Шрифт:
Глава 1. Поденка
15 февраля 2032 года. 16.00
Лейтенант Триггер
Сейчас я расскажу вам, как вырасти из сержанта в полковника за тридцать минут. Для решения этой непростой задачки всего-то и нужно, что жить посреди апокалипсиса.
Два года назад нашу седьмую пехотную дивизию перебросили из Вашингтона в Фильсэкк на место второго кавалерийского полка, который спешно ввели под командование Сил быстрого реагирования НАТО. Объединенное командование проводило мобилизацию по всей Западной Европе, организовывая блок-посты и пункты эвакуации для здорового населения.
Вылетая из родного дома в звании рядового первого класса в свои зеленые восемнадцать лет, я даже
Страха того, что ты тоже в любой момент можешь стать чьими-то костями в пьедестале звания.
— Вот тебе и гребанное глобальное потепление! — выругался Гризли.
Рослый сержант с широкими плечами закрывал меня своей громадной фигурой от резких порывов ветра, разносящих промозглые капли дождя по всем сторонам света так, что от них не укрыться. Я продрог до костей, хотя вырос во Флориде — штате, который чаще остальных становился жертвой ураганов по мере постепенного таяния льдов. То Изабель оставит без электричества все юго-восточное побережье, то Бонни родит смерчи, которые убьют с десяток людей, паршивица Клодетт[1] обрушила дорожные развязки и запустила цепную эрозию, которая смыла в океан почти пятьдесят метров побережья.
Так вирус и выбрался из заточения льдов — мы сами их подогрели.
Южноафриканец Гризли родом из Конго вступил в ряды морской поддержки войск НАТО в период мобилизации два года назад, он вообще не привык к таким вот шуткам природы, вроде снега с ливнем, но переносил их куда проще, чем я — заядлая жертва осадков.
— Ни хрена не видно за этой стеной! — ругался Гризли своим забавным акцентом.
А ливень и впрямь не желал облегчать нашу участь. Модификация наших экипировок была улучшена бронепластинами, не пропускавшими влагу, но, когда ливень делал из нас отряд промокашек, а потом температура резко падала ниже нуля, на экипировке образовывался пласт льда, который замедлял движение прорезиненных суставных шарниров. К тому же хруст при движении добавлял шума, а сегодня шум — наш первый предатель.
Зараженные обладают воистину потрясающим слухом, они могут услышать, как долбанная белка грызет свои орехи в дупле в двух километрах. А наш конвой из бронетранспортеров и зениток для них, как звон в колокола, приглашающий на обед.
— Ты бы, лейтенант, жену пошел проведал. Недолго ей осталось, — уже тише пробубнил сержант.
Моя спина рефлекторно напряглась, готовясь к самозащите, как и всегда, когда кто-то начинал говорить о моей жене. Я понимал, что ни в чем невиноват и судить меня никто не имеет права. Но так уж оно работает — мнение окружающих: даже если оно ошибочное, это ничего не значит для твоей совести, которая первым делом считает лишь количество голосов. А относительно меня и моей жены оно было абсолютным и не в нашу пользу. Мы с женой стали позорными пятнами нашей роты, как будто совершили нечто противоестественное, сыграв в любовь во время конца света.
— С каких пор твой глаз обзавелся способностью диагнозы ставить? — ответил я.
— Моя мать на моих глазах восьмерых вынесла. Я знаю, когда для женщины подходит время.
Я похлопал его по плечу — жест, выразивший благодарность и извинение одновременно.
Я зашагал вдоль площади, где разместилась наша рота из трехсот солдат на ближайшие двенадцать часов. Дольше останавливаться нельзя — окрестности все больше кишат зараженными, которые уже полностью захватили большие города и теперь постепенно рассредоточивались по периферии, как саранча в поисках плодоносных полей.
Вдоль дороги, ведущей к мосту через реку Тиса, выстроились взводы в своем разнокультурном многообразии: один разведывательный, один зенитно-ракетный, один танковый, два пехотных и три мотострелковых. Кое-где под козырьками крылец солдаты пытались покурить, отчаянно ведя совместные бои с дождем за урну. Наверное, это остатки рефлекса культурного воспитания — курить возле урны, сегодня уже никому нет дела ни до чистоты в городе, ни до здоровья граждан.
Многошерстность нашей мини-армии начиналась уже с экипировок бойцов: трехполосные нашивки флага Германии выделяли в ночи немецкое отделение пехотного взвода, чья экипировка IdZ[2] хвастала бронежилетами повышенного уровня защиты, легким, но прочным шлемом с очками ночного видения, а также внутрисетевой платформой боевого управления и коммуникации с БМП «Боксер»[3]; рядом с немцами три солдата из французского отделения пехотного взвода с винтовками FAMAS через плечо с крупногабаритным электронным прицелом-дальномером — французы первыми начинают отстрел врагов, завидя тех в двух километрах от роты; есть у нас с десяток литовцев и белорусов на разведке, хорваты присоединились на двух М-84 модификации «Снайпер»[4], венгры в короткий срок овладели премудростями немецкой «Лисы»[5], лишь бы остаться в рядах нашего огневого винегрета.
Год назад Совет Европы признал пораженческой тактику борьбы с заразой, которая заключалась в том, что каждая страна обороняет свои границы, создавая внутри стерильную зону. Все та же логика что и десять лет назад, когда эти же страны закрывали границы от иммигрантов, как от прокаженных. Ирония в том, что прогрессивный мир сам же и запустил глобальное переселение народов с Востока, бомбя их дома ради ископаемого топлива, на котором можно нажиться. Теперь же он пытался спрятаться за стенами уже от смертельных последствий своей разрушительной политики, которая растопила льды, где спал вирус.
Все беды людей от их алчности.
Но зараженные мутанты — это вам не изнуренные бегством иммигранты. Зараженные оказались сильнее солдат, многочисленнее бронетехники и живучее тараканов. Их не брали ни пули, ни гранаты, ни даже химические бомбы. Чем больше мы обливали их свинцом, тем свирепее они становились. Срок превращения здорового человека в безмозглого чудовища сократился с недели до трех дней.
План с кричащим названием «Анклав» провалился. Следуя более выигрышной стратегии бывших стран СНГ, которые не видели иного для себя выхода выжить, кроме как объединиться, Европа расширила границы стерильных зон, уничтожая те, что были безнадежны. Так выстроились более крепкие стены, объединяющие армии сразу нескольких стран между собой. Так родилась Всемирная Армия Освобождения, протянувшаяся с запада Европы до самого востока Китая и России.
Она просуществовала три месяца.
Зараженные находили лазейки через выстроенные границы, благодаря халатности бойцов, попустительству генералов и просто страху политиканов, не сумевших вовремя нажать заветные кнопки в черных чемоданчиках. Когда страх вогнал их в стадию осознания полного поражения, было уже поздно обращаться к силе ядра.
Где теперь коды запусков ракет, никто не знает, как не знаем и где сидят остатки правящих элит. Вот так служившие чиновникам силовики остались брошенными своими патронами.