем более что с большинством гостей она успела познакомиться за время своего пребывания у Клэров. Сара в простеньком белом платье, с серьгами из бирюзы и бриллиантов, с копной черных волос, уложенных в высокую прическу, была в своей стихии, приветствуя вместе с Рупертом гостей, в основном из литературных кругов. Однако тот, кто не принадлежал к этим кругам, все еще не появлялся. Адам Хокридж опаздывал. Лаури надоело ежесекундно бросать взгляд на входную дверь, а когда он наконец явился, сердечко в груди у Лаури упало при виде сопровождавшей его высокой блондинки. Адам увидел Лаури, на лице его блеснула знакомая лучезарная улыбка, и он направился сквозь толпу прямо к ней, оставив роскошную блондинку на попечение Руперта и Сары и еще одного мужчины, которого Лаури видела впервые.
— Привет, Лаури! — Он схватил ее за руку, забрал у нее серебряное блюдо и бесцеремонно поставил его на ближайший столик. — Как наша маленькая кузина? Довольна новой работой? Как этот деспот Руперт?
— Привет… Адам, — смущенно приветствовала его Лаури. — У меня все прекрасно, работа восхитительная, Руперт очень мил.
— Пусть попробует не быть милым. — Он взял, ее за руку, собираясь вести через весь зал. — Пойдем, познакомишься с Кэролайн.
— А где Фиона?
— Более непостоянной особы в жизни не встречал, — беззаботно откликнулся Адам. — Кто ее знает? Наверное, на какой-нибудь вечеринке с кем-то другим.
Когда они подошли, Адам едва успел познакомить Лаури с Кэролайн: стоявший рядом с ней незнакомый молодой человек буквально набросился на Лаури.
— Я Гай Сетон, брат Кэролайн, — объявил он и взял Лаури за руку. — Боюсь, я незваный гость. Восхитительная миссис Клэр уверяет меня, что это не имеет значения.
Лаури взглянула в узкие, горящие нездоровым огнем глаза под прядями льняных, как у сногсшибательной Кэролайн, волос и почувствовала смутное беспокойство. От Гая Сетона исходила такая лихорадочная энергия, что ей стало не по себе.
Руперт, явно недовольный явлением незваного гостя, тепло улыбнулся Лаури.
— Ах вот ты где, милая кузиночка, — вмешался он, делая особое ударение на их родственной связи. — Развлекаешься?
— Да какое там развлечение! Носится как угорелая с подносами, — проворчала Сара, похлопав Лаури по плечу. — Да брось ты все это. Бренда поможет накрыть к ужину. К своему неудовольствию, Лаури убедилась, что Гай Сетон исхитрился оттеснить ее от остальной компании. Адам, тут же бросивший Кэролайн ради обладательницы потрясающей огненно-рыжей гривы в другом конце зала, неодобрительно нахмурился при виде ловкого маневра Гая, что не ускользнуло от взгляда Лаури, а Гай тем временем успел провести ее через балконные двери на террасу. Субтильный, весь словно наэлектризованный молодой человек сел на балюстраду и, покачивая ногой, похлопал по местечку рядом с собой:
— Садись. Поведай мне историю своей жизни, кузиночка из Уэльса. Твой отец большой поклонник этих мазил? Отсюда и твое имя?
Лаури нехотя присела рядом и тут же почувствовала на своей талии жадную руку беспокойного молодого человека.
— Нет. Мое имя пишется через «а» — по-валлийски Лаура — и ничего общего с художником Лоури не имеет. А в моей жизни нет ничего интересного.
— Ты мне в тысячу раз интереснее вон того писателишки. — Рука его еще крепче обхватила Лаури. — Что делает такая миленькая валлийская девица в этом громадном городе, а? Лаури через «а»?