Исследование океанских глубин
Шрифт:
Джо Томпсон, который был крановщиком в этот раз, внимательно следил за Фредом Уиллеттом, делавшим ему знаки. Джо аккуратно приподнял «Блюдце» метров на пять над кильблоками. Кран вместе с аппаратом, следом за которым двинулся Гастон, держа в руках телефонную трубку, начал медленно поворачиваться направо. Фред с портативным приемопередатчиком и мы двое с оттяжками в руках обошли кран с кормы. И вот «Блюдце» повисло над водой. Выглядывающий из иллюминатора Джо Уинтерер улыбался, как человек, готовый отправиться в мир, мало кому известный. Ларри Соумерс успел надеть на себя легководолазное снаряжение: он был сегодня дежурным пловцом и должен прицеплять и отцеплять гак крана. Похоже, пока все шло хорошо. Судно стояло там, где ему и следовало стоять. «Блюдце» должно было по буйрепу спуститься на дно. Оно прикреплялось карабином
В 13.05 Фред Уиллетт дал Джо знак и «Блюдце» стало медленно опускаться. Как только его днище коснулось поверхности воды, Фред дернул за трос, гак раскрылся, и «Блюдце» соскользнуло в воду. Теперь оно удерживалось лишь оттяжкой, которую я держал в руках.
Ларри пытался отцепить гаки, зацепленные за рымы на аппарате, но не мог. Он пробовал подтянуть к себе трос, чтобы образовалась слабина, но Джерри Бэрнетт и Том Хортон, находившиеся в моторке, тоже тянули трос к себе. Ларри находился на глубине 18 метров, так что баллон с запасом воздуха на 10 минут и маска оказались как нельзя кстати. Наконец удалось подтянуть трос и отцепить его от корпуса аппарата. Так началось 321-е погружение «Ныряющего блюдца».
Глубина достигала уже 20 метров. Вода была мутноватой, но вовсе не грязной. Каноэ, находившийся в «Блюдце», приподнялся, взглянул на ленту эхолота, на которой дно изображалось наклонной линией. Наклон объяснялся тем, что расстояние до дна все время уменьшалось. В 10—15 метрах от него Каноэ сбросил груз и аппарат замедлил спуск.
Джерри Уинтерер придвинулся вплотную к иллюминатору: дно было илистое, видимость составляла несколько метров. Глубиномер показывал около 50 метров. Все шло удачно. Но где же якорь буя, в каком направлении двигаться? Джерри Уинтерер предложил использовать прибор, который мы с успехом применяли на «Блюдце» в феврале. Это был гидроакустический приемник, о помощью которого можно определить направление на источник сигнала и запеленговать его. Дискообразная антенна, установленная снаружи аппарата, принимала сигналы с частотой 37 килогерц, направленные с надводного судна. Сигналы усиливались, и их мог отчетливо слышать оператор или наблюдатель. На моторной лодке по такому же прибору следили за маршрутом «Блюдца».
В приемнике на этот раз иногда пощелкивало, но прерывистых звуков передатчика не было слышно. Неужели за время погружения аппарат отнесло далеко в сторону? Вряд ли это возможно. Джерри Уинтерер решил, что надо передать на поверхность хотя бы о том, что они достигли дна. Тогда, возможно, сопровождающая их лодка сообщит им, каким курсом следует идти к бую. Он нажал кнопку на микрофоне и стал докладывать :
— Говорит «Ныряющее блюдце»... Мы на дне. Глубина 50 метров, Видимость 3—4 метра, сумрачно. Термометр показывает 25°С. Вертушка счетчика скорости течений почти неподвижна, В каком направлении находится буй? Слышите ли нас?
Молчание. На аппарате, выждав какое-то время, возобновили сеанс связи, на этот раз лишь для того, чтобы установить контакт. Молчание. Не то не работает подводный телефон, не то никто не слушает. Вокруг поистине мир безмолвия, хотя глубины здесь и невелики. Каноэ предложил двигаться дальше. Он включил электромотор на полный ход к чуть уменьшил дифферент на нос, чтобы оторвать аппарат от дна. Появилось мутное облако: подводное блюдце направлялось в ту сторону, куда, по словам Каноэ, советовало ему двигаться «заднее место». Водителям всех аппаратов свойственно «шестое чувство», которое иногда выручает в тех случаях, когда самые сложные навигационные приборы оказываются бесполезными.
