Испытание на прочность
Шрифт:
В детстве я очень любила читать. Мой папа дал мне однажды почитать Робинзона Крузо писателя Дэниэля Дэфо издание тысяче девятьсот лохматого года. Первое русское издание. Я перечитывала эту книгу, даже когда стала взрослой. И всегда заново удивлялась силе духа и выносливости главного героя. Пришло время проверить, на что способна я. Еще в детстве я поняла, что Господь меня любит, и если даже посылает испытания, то всячески помогает их преодолевать. Вот и сейчас мне не на что было жаловаться. На свалке можно найти пропитание, есть где жить, и вода лечебная. А главное учитывая мою нетерпимость к одиночеству, он послал мне компаньонку и верного друга.
Я внимательно осмотрела пещеру. По бокам были видны вертикально стоящие каменные плиты, надеюсь они длинные, значит
Саперной лопаткой я начала копать с противоположной от Альмы стороны. Копала и сбрасывала с обрыва. Попадали камни, корни, которые я перерубала лопаткой, но в основном это был песок. Копалось легко, но несмотря на это, через какое-то время у меня на руках вздулись водяные мозоли. За это время я успела углубиться на метр вдоль стены на высоту своего роста. Судя по солнцу уже было часа три дня. Помыла руки водой, боль утихла. Альма проснулась, застучала об матрац хвостом, приветствуя меня. Я подошла к ней, погладила, потрогала нос, он был холодный и мокрый! Чудо просто! Я достала кашу, которую она не съела, выложила палочкой ей в чашку. Она быстро все съела; дала тушенку – съела, дала пять крекеров – съела. Ура!!!
– Ну, вот, Альма, аппетит появился, значит жить будешь! Но много тебе пока нельзя. Налила ей воды и осмотрела ногу: опухоль спадала, уже в ранах никто не шевелился и плохо не пахло.
– Сиди дома, а я пойду искать себе постель.
И пошла на свалку. Много чего я нашла в этот раз. Брезент, на который все складывала; матрас – вполне нормальный, без пятен; в черном целлофановом мешке одеяло, подушку тоже в целлофане. Вообще, свалка была культурная: отдельно – съестное, отдельно – вещи. Увидела большую коробку, открыла: там была посуда. Три кастрюли разного размера, но одного набора – сильно закопченные снаружи, сковорода – тоже закопченная, ложки, вилки, половник, тарелки и стаканы, были битые, но были и целые. Я выбрала целое, сложила в пакет, а кастрюли и сковороду – на брезент. Еще нашла покрывало, большое и толстое; тоже в кучу. Туда же положила десять коробок сух пайка. Открыла вздутую коробку: баночки были вздутые, но все остальное можно забрать, что я и сделала. Затем связала концы брезента и потащила в пещерку. Пришлось попотеть, но жадность взяла свое, я ничего не выбросила, все дотащила до дома. Так как в пещере места не было, я решила складывать все на поляне и закрыла брезентом. Затем мы с Альмой перекусили, я взяла блокнот из сумки, ручку и села писать. Я решила вести дневник. А еще мне нужно составить список вещей, необходимых для жизни в пещере, где нет света. Еще нужно вести счет дням и месяцам. А еще нужно составить режим дня, чтобы делать все постепенно, по мере надобности и не перетрудиться. Итак : из города мы выехали 6 мая, значит сегодня 7-ое, если я была без сознания только ночь. Я составила календарь, учитывая дни недели, после этого я составила режим дня; по мере окончания какой-либо работы режим будет меняться. На зиму, конечно, будет другой режим, а пока вот такой:
4 утра – подъем, завтрак. Затем поход на свалку, за «нужностями». После этого второй завтрак.
07:00 – благоустройство жилья.
10:00 – поход в лес за хворостом (дрова на зиму)
12:00 – 1ч – отдых и записи в дневник. Затем снова благоустройство жилья.
Ну вот, вроде все учла, теперь можно подумать и о ночлеге. Я постелила матрац рядом с Альминым, бросила подушку и одеяло; попыталась прикрыть вход в пещеру покрывалом. Сверху приткнула его палками между каменных плит, а снизу придавила камнями. От ветра не спасет, конечно, но создает хоть какое-то чувство защищенности.
Пока я стелилась и закрывала пещеру, солнце закатилось, и мы с Альмой легли спать. Уснула я сразу. Проснулась я оттого, что собака тыкалась мне в руку носом.
