Исследователь. Осколки, часть вторая
Шрифт:
– Это хуже чем в логове! – хитро улыбнулся аудитор. – Оттуда есть шанс выбраться живым!
– Да тебя с таким юмором… - махнул я рукой и закрыл дверь.
– Вообще-то я правду говорю – выходить отсюда опасно для жизни. Чужак рискует навсегда остаться в этом месте. – уже совершенно серьёзно сказал мой собеседник.
– Тем более. – мрачно сказал я. – Поэтому я прошу, что бы моих компаньонок поселили со мной.
– Пока незакончено твоё лечение, это невозможно. Да и суккуб твой тоже на процедуры ходит. – при последних словах у аудитора нехорошо блеснули
– Что за «процедуры»? Как у меня? – спросил я.
– Нет. Я же говорил – квазиживые конструкции, наподобие твоей игрушки, после того, как побывают под воздействием нестабильного излучения Изнанки, должны пройти профилактическое «обслуживание».
«Что-то темнит аудитор» - подумал я тогда.
– А как она себя чувствует?
– Нормально. Но очень тоскует!
Словно услышав слова аудитора, Ангиррайя повернула голову в сторону «окна» и я увидел её взгляд – печальный, наполненный какой-то болью и страхом.
– Но ей же плохо!
Аудитор пожал плечами.
– Потерпит ещё несколько дней. Я зайду к ней и передам что ты о ней беспокоился.
– А можешь передать ей письмо? И Инке?
– Конечно!
Я достал из шкафа несколько чистых листков бумаги, взял карандаш и написал письмо им обоим, в котором постарался ободрить их пообещал, что мы скоро увидимся и просил ещё немного потерпеть. Сложил листок пополам и отдал аудитору. Он сказал, что зайдёт к ним через несколько минут. Всё это время «окно» ещё будет «работать» и я смогу увидеть, их реакцию на моё послание. Затем попрощался и вышел. А я стал ждать.
Аудитор не обманул. Всего лишь через пять минут он вошел в комнату и предал сложенный листок. Ангиррайя осторожно взяла его, прочитала, затем отдала. Она стала о чём-то просить аудитора, который стоял и совершенно равнодушно слушал суккубу. Инка тоже прочитала письмо и стала что очень эмоционально(подпрыгивая и размахивая ручками) что-то говорить суккубе и аудитору.
Наконец они успокоились, Инка убежала, затем вернулась с листком бумаги и карандашами. И они вдвоём с демоницей что-то быстро написали и отдали листок аудитору.Он взял и вышел. После этого «окно» погасло. А ещё через пять минут ко мне в комнату зашёл медведь и вручил листок, заполненный двумя разными почерками. Верхняя часть была написана красивым мелким шрифтом – это Инка.:
«Хозяин! Спасибо за то, что ты помнишь о нас! Мы очень ждём, когда ты выздоровеешь и мы продолжим нашу работу по исследованию! Меня хорошо отремонтировали, сделали новый корпус, прочнее прежнего! И ещё строили «леталку» - вроде прежнего ранцевого вертолётика, но более компактную и улучшенную версию! Принесли ещё книг, но правда в основном справочники. Из художественной литературы – «Гулливер в стране лилипутов». Интересно, но малопонятно – странный он Исследователь, отчет бестолковый.
Анги тоже ходит на лечение, но всегда возвращается подавленной. Я соскучилась!»
Ниже, угловатыми, словно рубленными, литерами было послание от демоницы:
«Хозяин! Как я рада, что вы живы и здоровы! Я очень, очень скучаю без вас! Мне немного страшно(зачеркнуто)
Ниже было что-то начёркано и дальше шла цитата из «Одиссеи»:
«…Ждал он, со стоном на камне вися, чтоб волна пробежала
Мимо; она пробежала, но вдруг, отразясь, на возврате
Сшибла с утёса его и отбросила в темное море…»
Снова начёркано и уже другая цитата:
«…Правда святая и мне дорога; не железное, верь мне,
Бьётся в груди у меня, а горячее нежное сердце…»
И ниже оба подписались.
Так завершилась моя первая(после того разговора за коньяком) встреча с аудитором. В тот день, когда я смотрел в окно как он отдаёт моё письмо, заметил как вздрогнула и даже сжалась Ангиррайя, когда аудитор вошёл в комнату. И те сумбурные цитаты в какой-то мере отражали душевное состояние моей игрушки. Для того, что бы хоть как-то поднять настроение суккуба, я попросил медведя, что возил меня на процедуры и приносил обеды(а так же завтраки и ужины), что бы в рацион Анги добавили мороженое или сгущенного молока. Он лишь кивнул в ответ.
Через три дня аудитор зашёл ко мне во второй раз.
Это произошло через четверть часа после ужина. Я снова сидел в библиотеке и читал. В этот раз мне под руку попался Жюль Верн и его «Таинственный остров».
Дверь открылась и в комнату вошёл аудитор. В руках он держал корзину. Поставил её возле стола, ловко достал из неё бутылку коньяка, два бокала и тарелку с фруктами.
– Арсений! – позвал он, наливая коньяк в бокалы. После чего протянул мне один и сел за стол на один из двух стульев. Я, положил книгу на пол рядом с креслом, встал и подошёл к столу, за которым уже сидел аудитор, взял бокал и спросил его:
– Аудитор! У тебя имя-то есть?
– А зачем тебе? – весело улыбаясь, спросил он. – Давай, за твоё здоровье!
И отсалютовал мне бокалом. Я поставил свой бокал на стол.
– Спасибо, не надо. – после чего вернулся к креслу, сел в него и взял книгу.
– А чего так? – недоумённо спросил он.
– Сыт уже. По горло.
Аудитор тоже поставил свой бокал на стол. Он перестал улыбаться, а его взгляд стал каким-то неприятным.
– Вот значит как. Хорошо, называй меня как тебе удобно!
– Мне удобно сидеть и читать. А ты со своим коньяком можешь идти к своим координаторам-медведям. – и демонстративно стал читать книгу.
В комнате на несколько минут стало тихо.
– У меня было имя. – нарушил тишину мой собеседник. – лет двести назад. А может и триста. С тех пор, работая в Отделе Контроля, мне оно стало без надобности. И я почти забыл его. Что бы тебе было понятно – на этой должности не может быть друзей – только сотрудники подчинённые. Ну и, само собой разумеющееся – объекты разработки. Никому из выше перечисленных моё имя знать не надо. Только должность и мои полномочия , связанные с ней. Это понятно?