Истина где-то рядом
Шрифт:
– Да почему, почему ты так думаешь? Зачем мне это нужно?
– Да потому что у тебя есть другая! – Маринка едва не сорвалась на крик.
Данила закатил глаза. Ну вот, началось. Старая песня.
– Да нет у меня никого. Слышишь? Я тебе клянусь, что у меня никого, кроме тебя нет. Меня действительно отправляют делать репортаж. В Дамаске произошел теракт, ну и…
– Ну да, и кроме тебя некому поехать. Очень удобная отмазка. Ты каждый раз это говоришь, когда не хочешь со мной встречаться. Все ты врешь, просто боишься сказать мне в глаза, что не желаешь больше меня видеть. Ты меня не любишь, я знаю это! И я тебе не нужна!
– Но, лапуся моя, это не так. Ты ошибаешься. Я люблю тебя, и вовсе не хочу с тобой расставаться. Мне дороги наши отношения с тобой.
– Если бы
– Да я не избегаю тебя! – Он готов был застонать. Боже, как заставить эту женщину поверить ему? – Ты не желаешь понять меня. Ты не слушаешь, что я говорю. Меня посылают…
– Тебя всегда куда-нибудь посылают, – перебила его Маринка. – Причем это всегда происходит именно в тот момент, когда собираемся провести время вместе.
– Я не виноват в том, что так совпадает!
Разговор становился бессмысленным. Маринка его не слышала. Да, конечно, ее можно было понять, его поездки действительно вполне можно было принять за отмазки. Но что он-то мог с этим поделать?
Данилу начала пробирать злость, да что же это такое, его посылают в горячую точку, где его могут запросто убить, а ей до этого просто нет дела. До нее это никак не дойдет. И она завелась по-крупному. Ее голос продолжал что-то говорить в трубке, но Данила уже не разбирал, что именно она там говорит. Дождавшись, когда его подруга сделала короткую паузу, он вновь попытался ей объяснить.
– Марина, я очень тебя люблю. И, поверь, я очень бы хотел провести сегодняшний день с тобой. Но обстоятельства…
Бесполезно, Маринка снова соскочила с тормозов. Вновь посыпались обвинения в адрес Данилы. Обвинения в том, что он ей изменяет, что он законченный кобель и бабник, и все такое прочее.
– Не звони мне больше! – надрываясь, кричала Маринка. – Я не желаю больше тебя видеть. Не хочу больше иметь с тобой никакого дела! Все, между нами все кончено!
В трубке послышались гудки, Маринка отключилась.
Данила выругался, ну что за народ эти бабы, ничего не желают слышать. Ну как ей объяснить?
Он бросил телефон на стол. Ладно, делать нечего. Может, оно и к лучшему. Не будет в поездке мучить совесть. Или же наоборот? Улетать с чувством, что у него произошел разрыв с любимой… С тяжелым сердцем отправляться в горячую точку. А, впрочем, ему не привыкать. В конце концов, что такое любовь? Всего лишь химия. Выработка определенными железами определенных гормонов, и только-то. Данила всегда считал себя материалистом. К тому же, годы опыта научили его тому, что человек – это всего-навсего говорящая скотина, обычное животное, повинующееся инстинктам. Любовь, дружба, преданность, честь – всего этого не существует, это просто слова, звук, услаждающий слух тех, кто любит слышать эти возвышенные фразы. Всеми этими понятиями легко оперировать. Как это всю человеческую историю делали политики и журналисты. Как делает и он сам. Людьми очень легко управлять при помощи слова, и в этом Данила преуспел очень даже неплохо. Нужно, чтобы люди поверили в хаос Ближнего Востока? Пожалуйста, он сделает так, чтобы люди поверили в это. Распишет ужасы, подольет масла в огонь, приправит все это нужными специями. Нужно, чтобы люди верили в марсиан, в инопланетное вторжение? Да не вопрос, он посеет настоящую панику. Как Орсон Уэллс, он сделает так, что людские массы ударятся в бега. Тем более что в настоящее время любой репортаж можно снабдить любыми видеосъемками, скажем, спускающегося с неба космического инопланетного корабля. Теорию о мировом заговоре? Да легко. Назначить его основателем Пушкина, а сегодняшним тайным лидером какого-нибудь Диму Билана или Максима Галкина. И все поверят. В этом сила и могущество средств массовой информации.