– Доброе утро, девочка моя! Ну, как ты себя чувствуешь? Открыла полог – покрывало. Солнце всходило, было ощутимо прохладно, но в пещерке было намного теплее. Я наклонилась, чтобы осмотреть лапу собаки и очень удивилась.
– Больно да? Больно. На-ка водички попей, легче станет.
Накормила раненую, поела сама и пошла на свалку. В этот раз я нашла плащ-палатку, на нее положила десять сухпайков, увидела пакет с мелкой красной картошкой. И мне пришла мысль, что можно посадить ее на поляне, ведь сухпайки не вечные, да и приедаются они. А еще я нашла коробочку, открыла, а там – моток лески, несколько крючков разного размера и грузила. Я чуть не запрыгала от радости, ведь я заядлая рыбачка, и, увидев рыбу в озере, подумывала, как ее поймать. Вот теперь у меня в меню будет рыба! Положив еще несколько ящиков из-под патронов и пару броников, я двинулась домой. По пути взяла еще пару пятилитровых бутылок. Я была уже за вторым холмом, когда на свалке загудела машина и я решила посмотреть, что там будет происходить. Потихоньку притаившись за кустами, я замерла и прислушалась. Из машины вышел мужчина, в руках у него был пистолет. Он пошел туда, где вчера лежала Альма. Конечно, ее он там не нашел.
– Ну слава Богу, наверное, уползла подыхать, не пришлось грех на душу брать – сказал мужчина с облегчением, заткнул пистолет за пояс и пошел к дороге, где уже подъезжал разгрузившийся грузовик. Проводив машину взглядом, я пошла раскладывать принесенное, а потом зашла в пещеру. Кстати, мозоли мои почти прошли и у меня возникла идея унести Альму в ручей и там, в воде, попробовать сложить косточки, надеюсь у меня получится.
– Ну что, милая моя, сегодня у тебя важный день, сегодня станет ясно, будешь ты нормально ходить, или нет.
До ручья мы дошли нормально, с передышками. Альма была лёгкая, но нести её было неудобно. Уложив Альму в воду, я попыталась выровнять косточки в лапе; она не сопротивлялась. Сложив осколки кости, положила лапу ровно на дно ручья, помылась сама, попила и подумала: – А почему бы и мне не лечь в воду? Что я и сделала. Сначала, будто тысячи иголок впились в тело, но потом приятное тепло разлилось по всем частям тела, и я опустилась в ручей с головой, даже глаза в воде открыла, а потом распустила косу и дала воде свободно промывать длинные пряди. Вода окрасилась в грязно-кровавый цвет, но течение быстро все унесло в озеро.
– Надеюсь, пираньи в озере не водятся?
Выйдя из ручья, я заметила, что волосы стали, как будто здоровее, не осталось даже следа от раны на голове и запекшейся крови, вода все вымыла. Взглянув туда, где лежала Альма, я испугалась: там ее не было.
– Альма, Альма, где ты?! – крикнула я оглядываясь.
Из кустов, прихрамывая, вышла моя собака. Шерсть на ней лоснилась; и хотя ребра еще проступали сквозь шкуру, но выглядела она уже вполне здоровой. Я осмотрела ее лапу: коленный сустав был целым, а там, где торчали осколки, раны затянулись, сквозь кожу ощущались небольшие наросты на кости. Ура! Моя собака спасена!
– Ну что, пойдем домой – спросила я ее, и она повернулась и пошла, оглядываясь на меня. На душе у меня было радостно, хотелось петь, я не ощущала своих накопленных болячек, в теле была невероятная легкость. Оставив Альму в пещере, я еще раз сходила на ручей, принесла четыре бутыля воды. Мы пообедали и я продолжила копать.
Так прошло две недели. За это время Альма совсем выздоровела, поправилась и весело бегала вокруг меня, когда мы ходили в лес собирать хворост. Когда мы шли домой, она тоже тащила какую-нибудь палку. А на свалке она находила и приносила мне пакеты с вещами или женские сумки и ни разу не ошиблась. Всегда в них находилось что-то ценное, либо необходимое для жизни. За эти две недели я выкопала целую комнату в рост человека, размером 3х3 метра. Потолок оказался тоже каменной плитой. Из ящиков я соорудила подставку под матрац, на стену повесила промытый и высушенный ковер. Из ящиков же сделала подобие тумбочки. Эх, мне бы инструмент, я могла сделать что угодно. Картошка дала ростки, ее надо было садить. Начав копать поляну, я нашла дождевых червей и вспомнила про свою коробочку! И… решила взять выходной!