Испытание огнем. Сгоравшие заживо

Черных Иван Васильевич

Впервые Туманов говорил так длинно и так убедительно, и впервые Меньшиков вник в суть сказанного и позавидовал ясности ума своего подчиненного, его глубоким тактическим познаниям и смелости суждений. А он, командир полка, до этого не додумался. А если бы и додумался, то вряд ли решился бы высказать эти мысли вслух.

— Разумные предложения, — одобрительно кивнул генерал и разрешил Туманову сесть. Меньшиков увидел за спиной лейтенанта капитана Петровского. Похоже, оперуполномоченный решил тенью следовать за летчиком и, похоже, не очень-то доволен снисходительностью генерала к лейтенанту. Чувство жалости снова шевельнулось в душе майора: Туманов радуется, что его поняли, поддержали, не догадываясь, какая над ним нависла угроза. Малейшая

оплошность в чем-то — и ни командир полка, ни командир корпуса во второй раз отстоять его не смогут.

Разговор об увеличении эффективности действия бомбардировщиков и уменьшении их потерь в боях закончился, когда совсем стемнело. Над Севастополем снова занялось зарево. Тулинов направился к своему самолету. Меньшиков последовал за ним, чтобы проводить генерала.

— Да, — думая о чем-то своем, вздохнул генерал. — Много, очень много теряем. И они правы: надо перестраиваться. — Замедлил шаг, повернул голову к Меньшикову. — Засучивай рукава, Федор Иванович, и все силы на ночную подготовку. А пока… пока придется летать и днем и по дальним маршрутам.

6

…На морских границах первыми встретили и организованно отразили удар вражеской авиации моряки-черноморцы в районе Севастополя…

(Великая Отечественная война Советского Союза 1941-1945)

У капитана Петровского имелись веские основания не доверять лейтенанту Туманову: слишком много «тумана» в его биографии. В его личном деле черным по белому было написано: рождения 1919 года, с пяти лет воспитывался в детском доме, родителей и родственников не помнит. Хотя в пять лет память самая острая… В 1927 году его забрали из детского дома бездетные старики Терещенко в станицу Холмскую, где он жил и учился до 1934 года. Летом 1934 года, после окончания семи классов, сбежал от опекунов. С 1935-го по 1938-й учился в 1-й Краснодарской средней школе, окончил ее с отличием. У кого жил и где пропадал целый год — с 1934-го по 1935-й — полный туман. В 1939 году (еще один год — белое пятно) поступил в Тамбовскую школу пилотов и в 1940 году успешно окончил ее. В январе 1941-го прибыл в полк и в июне уже приступил к овладению ночной подготовкой. Не вундеркинд ли? Правда, то, что он летает превосходно, Петровский сам видел: сажает самолет точно у посадочного «Т», и колеса будто прилипают к земле; даже опытные летчики восхищаются его ювелирным мастерством. Школьные инструкторы и полковые командиры характеризуют Туманова только положительно: исключительно скромен, дисциплинирован, исполнителен. Если не брать во внимание уход перед боевым вылетом с аэродрома, так оно и есть. Но откуда взялись эти скромность, дисциплинированность, исполнительность? Из ответа секретаря Холмского стансовета на запрос Петровского о Туманове тот сообщил, что Александр Туманов в школе отличался недисциплинированностью, учился плохо, с трудом и натяжками закончил седьмой класс, занимался жульничеством, карманным воровством, воспитанию опекунов и учителей не поддавался, несколько раз сбегал из дому, а в 1934 году сбежал окончательно, и где находится — неизвестно. Выходит, за год без опекунов и школы под влиянием таких же шалопаев-беспризорников он из хулигана и вора стал пай-мальчиком… Очень, очень сомнительно. Сам Туманов объясняет свое перерождение тоже очень туманно: дескать, жизнь воспитала и директор 1-й Краснодарской средней школы, у которого он якобы проживал первое время после бродяжничества.

