Истина святых
Шрифт:
Я ахнула, когда его пальцы умело двигались внутри меня. Затем они исчезли. Джей поднес их ко рту, пробуя меня на вкус.
— Умираю с голоду, — пробормотал он.
— Я не хочу, чтобы ты перестал голодать по мне, — прошептала я, колени дрожали. — Я хочу, чтобы ты провел остаток своей жизни голодным, как и я. Я хочу, чтобы мы голодали и пировали вместе.
Он злобно ухмыльнулся, показав все свои зубы.
Послышался звон вилок, тарелки разбились о деревянный пол, а затем я оказалась спиной к столу. Скрип стула, когда Джей подтащил его к себе, его руки выворачивали мои ноги, чтобы они свисали с его плеч. Его глаза заблестели, когда он посмотрел на меня снизу вверх,
— Время пировать, — прорычал он.
Прорычал.
Затем пировал.
Позже, когда я восстановила контроль над своими конечностями, я сделала то же самое.
***
Мы снова были в постели.
Солнце встало. Мягкий утренний свет заливал комнату, в которой пахло Джеем, мной, сексом. В какой-то момент он вынес меня из гостиной, чтобы положить обратно в кровать и заняться со мной любовью медленно, нежно. Что-то подсказывало мне, что это был первый и последний раз, когда он прикасался ко мне таким образом. Больше мы не сможем воспроизвести все, что оба чувствуем сейчас. Это из-за обстоятельств, которые уничтожили его защиту и полностью раскрыли его передо мной. