Испытания для богини
Шрифт:
Я замешкала.
— В смысле?
Вместо того чтобы ответить, мама встала и пошла вдоль лодки, от чего та закачалась. Я вцепилась в края так сильно, как только могла, но утопление меня не сильно беспокоило. Если я еще не мертва, то скоро буду. Мама села рядом и крепко меня обняла, и это единственное, что уберегло меня от истерики. Кто-то из нас должен быть сильным.
Не знаю, как долго мы так сидели, прислушиваясь к колебаниям лодки
— Почему, по-твоему, она это сделала? — пробормотала я маме в плечо. — Она сказала, что любит Генри, но зачем всех убивать? И рисковать своей жизнью?
Она пробежалась пальцами по моим волосам. Уверена, этим она хотела меня утешить, но в результате я только вспомнила, что теряю. Что мы обе теряем. Я подвела маму и Генри, но она, по крайней мере, простила меня. Хотела бы и я себя простить.
— А ты как думаешь? — ласково спросила она, и я пожала плечами.
— Не знаю. — Я подумала о Каллиопе, Генри и Аве, которая так отчаянно хотела обрести любовь. — Может, она была такой же одинокой, как и он. Может, она думала, что спасет его. Но… если бы она и вправду его любила, то как могла рисковать его существованием? Если бы я была ей, то предпочла бы увидеть его с другой девушкой, чем не видеть вообще.
— Любовь бывает разная, — ответила мама. — В этом и разница между тобой и Каллиопой. Наверное, поэтому выбрали тебя, а не ее.
Я закрыла глаза и попыталась это обдумать, но все, кроме качания лодки и звука маминого дыхания, потеряло смысл.
— Я не хочу умирать, — прошептала я. — Не хочу прощаться.
Она закопалась лицом мне в волосы.
— Тебе и не придется.
Не успела я понять, что она имела в виду, как лодка подплыла к берегу. Когда она остановилась, я открыла глаза и увидела силуэт на воде, искажающийся от легких волн. Хрупкая рука мамы сменилась на мускулистую, и я почувствовала, как кто-то поднимает меня. Мне хотелось воспротивиться, настоять на том, чтобы остаться с мамой, но мой язык стал тяжелее свинца, а мысли разбежались.
— Я взял ее, — сказал Генри с болью в голосе.
— Спасибо, — ответила мама, и в ее голосе тоже были нотки чего-то необъяснимого. Она погладила мою щеку и наклонилась, чтобы поцеловать Генри. — Позаботься о ней.
— Обязательно.
Мама прижалась губами к моему лбу. Я отчаянно хотела взять ее за руку, но мама сделала все сама, и, призвав последние силы, мне все же удалось слегка ее сжать.
— Мам? — даже мне мой голос показался незнакомым и слабым, словно я только училась произносить слова.
— Все хорошо, милая. — Когда она отодвинулась, я увидела слезы в ее глазах. — Я люблю тебя и очень тобой горжусь. Никогда об этом не забывай.
Во мне зародилась паника, но, не имея возможности ее выразить, я ощутила душераздирающую боль. Мама меня покидала. Это конец. Разве по нашей сделке ей не оставалось еще несколько недель?
Какая же я глупая. Как мы могли проводить время вместе, если я мертва?
— И я тебя люблю, — ответила я, хотя это больше прозвучало, как неразборчивое бульканье. Мама все равно улыбнулась.
Когда Генри развернулся и понес меня в чернильную тьму ночи, я умудрилась повернуть голову и увидеть, как ее силуэт становится все меньше и меньше. Наконец мама окончательно растворилась во мраке. Я цеплялась за ее последние слова, служившие клеем, держащим меня в целости, и попыталась воспротивиться глубокому сну. Мы вновь увидимся, когда она умрет, и не будет конца солнечным летним дням, которые мы проведем в Централ-парке.
Но хоть я и знала это, хоть Генри нес меня на собственную смерть, я не могла не сказать одно слово, которому противилась столько лет. Слово, которое, как я надеялась, мне никогда не придется говорить.
Прощай.
***
Я думала, что смерть будет холодной. Вместо этого первым делом я почувствовала тепло — невероятное тепло наполнило мое тело, или то, что от него осталось, и распространилось по нему, как мед. Интересно, проходила ли через это Ава? Пробуждение в тепле? Это казалось слишком легко.
А затем началась боль. Всепоглощающая, мучительная боль в груди и боку, именно там, куда нанесла удар Каллиопа. Ахнув, я мысленно стукнула себя за то, что думала, будто все будет так легко. В конце концов, Ава не подавала никаких признаков боли в месте, где она ударилась, а мое тело должно было исцелиться, прежде чем я смогу встать и ходить.
Воздух наполнился шепотом, но я не могла его разобрать. Это другие мертвые души? Может, мама уже ждет меня? Может, я открою глаза и увижу траву, деревья, солнце, или что-то иное? Нужно было спросить об этом у Генри, пока была возможность.
Казалось, прошли годы, прежде чем я заставила себя поднять веки. Поначалу свет ослепил меня, и я быстро закрыла глаза, но они довольно быстро привыкли. На сей раз мой вздох не имел никакого отношения к боли.
Я лежала в своей спальне в поместье, окруженная знакомыми лицами. Ава, Элла, София, Николас, даже Уолтер был здесь, и все они выглядели обеспокоенно. Уголком глаза я заметила его. Генри.
Мое сердце пропустило удар, но я и без того была в полнейшем недоумении, чтобы еще задумываться, почему оно вообще бьется. Это не Централ-парк.