Испытание чувств
Шрифт:
Понимая, что его слова — слабое утешение, Джон все-таки сказал:
— Все, что мы можем делать, это предупреждать их об опасных последствиях.
— Предупреждать? Этого недостаточно! Мы должны очистить наши школы, наши города, достучаться до каждого гражданина!
Она отступила назад и тряхнула огненной копной своих волос.
— И мы должны обезопасить наших детей от наркотиков и торговцев ими. Черт побери, они же — просто мразь, чума, бич нашего общества, и ситуация все ухудшается! — Мэгги смотрела на находящихся перед нею мужчин так, будто бы это была целиком их вина. — И единственный
Мэгги с силой опустила кулаки на стол.
— Клянусь Богом, я заставлю Мастерсона и всех этих слепых идиотов отказаться от своей убежденности в том, что они могут решить любую проблему, лишь бросив на это побольше денег, и могут сделать детей здоровыми и счастливыми, если купят им все, что те пожелают.
Чарли поднялся со стула и громко зааплодировал, чем привлек внимание девочек. Они в изумлении смотрели на то, как мэр подбежал к Мэгги, сжал в своих объятиях и закружился с ней по кухне.
— Браво! Мэгги, у тебя все получится! Ты можешь его победить! С твоим-то пылом! Черт, да с таким пылом ты смогла бы победить любого. Я всегда знал, что из тебя выйдет прекрасный общественный деятель.
Ничего не понимающие девочки потребовали объяснить, что происходит.
Мэгги покачнулась, когда Чарли отпустил ее, и уцепилась за спинку стула, на котором сидел Джон.
— Я выдвигаюсь в школьный совет, — объяснила она детям, — теперь уже официально.
— А-а. И все? — Да, — ответила Мэгги дочери, — это все.
Вдруг, когда она произнесла эти слова, ее обуяли сомнения, и она снова опустилась на стул и обхватила дрожащими руками чашку. Разочарованные девочки убежали обратно в гостиную.
— Узнаю этот взгляд, — произнес Чарли. — Не надо меня теперь проклинать. Ты же сама знаешь, что это дело тебе по плечу.
— Боже мой! — Мэгги перевела взгляд с ничего не выражавшего лица Джона на заинтересованное лицо Чарли. — Ты ошибаешься, Чарли. Я не политик. Я всего лишь женщина, мать.
Чарли наклонился к ней:
— Мать, у которой достаточно пыла защитить свою дочь и всех остальных детей от — как это ты сказала — мрази и чумы. И ты права, Мэгги. Это действительно то, что представляют из себя торговцы наркотиками. Мы должны их искоренять. И кому же, если не тебе, возглавлять эту кампанию? У тебя есть особые причины ненавидеть торговцев наркотиками и наркоманов, которых они порождают для собственной выгоды. Вот твоя платформа, Мэгги: ужесточить контроль за дисциплиной в школе, вернуть прежнюю систему, при которой ценились правила и порядок, а торговцам наркотиками вход был закрыт. Кто сделает это лучше, чем ты, чей дед погиб от рук наркоманов, быть может, впервые попробовавших наркотики в одной из тех школ, что ты сейчас собираешься защищать?
Мэгги подумалось, что вот уж кто был настоящим политиком, так это Чарли. У него можно было поучиться. Она медленно кивнула.
— И вот еще что, — произнес Чарли, вставая, с видом человека, приберегшего самое ценное напоследок. — Угадай имя отца одного из арестованных школьников!
Мэгги уставилась на него:
— Мастерсон?
— Точно. И он — один из тех родителей, кто подал в суд на школу. Кто-то спросил его, как он объяснит тот факт, что за последние четыре месяца счет его сына в банке составил более пятнадцати тысяч долларов, а он ответил, что его сын развозит на велосипеде газеты и подстригает газоны. Деточка моя, считай, что ты уже выиграла выборы, но теперь у тебя прибавится забот. С того дня, как ты подашь заявление, тебя окружат журналисты.
— Тогда, думаю, мне следует взяться за работу.
— Молодчина, — довольный Чарли хлопнул в ладоши. — Тебе нужна помощь?
Голова у Мэгги снова закружилась, почти так же, как после недавней пляски по кухне.
— Нет. Нет, не думаю. Все, что мне нужно, это хорошенько обдумать все это. Но спасибо за предложение.
— Ну, тогда ладно. Оставляю тебя с тем, чтобы ты свыклась со своей новой ролью.
Джон тоже поднялся. Мэгги вдруг осознала, что за все это время он не проронил ни слова, и бросила на него испытующий взгляд. Выражение его лица, похожего на маску, поразило ее. Казалось, что он что-то скрывает. Что? Злость? Разочарование? Что бы это ни было, Мэгги сразу поняла, что Джон не разделяет восторгов Чарли по поводу ее решения заняться политикой.
Джон сделал вид, что не замечает вопросительного взгляда Мэгги.
— Я тоже не буду тебя больше обременять, — произнес он и пересек кухню, направляясь в гостиную. Там он поцеловал на прощание обеих девочек и крепко обнял Энди.
— Ну, ты как? — спросил он дочь. Энди никогда не ночевала вне дома, разве только у бабушки с дедушкой, но и то очень редко. — Солнышко, если соскучишься по мне, звони. Если ты захочешь, чтобы я приехал и забрал тебя, я это сделаю. В любое время. Помни это.
Энди не скрывала нетерпения.
— Па-ап! Со мной все будет в порядке. Я же с Мэгги и Джо. Ну что может случиться?
Он почувствовал, что ведет себя глупо.
— Ну, я подумал, что ты можешь начать по мне скучать…
— Другими словами, ты будешь по мне скучать, — сказала Энди с таким взрослым видом, что Мэгги фыркнула у него за спиной.
Джон расхохотался, снова обнимая дочь.
— Можешь быть уверена, я буду по тебе скучать. Но ничего, желаю тебе хорошо провести время. И, пожалуйста, слушайся Мэгги.
На мгновение Энди стала серьезной.
— Да, — проговорила она, глядя на Мэгги, — хорошо. — И, приблизившись к нему, она прошептала: — Мэгги не любит, когда капризничают.
Отправив детей спать, Мэгги еще часа два с удивлением прислушивалась к их нестихающему хихиканью, глухим ударам и треску; пару раз она, не выдержав, заходила спросить, что происходит, но они невинными голосками отвечали: «Ничего!» Она решила, что, пока не слышно звона разбитого стекла и воплей боли, их деятельность еще можно было классифицировать как «ничего». Оставив детей в покое, она попыталась собраться с мыслями, попробовала написать предвыборную речь, подготовить краткий автобиографический очерк, который мог бы удовлетворить журналистов.