Эх, если бы еще за это и платили хорошие бабки. Нет, кто-то действительно за это получает целое состояние, но до этого уровня еще надо дорасти, а у него, профессора Берковеца, это пока не получается. М-да, где бы найти такого заказчика, который оценил бы по заслугам способности Данилы Беркутова? Но ничего, Данила был твердо уверен, что это всего лишь вопрос времени. У него все получится, просто не может не получиться.
III
В тексте упоминается запрещенная на территории российского государства группировка ИГИЛ.
Самолет, несший на своем борту Данилу Беркутова, пересек воздушную границу, и теперь удалялся от его родной страны. Впрочем, для Данилы не существовало такого понятия, как родина. По роду своей деятельности он проводил за границей едва ли не больше времени, чем в России. И постепенно границы стали для него стираться. Он не верил в родину, не верил в Бога, не верил ни в какое светлое завтра. Он слишком хорошо знал людей, чтобы понимать одну непреложную истину. Там, где живут люди, рая быть не может. Человек слишком сильно подчинен своим собственным низменным инстинктам, страстям и эмоциям, чтобы хоть как-то противостоять им. Поэтому верить в какие-то высшие идеалы не приходится. Все это годится лишь для оболванивания толпы, чем и пользуются сильные мира сего. Человек разумен? Звучит как насмешка. Достаточно взглянуть на всю мировую историю, чтобы понять, что никакого разума у человека нет. Против природы не попрешь, а природа создала человека способным только потреблять, да и к тому же, неспособным насытиться. О смысле жизни может разглагольствовать только сытый бездельник. А вот если человека поставить в условия, когда он будет вынужден выживать, бороться за право иметь свое место в этом мире, то тут уж ни о каком смысле жизни или предназначении человека и его роли во вселенной, и речи быть не может. Единственным смыслом будет вопрос о том, как выжить. Бери от жизни все или жизнь возьмет все у тебя. Жестоко? Но жизнь вообще жестокая штука.
Данила выглянул в окно. Далеко внизу проплывали чужие земли. Горы, поля, реки, леса, города, деревни. Заграница? Да ведь с высоты птичьего полета все выглядит одинаково. Трава такая же зеленая, небо голубое. А люди… Да и люди, по большей части одинаковые. Отличаются только цветом кожи, да разрезом глаз.
Несмотря на то, что Данила летал на самолетах бесчисленное количество раз, и у него отнюдь не было боязни полетов, его сердце все же каждый раз невольно сжималось, когда он пересекал границу какого-нибудь государства. Ему так и казалось, что на самолет, в котором он летит, направленны противовоздушные ракетные установки, готовые сбить самолет в любой момент. Это тоже было своего рода фобией, так как здравый смысл подсказывал Даниле, что ничего подобного не произойдет, да, по сути, и не может произойти.
Вот, наконец-то, и аэропорт Дамаска. Полет прошел благополучно, никаких ракет, никаких заложенных в самолете бомб и никаких террористов на борту. Данила Беркутов без происшествий покинул воздушное судно, и теперь приближался к выходу из аэропорта.
Он был в Сирии, стране, которая благодаря СМИ в последнее время стала настоящей страшилкой для всего мира. Еще бы, ведь в этой стране сражаются между собой силы добра и зла. Вот только кто был на стороне добра, а кто на стороне зла? Для одних добро олицетворяли собой войска сирийского президента Асада, храбро противостоящие боевикам ИГИЛ. Для других силами света были сами формирования ИГИЛ. Для третьих это были российские вооруженные силы, миротворцы, ведущие бесконечную борьбу с американскими агрессорами. А для четвертых, как раз американцы, посланцы самой могущественной в мире империи, наводящие порядок и борющиеся с мировым злом. Ну и, соответственно, точно так же обстояли дела со стороной тьмы. Все зависело от позиции, занимаемой теми или иными средствами массовой информации, и теми, кто им платит.
Никто Данилу не встречал, да и не должен был. Он всегда работал один, без напарника, да и вообще…
Жизнь в Сирии шла своим чередом. Большинство жителей страны были обычными людьми, которых не волнует политика, а главным всегда был один и тот же вопрос, как выжить, прокормить себя и свою семью. И в этом отношении все народы во всем мире были одинаковыми. На Данилу никто не бросал враждебных взглядов, никого не интересовало появление в городе нового европейца. А в глазах сирийцев русские были именно европейцами, несмотря на то, что сама Европа русских своими ну никак не считала.