Исследование океанских глубин
Шрифт:
Сделав последний снимок, Каноэ заметил, что электровспышка не работает. Он попросил Джерри повторить кадр. Вспышки снова не было. Похоже, после трехчасовой работы батарей сели настолько, что не могли зарядить конденсатор, питающий электровспышку. А может, они плохо зарядили батареи? Каноэ решил, что разумнее всего вернуться на поверхность, тем более что связь отсутствовала и ряд приборов не работал. Команда на обеспечивающем судне была еще неопытной — погружения только начинались, Джерри согласился, сказав, что они достаточно находились под водой, хорошо изучили дно и установили, что большой участок его имеет одинаковый характер. Протянув руку, он нажал на рычаг, при помощи которого сбрасывается груз весом 25 килограммов, и «Блюдце» спокойно оторвалось от дна. Каноэ взял микрофон и, все еще сомневаясь, что переговорное устройство работает, произнес:
— Говорит «Блюдце»... Начинаем подъем...
Для того чтобы подняться на поверхность с глубины 85 метров, требуется меньше пяти минут. Выходит, «Блюдце» уже всплыло и ждет, пока его обнаружат. Как принято, гидронавты в это время радируют, что они находятся на поверхности. Чтобы легче обнаружить аппарат, командир направляет сопла водометов вверх. Фонтаны воды устремляются на высоту 4,5 — 6 метров.
Каноэ сначала включил недавно установленную на аппарате рацию и начал вызывать «Хью-Тайд». Ответа не было. Он повторил вызов. Снова никакого ответа. Тогда-то он и повернул вверх сопла.
К этому времени Ларри Соумерс и Джерри Бэрнетт уже заметили «Блюдце» и направились к нему, чтобы закрепить трос. Все три судна — «Хью-Тайд», моторная лодка и «Ныряющее блюдце» — были оснащены ультракоротковолновыми рациями, обеспечивающими двустороннюю связь. Поэтому судно и моторная лодка, ведя переговоры, не могли поддерживать в то же время связь с «Блюдцем». Это обстоятельство, однако, не помешало осуществлению операции, и «Хью-Тайд» занял позицию в 9—12 метрах от аппарата. Ларри закрепил «Блюдце» и направил моторку к «Хью-Тайду», на корме которого находились мы.
Море было по-прежнему спокойным, шла плавная зыбь. Палубная команда «Хью-Тайда» выбирала трос, в то время как экипаж моторной лодки осторожно подтягивал «Блюдце» к себе, чтобы оно не приблизилось вплотную к корме судна. Когда аппарат оказался в удобном положении, грузовой гак зацепили за большое прочное кольцо, связанное с тросом, который удерживал аппарат; Фред дернул за уздечку, чтобы закрыть защелку гака. Но, видно, в действии был закон Мэрфи, или, что одно и то же, закон свинства — «уж если не повезет, то не повезет». «Челюсти» гака не захотели сомкнуться. Дергали мы, дергал Фред — безуспешно. Наконец Андре заявил, что надо закрыть защелку вручную. Ларри осторожно, чтобы не задеть стрелу крана, подплыл к аппарату и нажал на нижнюю собачку гака. Громко щелкнув, гак закрылся. Джо стал плавно натягивать трос, и вскоре «Блюдце», из иллюминаторов которого выглядывали смеющиеся лица членов экипажа, подняли из воды. Кран повернулся, и аппарат плавно опустился на свои салазки на палубе «Хью-Тайда».
Наш кок, Маленький Джо, встретил гидронавтов двумя кружками горячего какао, и с той поры после подъема на поверхность такое угощение стало традицией.
Итак, первое погружение завершено. Задача была выполнена, несмотря на то что некоторое оборудование работало не совсем так, как следовало бы. Джерри Уинтерер был доволен наблюдениями. Включив магнитофон, мы обсудили операцию. Потом он со своими коллегами отправился к Скриппс-пирсу, а «Хью-Тайд» взял курс на Сан-Диего.
Фред собрал нас в кают-компании, чтобы разобрать все ошибки. Рассмотрели эпизод спуска аппарата на воду и решили, что действовать следует более обдуманно. Установленная на борту «Блюдца» аппаратура — приемник сигналов, подводный телефон, датчик температуры и радио — не работала. Таковы были итоги. Но мы надеялись разрешить все проблемы. Джерри Бэрнетт и Гастон уже забрались в аппарат и принялись за дело.
