Испытание любовью
Шрифт:
– А если ты погибнешь прежде, чем откроешь ворота?..
Симон угрюмо усмехнулся:
– Такого не будет. Желаю тебе успеха, брат мой! – И, посмотрев вслед уходящему Джеффри, добавил:
– Вели своим людям следить позолоченным панцирем. Я надену его.
Джеффри кивнул, а проходя мимо Алана, говорил с ним:
– Ты будешь готов вовремя, Алан?
– Да. Я приду к тебе после ухода Симона чтобы получить твои указания.
Джеффри кивнул и вышел. Из внутренней палатки появился секретарь полководца, и Монлис подождал, пока Бовалле закончит с ним разговор: Когда Бернард отправился искать Уолтера Сантоя, Алан заметил:
– Уже поздно. Шесть часов. Когда же ты отдохнешь, Симон?
– Вскоре.
– Кого
– Моих собственных людей. Одиннадцать человек.
– Они готовы умереть за тебя, – произнес Алан таким тоном, будто это его утешало. – Седрик тоже с тобой?
– Нет, он слишком молод. Возьми мальчика с собой, Алан, чтобы он не оставался один. Седрик ужасно расстроился из-за того, что я не беру его с собой. Позаботься о нем.
– Хорошо. Увидимся, когда ты будешь готов. Улыбнувшись, Монлис отправился к себе. Ночь была тихой и спокойной. Тишину нарушало только скрытное движение людей, готовящихся к штурму. Заградительная стена была подготовлена таким образом, чтобы упасть, как только уберут подпорки. Слева войска Хантингдона тоже готовились, но менее скрытно и более шумно.
Спустя некоторое время Симон стоял у входа в подкоп. Отблески костра сверкали на его позолоченном панцире. На боку полководца висел огромный меч, но копье и щит он решил оставить. Их должен будет привезти ему в крепость Мальвалле. Так же как и все люди его отряда, Бовалле накинул на себя большой плащ и держал под мышкой шлем, украшенный зеленым плюмажем. Алан стоял рядом, пока шла перекличка людей, идущих в подкоп. Каждый воин отвечал быстро и тихо. Все они смутно вырисовывались на фоне темного неба. Еще раз оглядев отряд, Симон повернулся к Алану. Не тратя времени на долгое прощание, протянул ему руку в боевой перчатке:
– Храни тебя Бог, Алан. Не забывай следовать за позолоченным панцирем и будь осторожен. Дай мне факел.
Сжимая факел в одной руке и меч в другой, Бовалле наклонился и вошел в шахту. Его воины один за другим последовали за ним и вскоре исчезли в сумраке туннеля. Даже свет от факела пропал, будто всех поглотила земля.
Мягко ступая, согнувшись почти вдвое, цепочка людей медленно пробиралась по сырому, пахнущему землей туннелю. Наконец они пришли к концу шахты, где можно было выпрямиться. С минуту постояли, прислушиваясь, затем Симон негромко отдал приказ пробить выход. Отложив в сторону защитные плащи, каждый взял лом или лопату. Все дружно приступили к работе, начав копать пологий выход. Отложив в сторону шлем и плащ, укрепив факел в нише земляной стены, Симон, хотя ему и мешал панцирь, тоже копал землю. Они долго работали молча, пока полководец не обратил вдруг внимание на одного из воинов, старательно копавшего проход. Его привлекла кудрявая голова и юное усталое лицо, по которому катился крупный пот. Юноша поднял голову и встретился глазами с Симоном. В его взгляде мольба о прощении смешивалась с триумфом.
– Нам нужно поговорить, Седрик, – тихо произнес Бовалле.
Вспыхнув, его слуга кивнул:
– Да, милорд, я знаю. Но я не мог оставить вас одного. Если все обойдется, вы простите меня?
Симон скривился:
– Пожалуй, да. Ладно, оставайся. Седрик благодарно улыбнулся и начал копать с удвоенной энергией. Больше никто не проронил ни слова. Все работали по возможности бесшумно. Никто не лодырничал, хотя туннель был сырым, в нем не хватало воздуха, свод нависал над головами. Но эти стойкие люди скорее умерли бы за своего лорда, чем стали бы ворчать на трудности. Наконец копавший впереди всех Малкольм Клейтон прошептал, оглянувшись через плечо:
– Милорд, мы у цели.