В школьные годы Петровскому доводилось встречаться с беспризорниками — их тогда в Одессе было пруд пруди, — и он знал, что это за люди и как трудно поддаются они воспитанию. Один из них, Коля Трык, не раз попадал в милицию, не раз был бит, когда ловили его с поличным, однако не бросал своего карманного занятия. Год назад Петровский случайно встретил Трыка в курьерском поезде Москва — Одесса, капитан ехал в отпуск к родителям. Трык был без правой руки, одет прилично и держался

солидно — из худющего чумазого паренька он стал степенным полноватым мужчиной. Он тоже узнал Петровского — не раз дрались команда на команду (школьники и беспризорники). Разговорились, и Трык охотно рассказал о своем житье-бытье: воевал с белофиннами, теперь работает в Одесском пароходстве заготовителем, возвращается из командировки. Он даже пригласил Петровского «пропустить по сто граммов коньячку за встречу», но Петровский отказался. А утром соседи по купе обнаружили, что попутчик исчез с их кошельками и дорогими вещами…

Нет, не верил Петровский в перевоспитание Туманова и во многое другое из его биографии. Надо было все перепроверить, уточнить. А тут война… Столько новых забот свалилось на шею. Еще эта радиопередача… Перед самой войной и в первые ее дни немцы во многие прифронтовые районы и в места базирования наших войск забросили агентов и диверсантов. Появились они и здесь: третью ночь подряд подают сигналы ракетами своим самолетам, когда те пролетают над аэродромом. А вчера обстреляли наших бомбардировщиков на взлете. Посланная на поимки группа вернулась ни с чем, обнаружила лишь невдалеке от аэродрома следы от трехколесного мотоцикла да стреляные гильзы.

Вполне вероятно, что и радиопередачу вели те же мотоциклисты. Но кто их снабдил такой точной, исчерпывающей информацией?…

В радиограмме время взлета соответствовало последнему указанию Меньшикова — 2 часа ночи. Значит, данные агенту поступили после того, как Меньшиков дал команду отдыхать до часу.

С аэродрома ночью уходили только двое (Петровский опросил всех дежурных и дневальных, и, кроме Туманова и Гордецкого, никто назван не был). Значит, и секретные данные могли передать они, а вернее, он…

Как Петровский ни прикидывал, Гордецкий менее всего попадал под подозрение: из хорошей рабочей семьи, отец — член партии, мать — учительница. И сам лейтенант — душа нараспашку: доверчив, простодушен, не замечает даже того, что его избранница предпочтение отдает другому. А Туманов себе на уме, скрытен, насторожен, лишнего слова из него не вытянешь. Нарушить строгий приказ ради того, чтобы увидеть девушку… Совсем на него не похоже. Даже если и любит ее. Но, судя по их встрече на аэродроме, вряд ли… Она — да, кинулась ему на шею, не стесняясь посторонних, стала целовать, как законная жена. А он… даже растерялся.

Надо, очень надо было бы отстранить их от полетов. Если это Туманов, он не сидел бы сложа руки. А в небе за ним не особенно присмотришь. Не вернется в одно время на аэродром — вот и ломай тогда голову, сбили его или сам нашел себе где-то пристанище. И опять же Петровский окажется виноватым: «Мы тебе говорили… Мы тебя предупреждали…»

Капитан взглянул на часы — без пяти одиннадцать. Пора на аэродром. Закрыл папку, спрятал все в сейф. Придется начинать с мотоциклистов…

7

…По уточненным данным, в боях 27 июня на этом (минском) направлении уничтожено до 300 танков 39-го танкового корпуса противника…

(От Советского информбюро)

Проводив Тулинова, Меньшиков вместе с инженером полка и его заместителем по вооружению отправился в землянку, чтобы сформировать новые экипажи — заменить выбывших по ранению, подобрать наиболее подготовленных и смелых специалистов по вооружению в воздушные стрелки.

С подбором воздушных стрелков дело, к счастью, оказалось проще, чем предполагал командир полка: инженер по вооружению принес кипу рапортов от механиков, пожелавших из наземных специалистов стать воздушными бойцами.

Меньшиков пересчитал рапорты и ахнул:

— А кто же будет готовить вооружение, набивать ленты патронами, снаряжать бомбы?

— Пока возьмем самую малость, сколько требуется на боевой вылет, — ответил инженер полка майор Баричев. — Набивать ленты патронами попросим командирских жен, которые еще не уехали.