…Истина дороже! Полемические очерки
Шрифт:
В чём же состоит смещение центра тяжести в применяемых здесь понятиях? Из прямых утверждений автора и из контекста проекта программы ВКП(б) 1947 года следует, что в данном случае речь идёт о производительных силах и уровне производительности труда, характерных для высшей фазы коммунистического общества. Согласно проекту и мнению автора комментариев перечисленные впереди высоты экономической и социальной жизни достижимы только при коммунизме. Но с этим невозможно согласиться. Общество достигнет превосходящего капитализм уровня производительных сил и производительности труда на более ранней ступени исторического развития, на ступени полного (зрелого, развитого) социализма. Составители проекта программы и наш комментатор в данном конкретном случае смешивают коммунизм с этапом полного (развитого, зрелого) социализма, что порождает теоретические несообразности.
Или взять вопрос о бесклассовом обществе. Согласно проекту программы 1947 года такое состояние общества достижимо лишь на высшей фазе коммунизма. Согласно же В. И. Ленину оно возникает раньше – при вступлении общества в стадию полного
19
См.: «Правда». – 2–5 сентября 2016 г. – № 97.
Казалось бы, все точки над i автором расставлены. Ан, нет! В следующем выпуске комментариев (см. № 100) проблема бесклассового общества вновь встаёт в повестку дня. Но уже в сочетании с вопросом о единой общественной собственности на средства производства. Для лучшего уяснения сути дела процитируем соответствующий фрагмент из проекта программы: «Различия между двумя формами социалистической собственности будут постепенно стёрты; две формы социалистической собственности сольются в единую форму коммунистической собственности. На этой основе вместе с уничтожением противоположности между городом и деревней, между физическим и умственным трудом постепенно сотрутся и исчезнут различия и грани между классами, и советское общество превратится в бесклассовое коммунистическое общество» (Выделено мною. – В.Б.). Соответственно, рассуждая о развитии агропромышленного комплекса, автор вслед за проектом подчёркивает, что это развитие «непосредственно связано <…> с важнейшей социально-политической установкой на слияние в перспективе двух форм социалистической собственности в единую коммунистическую и на преодоление классовых различий между рабочими и крестьянами». Как видим, в сравнении с № 97, где автор без обиняков отстаивает идею бесклассового общества в результате создания полного социализма, присутствуют уже совершенно иные мотивы. Теперь автор выражает солидарность с процитированным выше текстом проекта. Оказывается, что оба указанных в цитате общественных достижения (единая общественная собственность на средства производства и устранение классовых различий) уже не присущи полному (развитому, зрелому) социализму, а достижимы лишь на высшей ступени коммунистической формации(?!).
Ещё более странно выглядят противоречивые утверждения автора, фигурирующие в «Правде» в № 79. С одной стороны, справедливо утверждается, что созидание нового общества, идущего на смену капитализму, представляет собой многоступенчатый исторический процесс, а не одномоментный акт, а переход к бесклассовому обществу в ходе такого процесса достижим по ленинским научно-теоретическим оценкам уже в условиях полного социализма. С другой стороны, понимая, что данная позиция не согласуется с процитированным выше фрагментом проекта Программы 1947 года, автор применяет своеобразную «смешанную методологию». Он заявляет, будто фигурирующее в проекте утверждение, что бесклассовое общество возникает лишь с переходом к коммунизму, якобы логически соответствует ленинскому положению о бесклассовом полном социалистическом обществе. Но оно-то ведь согласно В. И. Ленину возникает ступенью раньше, о чём «позабыл» упомянуть автор! Весьма странно наблюдать подобные теоретические кульбиты со стороны серьёзного учёного.
Словом, любезная сердцу автора идея, что проект 1947 года «насыщает строительство социализма в СССР живыми идеалами коммунизма», превращается в данном случае в свою противоположность. Теперь уже коммунизм запоздало «насыщается» социалистическими идеалами, как бы держа равнение на предшествующий ему этап полного социализма. Вот и гадай, в чём тут дело? То ли автор позволяет себе случайную неряшливость, позабыв, что он опубликовал неделю назад? То ли такая неряшливость вытекает из неудержимого стремления в очередной раз преуменьшить, примаскировать недочёты до небес превозносимого им проекта Программы 1947 года? Такую вот в данном случае проявляет профессор странную эклектику, которую обычно сам он (насколько мне известно) категорически осуждает в принципе.
О «новых» законах социализма и коммунизма
Вне всякого сомнения, задача непосредственного практического строительства коммунизма, начиная с конца 1940-х годов, позитивно оцененная обозревателем, означала, как подчёркнуто выше, весьма странное и совершенно непонятное игнорирование его составителями предстоящего обязательного исторического этапа движения к полному (развитому, зрелому в современной идентификации) социализму. О неправомерности такого понимания предупреждал партию В. И. Ленин, а вслед за ним и И. В. Сталин. Да и сам автор в более позднем выпуске комментариев (см. № 109 от 30 сентября – 3 октября 2016 г.) особо отмечает (правда, по другому поводу), что «гегелевская диалектика, из которой выросли великие революционеры К. Маркс и Ф. Энгельс, исходила из того, что всякое явление существует до тех пор, пока полностью не изживёт себя». Тем не менее, Виктор Васильевич вслед за авторами проекта 1947 года отстаивает правомерность «досрочного» приступа к непосредственному созиданию коммунизма, странным образом игнорируя то хорошо известное ему обстоятельство, что фаза строительства полного социализма не только «не изжила себя», но была весьма и весьма далека от своего завершения.
