Испытание мечтой или подруги поневоле
Шрифт:
— За помощью! — пискнула Мотя, убегая.
Фима оставалась рядом и помогала мне. Я сделала глубокий вдох, задержала дыхание и, зажав пальцами нос куратора, накрыла его рот губами. Стремительно с силой выдохнула. Разогнулась, удерживая его голову запрокинутой, коротко вздохнула для себя, потом снова набрала как можно больше воздуха…
Затруднялась сказать, сколько прошло времени, наверное, не больше минуты, но мне она показались бесконечно долгой. Вот грудь мужчины начала вздыматься без моей помощи. Он дышал! В глазах у меня потемнело. Я успела заметить, как веки Лекса дрогнули, как он посмотрел на меня удивлённо и строго:
— Что случилось?
Он приподнялся на локте, а я повалилась на пол. Дальнейшее наблюдала как через мутное стекло. Быстрые и слаженные действия примчавшихся на помощь людей мне казались размеренными и тягучими. Старшекурсники, которыми руководил школьный лекарь, погрузили нас на носилки и потащили в левый корпус, где располагался пустовавший лазарет. Куратор порывался встать, доказывал всем, что он в порядке, но его не слушали. Лекарь справедливо заметил, что за такого пациента ректор с него семь шкур спустит и посчитает, что этого мало. У меня не было сил ни возмущаться, ни шевелиться.
Позже выяснилось, что действовал откат после ускорения, приданного мне Домной. Она всё-таки не была профессиональной заклинательницей. Но сейчас мне было очень хорошо от того, что меня несут куда-то, оттого, что я слышу недовольный голос Лекса, и оттого, что я справилась. Не зря майор Ревич поставил «отлично» на зачёте по БЖД.
В больничке стены были выкрашены в белый цвет, кровати тоже были белые — металлические, с панцирными хорошо натянутыми сетками. Я оказалась одна в палате на троих. Лекса занесли в соседнюю. Из неё некоторое время слышались недовольные голоса. Великий князь доказывал, что он совершенно здоров, и требовал свободу. Лекарь увещевал его, приводя в пример меня. Леди, по его словам, была правильной пациенткой.
Розовощёкий юноша принёс стакан укрепляющего отвара. Выпив зеленоватую жижу, я почувствовала такое умиротворение, что могла бы читать лекции просветлённым.
— Благодарю.
— Отдыхайте.
Все ушли. Я смотрела в белый потолок и ни о чём не думала. Лёгкий аромат эвкалипта напоминал, что нахожусь не дома и даже не в общаге. В абсолютной тишине послышались шаркающие шаги.
— Можно войти? — в дверном проёме показалась обряженная в синюю пижаму фигура куратора.
Меня не переодели. Я так и лежала жёлтым снопом поверх одеяла, а пижама синела на стуле. Попытавшись подняться, я уронила голову на подушку. Да что это такое!
— Да. Пожалуйста.
Лекс вошёл в комнату и сел прямо на синий свёрток. Тут же встал, испуганно глянул на меня, взял в руки штанишки и рубаху:
— Вам помочь?
— Потом. Сама.
Он кивнул и повесил вещи на спинку кровати. Усевшись на стул, спросил:
— Вы применили заклинание оживления? — Я не мигая уставилась на него. Не знала, как ответить. Проще, конечно, подтвердить, мол, заклинанием, ага. Да только мы такого ещё не проходили, и куратор может легко это выяснить. Не дождавшись ответа, Лекс вздохнул и приподнялся с места: — Вижу, вы не расположены к беседе.
— Расположена! — дёрнулась я и тут же зажмурилась — в голове били барабаны. Устроив её на подушке, я тронула принца за руку: — Что вы делали на полигоне?
Он посмотрел на меня испытующе, кивнул своим мыслям и признался:
— Я создал заклинание проникновения в Чёрный замок. В испытательном зале есть магический макет, на нём и пробовал. Пока не получилось.
Моя ладонь так и лежала на его пальцах. Я чувствовала их тепло и от этого была счастлива. Как хорошо, что он жив!
— Разве можно такие эксперименты проводить одному?! — укоряла я Лекса. — Как же техника безопасности?
— Вы правы, леди Елена. — Он вял мою руку и, наклонившись, поднёс к губам. — Я признателен вам за спасение.
Почувствовав мягкое прикосновение его губ, я смежила веки. Как приятно! Великий князь говорил что-то о награде, которую попросит для меня, но я лишь отрицательно покачала головой. Лучшей награды мне и не нужно. Иллюзия особых отношений между нами сыграла со мной злую шутку, я вздумала острить:
— Теперь как честный человек вы обязаны на мне жениться.
Посмотрела на куратора и осеклась. Он был серьёзен, будто ему предстояло выполнить важную миссию.
— Вы передумали, леди? Не собираетесь получать диплом? Готовы ехать во Владимир?
Нет! Нет! Фигню спорола! Хватая ртом воздух, я замотала головой:
— Это шутка. Нет, я буду учиться.
Куратор снова улыбнулся и поцеловал мою руку:
— Отдыхайте. Я ещё приду навестить, прежде чем вырвусь отсюда.
Проводив его взглядом, я отвернулась к стене. Какая же я глупая! Ничего не понимаю. Что хочу: вернуться домой или остаться здесь? Когда Лекса нет рядом — конечно, хочу домой, разве можно жить в мире без любви? Но стоит великому князю взять мою руку — готова вцепиться в него изо всех сил и никуда не отпускать.
***
Провалялась я в постели дней пять, лекарь отыгрывался на мне за то, что другой пациент сбежал уже через сутки. Подругам запретили меня навещать, заглянул только Карп Порфирьевич — принёс давно обещанные книги. Ими я и занималась целыми днями. Поскольку домашку выполнять не приходилось, ничего не отвлекало от изучения пророчества. Делом это оказалось непростым. Складывалось впечатление, что сотни две сумасшедших провидцев записывали свои сны, а десяток безумных толкователей свели эти фантазии в единый реестр.
Штудируя принесённые Королевичем тома, я анализировала притчи, разгадывала иносказательные намёки, вдумывалась в подтекст и не чаяла распутать всё это макраме цветистых словес. Пришлось завести блокнот — по моей просьбе его принёс румяный помощник лекаря. Выцеживая суть из того или иного варианта пророчества, я записывала её на отдельной странице, затем нумеровала, стараясь отследить хронологию необходимых для совершения пророчества событий. Выводы меня не порадовали.
В день окончания медицинского плена я чувствовала себя отдохнувшей и похорошевшей. Лекарь предупредил, что после завтрака смогу уйти в общежитие, и я успела принарядиться. Прилучная передала мне кашемировое платьице с вырезом лодочкой и рукавами фонариком. Привет из шестидесятых. Допускала, что отражение в стекле шкафчика с медикаментами могло и обмануть, но судя по нему, платье смотрелось винтажным и очень мне шло: подчёркивало талию, которую я привыкла прятать.