Джерри заметил, что дно вроде бы плавно опускается под килем на 10—15°, и покрыто слоем мелкозернистого песка, ила и глины. Ему хотелось выяснить, каким образом мелкие частицы переносятся в глубокий и узкий подводный каньон, расположенный в двух километрах. Ученые института Скриппса еще прежде установили, что каньон является как бы коллектором отложений: и крупного песка, и мелких частиц ила. Пробы грунта с глубоководных участков желоба Сан-Диего состояли из смеси крупных и мелких частиц.
Во время движения «Блюдца» его обитатели то и дело прислушивались к приемнику, но безуспешно. Они решили,
Каноэ опустил аппарат возле якоря. Гидронавты осмотрелись — места для измерения скорости течения лучше не найти: ни крупных камней, ни неровностей, которые мешали бы работать или исказили показания прибора. Теперь хорошо бы связаться с водолазами, чтобы они спустили по буйрепу измеритель скорости течений... Новая попытка связаться по телефону с поверхностью оказалась безуспешной. Каноэ заметил потом, что и не рассчитывал на то, что телефон будет работать, во Франции им не пользовались. Каково же было удивление Каноэ и Джерри, когда вниз спустился желтый прибор и повис в метре от дна. Выходит, связь, хоть и односторонняя, существовала. Лопасти прибора начали медленно вращаться. Джерри включил измеритель скорости течений, установленный на борту аппарата. Стрелка прибора показывала около 0,1 узла — это было больше, чем он ожидал, но все же очень мало. Каноэ медленно развернул аппарат, чтобы Джерри мог сфотографировать счетчик течений во время работы, затем включил яркую фару-подсветку и пустил в ход киносъемочную камеру, а Джерри снял несколько кадров своим 35-миллиметровым аппаратом.
Затем Каноэ направил «Блюдце» на запад, перемещаясь на некотором расстоянии от покатого илистого дна. Повсюду, куда ни глянь, кипела жизнь. Камбалы, почти целиком зарывшиеся в донные отложения, с удивленным и недовольным видом плыли прочь, при этом вниз по склону лилась небольшая струйка ила. Черви, осьминоги и другие обитатели дна добывали себе пищу, роясь в иле. Поскольку уклон увеличивался с 15 до 25°, то можно было предположить, что деятельность животных способствовала постепенному сползанию донных отложений вниз. Это подтверждали обнаруженные кусочки водорослей, которые попали сюда откуда-то сверху. Гидронавты заметили какие-то комья, ламинарии, остатки морской травы. Время от времени Джерри обращался к Каноэ с просьбой остановить аппарат. «Блюдце» опускалось на дно, и они могли наблюдать за перемещением частиц, несомых течением, которое, судя по показаниям приборов, достигало 1/4 узла.
Гидронавты снова продолжали путь, ориентируясь по гирокомпасу. Курс был прежний, 270°. По мере увеличения наклона стенки каньона увеличивалась и его глубина. Когда глубиномер стал показывать около 75 метров, «Пыряющее блюдце» оказалось в совершенно иной обстановке, возле обрывистой скалы, отграничивающей зону илистых отложений от зоны выхода на поверхность скальных пород, нависавших над краем каньона. Тут был совсем другой мир. Среди камней видны были кораллы, в их числе знакомые горгонии, обычно встречающиеся на каменистых участках. Вокруг плавали всевозможные рыбы. Гидронавты заметили, что над каньоном вода стала более прозрачной, видимость увеличилась почти до 10 метров. Аппарат медленно двигался вдоль пограничной линии, экипаж в это время фотографировал все, что привлекало внимание. Один раз Джерри заметил какой-то очень яркий крупный предмет, блестевший вдалеке, насторожился и просил Каноэ подойти туда. Каково же было разочарование и огорчение Джерри, когда оказалось, что это консервная банка. Дальше им встретился типичный оползень: большой кусок донных отложений, оторвавшись, соскользнул вниз. Для оползней характерен свежий излом. Ученые полагали, что такие изломы бывают чаще всего на крутых склонах и являются признаком массового сдвига донных отложений. Джерри заметил, что излом глубокий и свежий, так что виден неокислившийся, зеленоватого оттенка участок размером 0,5 на 3 метра. Излом находился неподалеку от выхода коренной породы. Во время этого погружения гидронавты не видели других оползней.