«Хью-Тайд» пришел в Сан-Диего в 7.30 вечера. Появились техники из лаборатории электроники, чтобы помочь наладить приборы. Было уже совсем поздно, когда я добрался до своей квартиры в Ла-Холье.
В течение последующих трех-четырех дней мы погружались вместе с геологами в каньонах Скриппс и Ла-Холья и в соседних с ними районах. К воскресенью все чувствовали себя опытными морскими волками и решили, воспользовавшись выходным днем у обоих командиров аппарата, дать возможность потренироваться двум стажерам, кроме того, пригласили свои семьи совершить прогулку на «Хью-Тайде». После полудня судно направилось к мысу Лома, неподалеку от гавани Сан-Диего.
По этому случаю Маленький Джо пек восхитительные пышки, которые особенно пришлись по вкусу французам. Всякий раз, когда доносился их аромат, Гастон зажмуривал глаза и с восторгом восклицал: «Колечки!» С тех пор мы называли пышки колечками, потому что они и в самом деле напоминали по форме резиновые кольца на люке.
Инструктором Джо и Ларри стал Андре. Поскольку погружения производились на глубину всего 30—50 метров в нескольких милях от берега, не было смысла следить за маршрутом «Ныряющего блюдца». Почти все, кто был на борту «Хью-Тайда», сидя или лежа на палубе, предавались отдыху. Мы впервые собрались вместе с тех пор, как покинули восточное побережье Штатов.
Джо и Ларри, пробыв под водой по часу, поднялись на борт «Хью-Тайда», преисполненные уважением к аппарату. Они, правда, признались, что понадобится какое-то время для того, чтобы научиться на ощупь находить нужные рычаги и кнопки и управлять аппаратом в темноте. Стоило чуть больше повернуть руль или пустить из одного сопла более мощную струю, как он начинал резко поворачиваться и терял управление. Мы им завидовали и мечтали о том, чтобы когда-нибудь хотя бы раз совершить погружение самим. Фред хотел, чтобы стажеры по возможности больше использовали «Блюдце», а потом, когда останется время, и каждый из нас совершит по одному подводному рейсу.
Морские геологи из института Скриппса, доктора Шепард, Дилл и Инман, изучали отдельные участки каньонов. Они совершали погружения во время первых опытов с аппаратом. Ученых интересовали образцы осадков, а также изменяется ли их состояние и перемещение в каньоны в различное время года, а через каньоны — на участки с гораздо более значительными глубинами.
Они хотели определить, какое количество осадков переносится от берега на определенные участки, находящиеся в нескольких милях от побережья. Доктор Шепард установил важный факт: с прошлой зимы в каньонах появилось значительное количество отложений. В каньоне Скриппс он отметил «пульсирующие» течения, скорость которых иногда достигала 0,5 узла. Аналогичное явление отметил и доктор Дилл почти в миле от берега, в каньоне Ла-Холья, где он соединяется с каньоном Скриппс. Такого рода течения, как правило, не препятствовали работе «Блюдца». Правда, во время одного из спусков в каньон Скриппс, когда на борту были доктор Инман и Андре, течение отбросило аппарат и он ударился о стенку каньона; для того чтобы вырваться из водоворота, пришлось всплывать. Во время отчета после погружения доктор Инман отметил, что на 9 метрах каменистой гряды он насчитал с десяток стальных тросов, тянувшихся куда-то вниз. Одни были старые, заржавленные, другие новые. В ту пору мы не придали значения его словам, но позднее, во время одного из погружений, эти тросы доставили нам немало хлопот.
Тектоническая структура каньона представляла чрезвычайный интерес для геологов, но узость его, наличие в нем всяких предметов и камней, а также течения значительно затрудняли работу. Позднее, при исследовании и изучении таких узких каньонов, я убедился в преимуществах этого небольшого подводного аппарата, сконструированного Кусто, перед более крупными.
Скоро все убедились, что погода может мешать нашей работе: из-за волнения, качки и плохой видимости несколько погружений пришлось отменить. Правда, мы надеялись, что на крупном обеспечивающем судне сможем работать и в более сложных метеорологических условиях.