Чем же руководствуется комментатор в своих умозаключениях? Он полагает, что выведенная Г. В. Ф. Гегелем закономерность, вполне применима к капитализму и более ранним общественно-экономическим формациям, но практически не укладывается в логические рамки социалистического и коммунистического строительства, имевшего место в Советском Союзе. «Советское общество, – пишет он, – решало задачи, объективно присущие капиталистической формации (индустриализация, концентрация сельскохозяйственного производства, приведение культурно-технического уровня рабочей силы в соответствие с производственно-техническими требованиями), но при этом одновременно формировало общественные отношения социализма. В сталинско-ждановском проекте программы этот принцип фактически возведён в ранг социальной закономерности, присущей всей коммунистической формации» [20] . В этом, по мнению комментатора, проявилось «новаторское видение становления коммунистического общества» составителями проекта 1947 года.
20
См.: «Правда». – 30 сентября – 3 октября 2016 г. – № 109.
Словом, можно утверждать, что автор делает весьма странное открытие «научного открытия», дополняющего Г. В. Ф. Гегеля и К. Маркса. Виктор Васильевич обращает внимание читателя на то, что после победы Октября советский народ под руководством коммунистов решал две группы кардинальных проблем. С одной стороны, это были задачи буржуазно-демократические (индустриализация, национализация земли и преобразование мелких крестьянских хозяйств в крупные производственные единицы, культурная революция). С другой стороны, шел процесс социалистических преобразований, процесс создания принципиально нового общества. По аналогии с этим в противовес гегелевскому выводу строительство социализма также, якобы, сопровождалось досрочным наложением на социализм разнообразных форм коммунистических отношений задолго до того, как исчерпали себя задачи созидания полного социализма. В этом автор видит особую «социальную закономерность, присущую всей коммунистической формации», которая, якобы, была открыта составителями проекта. Рассмотрим эти утверждения профессора с точки зрения их соответствия истине.
Начнём с вопроса о том, что представлял собою начальный этап строительства социализма вскоре после победы Великого Октября? Несомненно, это была ступень созидания раннего социалистического общества, т. е. общества преддверия полного социализма. Данный этап предполагал одновременно и попутное решение ряда буржуазно-демократических (а точнее, общедемократических) задач, которые перечислены выше. Их Россия, опоздавшая к пиру мирового капитала, не успела в достаточной мере решить до Октября 1917 года. Примечательное совпадение параллельных задач Виктор Васильевич усматривает и на очередном этапе. Теперь созидание полного социализма, так сказать, «облагораживается», по мнению автора, прививкой ему различных форм коммунистического бытия. Отсюда и делается вывод, проистекающий из понимания автором проекта 1947 года, будто существует некая, доселе неизвестная, социологическая закономерность коммунистической формации. Ее, видимо, можно было бы охарактеризовать как принцип обязательного досрочного обогащения переживаемого этапа общественного развития сущностными ценностями следующего (ещё не наступившего) этапа.
Однако абсолютно ошибочно считать, будто на начальной стадии созидания нового общества формы социалистического жизнеустройства всего лишь «накладывались» на решение ряда буржуазно-демократических проблем. Подобная идея предполагает, будто буржуазно-демократические задачи были первичной целью, а социалистические – вторичной, производной. И именно в таком порядке они и фигурируют у автора. Фактически приоритетное место отдаётся буржуазно-демократическим задачам. Нечто похожее в своё время отстаивала правая оппозиция. Но в жизни всё было, как обожают говорить современные журналисты, «с точностью до наоборот». Социалистические преобразования общества были главной стратегической целью, а буржуазно-демократические решались попутно и были полностью подчинены классовым целям пролетариата по построению социализма в одной, отдельно взятой, стране. Иными словами, социалистические цели достигались путём своеобразного отрицания буржуазно-демократической сущности унаследованных от капитализма проблем, полностью сохраняя свою социалистическую суть. Именно поэтому индустриализация, преобразование мелкого крестьянского хозяйства в крупное, культурная революция получили справедливое наименование социалистических, но отнюдь не буржуазно-демократических мероприятий. Словом, напрямую утверждать, и даже косвенно предполагать, будто принципы социалистического жизнеустройства всего лишь «обогащали» по сути дела буржуазно-демократическое развитие СССР беспочвенно и нелепо. Разумеется, в буквальном смысле подобного вывода не содержится в комментаторских статьях автора, но, к сожалению, данное заключение волей-неволей вытекает из логики открытого им «нового закона» развития обеих фаз коммунистической формации.