Испытательный срок для любви
Шрифт:
— Это очень грустно и тяжело. Мы можем ему чем-то помочь?
— Я уже. Выслушал его. Ему сейчас это нужнее всего.
— Это да. Я не могу представить, как бы чусствовала себя на его месте. Слушай, у меня соседка Настёна работает в частном доме для престарелых. Говорит, что условия у них хорошие. Может ему с ней поговорить. Может она экскурсию ему проведет или может помочь подобрать сиделку. Она сама медсестра по образованию, есть много знакомых которые ухаживают за больными людьми. Мы можем к ней обратиться или дать её контакты Максиму.
— Я скажу ему. Кинь мне ее номер.
Пересаживаю
— Вот, а ты с мамой поговорить не хотел. Представляешь, как быстро может она исчезнуть из твоей жизни, а вы в ссоре. Родители не вечны. Мы должны помнить об этом, что бы наши дети тоже это знали и помнили об этом.
— Молодец, что уговорила меня на перемирие. Кстати о детях, может поднимемся наверх порепетируем их зачатие?
Говорю в слух, а сам думаю, что если бы не этот разговор, то сейчас бы я не мучился моральной дилеммой.
— Дурак, — она пихает меня в бок локотком. — Я ему о серьезном, а он опять о своем о пошлом. И вообще, я на пол часа выбежала. Мне уже скоро нужно будет возвращаться в зал.
Шум прибоя ласкает слух. Закатное солнце окрасило небо в пастельные оттенки. Мы с Юлей идем по набережной, я обнимаю ее за талию, а она положила голову мне на плечо. Из прибрежных ресторанчиков пахнет шашлыками, барабулькой и пряностями. Проходим шумный центр. Пребрежные отели становятся проще, рестораны сменяются небольшими уютными кафе, а музыка меняется. Уличные музыканты играют какую-то джазовую композицию. Название крутится на языке, но никак не могу вспомнить. Здесь меньше света, меньше народа и спокойнее. Мы разговариваем обо всем и ни о чем. Точнее сказать это Юля разговаривает, а я молчу. Слушаю её и не могу отогнать дурную тревогу.
— Миронов, ты опять о чем то задумался.
— Что? Я слушал правда.
— Егор, — Юля останавливается и берет меня за руки заглядывая в глаза. — Я вижу, что ты чем-то встревожен. Поделись со мной пожалуйста.
— Все в порядке. Не придумывай, — вру я и пытаюсь снова обнять девушку.
— Я выдумываю? Мне кажется, мы договорились ничего друг от друга не скрывать.
— Я не скрываю от тебя ничего. Просто задумался о работе, о Максиме, о том, как хорошо, что поехал с тобой сюда.
— И задумался ты об этом еще дома. Еще в среду. Да? Я не идиотка Егор. Я же вижу, что ты не договариваешь. Что-то с Марком? С родителями? Что у тебя случилось?
— Сказала же: все в порядке! Успокойся!
— Не кричи на меня! Я просто волнуюсь за тебя, а ты… Ты… Ты лжешь мне! — она отпускает мои руки и быстрым шагом идет в сторону волнореза.
— Юля! — зову ее, но она даже не поворачивается. Твою мать, ну что началось то. Нормально же все было.
Догоняю козу свою и пытаюсь обнять. Она ведет плечом, скидывая мою руку.
— Ну Юлька, прекрати истерить. Это тебе не к лицу, — пытаюсь повернуть ее лицом к себе, но она не дат мне этого сделать. — Ну чего ты на пустом месте сцену устраиваешь. Все хорошо.
Наконец то разворачиваю
— Малышь, ты чего?
— Тебе не понятно «чего»? Серьезно? Егор ты мне врешь в глаза и говоришь, что я тупая. Что «сама все придумала». Я это уже проходила. За этим… Этим… Этим газлайтом, стоит горькая правда и предательство. И я хочу знать об этом сейчас, а не быть наивной дурой!
Ёб твою… Заебись Егор Олегович. И что дальше ей врать? Остается только это. Сказать правду не могу пока сам не разберусь со всем. А как разберусь…
Юля сверлит меня своим тёмным взглядом ожидая ответа. А я малодушничаю, оберегая ее покой и свой. Если сейчас все расскажу она уйдет. Не прямо сейчас. С этим Вертинским в одном номере ночевать будет. Потом по прилете домой, он тихо уйдет, но между ней и сыном выбирать мне не даст. Я не хочу, не могу отпустить ее. Потом может и выбирать не придется.
— Юляшка все хорошо. Правда. Я просто парюсь из-за всей этой ситуации с родителями. Я обиженный маленький мальчик. Да и разговор прошел не так мирно, как я тебе сказал, но в целом все хорошо.
— Правда?
— Правда, — обнимаю ее, утыкаясь носом в белоснежную макушку. Успокаиваю ее, а у самого на сердце бушует ураган, и я, успокаивая её и себя, добавляю: — Все будет хорошо, Юль.
Глава 27
Юля.
Такси привозит нас к дому Егора. Останусь у него до завтра. Мужчина вручает мне ключи от квартиры, а сам несет наши чемоданы. Я впервые оказываюсь в его квартире с той ночи «на один раз». По календар. это было почти недавно, а столько всего уже успело произойти, даже голова кружится.
Квартира гораздо светлее и просторнее, чем мне запомнилась. Хотя, что я тогда кроме спальни успела рассмотреть? Я замираю в прихожей и пялюсь на желтенький стикер с надписью: «Спасибо. Было здорово», прикрепленный к уголку зеркала над обувницей. На мой немой вопрос Егор отвечает со своей коронной улыбкой.
— Что? Это мне напоминание о твоей хитрости и подлости. Что бы не расслаблялся.
Он проводит мне экскурсию по достаточно просторной квартире, не забывая упомянуть, что прошлый раз я сбежала, не увидев и не оценив красоты и роскоши его владений. Потом мы ужинаем и устраиваемся на диване перед телевизором. Не могу сказать, что та тонкая ледяная корочка, что появилась перед поездкой между нами подтаяла, но я принимаю тот факт, что я хочу и я готова провести остаток жизни прижимаясь к груди Миронова Егора Олеговича. Улыбаюсь, накрывшему меня, чувству безграничного счастья.
Спим вместе, принимаем душ вместе, завтракаем вместе, собираемся на работу вместе, едем вместе. Все вместе. Да, понимаю, что будет этап притирки, первые ссоры, но сейчас так кайфово, что думать об этом нет желания. Это будет, но потом. А сейчас, нужно понять, как намекнуть Егору, что я хочу жить с ним. У него или у меня, не имеет значения. И может быть тогда эта наледь между нми подтает.
— Алеся привет, — кладу на стол открытку с видами Сочинского пляжа. — Держи сувенир из моей первой командировки.