Симон вскарабкался по осыпающемуся склону мягкой земли.
– А теперь молчите, если вам дорога жизнь. Отойдите в сторону.
Команда была выполнена немедленно. Тяжело дышащие,
– Джон и Петер, сделайте земляные ступеньки, рассвет приближается.
Воины принялись за работу. Слабый серый t свет проник в туннель, хотя небо все еще казалось темным и сумрачным.
Когда ступени были готовы, Бовалле отдал приказ сложить лопаты. Принесли вино в небольших кожаных бурдюках. Все с удовольствием выпили, прежде чем надели шлемы и плащи. Седрик поднял золоченый шлем хозяина и стряхнул пыль с плюмажа. Застегнув шлем на шее Симона, он накинул на его плечи длинный зеленый плащ. Завернувшись в него, полководец поднял меч. Он зловеще сверкнул при свете факела, а золотой шлем, казалось, излучал сияние. Из-под него смотрели спокойные глаза, почти одного цвета с плюмажем, Бовалле выглядел как сказочный золотисто-зеленый рыцарь. Его уверенный голос успокаивал воинов, нервничающих из-за неизвестности.
– Погасить факел.
И тут же золотистая фигура превратилась в темный силуэт. Все стояли неподвижно, учащенно дыша от волнения. И снова зазвучал холодный голос:
– Соблюдайте полную тишину. Скоро придет наше время. Не отставайте от меня и прячьте свои мечи, пока я не начну бой. Седрик, держись рядом со мной.
Люди шепотом выразили согласие, и снова наступила тишина. Несмотря на кромешную темноту и напряженное ожидание, магнетическая личность полководца каким-то образом успокаивала взволнованных людей. Все они безгранично верили, что он приведет их к победе.
Время тянулось мучительно медленно, но становилось все светлее. Наверху было тихо как в могиле, и эта тишина звоном отдавалась в ушах воинов. Один из них непроизвольно завозился и тяжело вздохнул. Во мраке все увидели, как Симон предостерегающе поднял руку, и снова стадо тихо.
Затем вдалеке трижды прозвучал горн, и тут же вздох облегчения вырвался у всех стоящих в туннеле. Далеко в лагере Джеффри Мальвалле подал сигнал к атаке. Но Симон, выжидая, оставался неподвижным, как скала. Послышался шум многих голосов. Это по сигналу начал действовать Холланд. Люди в подземелье, затаив дыхание, не сводили глаз со своего вождя, ожидая его команды. Он стоял откинув голову, прислушиваясь. Постепенно проникающий в туннель шум нарастал. Вдруг раздался отдаленный взрыв. Это Холланд начал пушечный обстрел западной стены, чтобы привлечь к себе внимание. Звуки паники, едва различимые вначале, стали слышнее. Проснувшийся в ужасе город готовился к обороне.
Наконец Симон шевельнулся и сказал всего два слова:
– За мной!
С удивительной энергией он вскарабкался по грубым ступенькам. Воины быстро последовали за ним, и моментально все оказались на пустыре, позади домов. Пустырь был завален мусором. Люди сгрудились позади Симона, пробираясь среди этого хлама.
– Помните, вы – защитники Белреми, – напомнил он. – Слегка растянитесь, но следуйте за мной.
Воины подчинились, перешли на бег и вскоре оказались на узенькой улочке. Она была заполнена спешащими мужчинами. Из окон и дверей их окликали женщины, кто спокойными, кто истеричными голосами. Солдаты бежали к западной стене, на ходу пристегивая мечи, натягивая боевые перчатки. Небольшой отряд, возглавляемый Симоном, двигался на юг, проталкиваясь через эту толпу. Откуда-то издалека доносился шум атаки Холланда, но воины к нему не прислушивались, следуя по главной улице за зеленым плюмажем и все ближе подтягиваясь к нему.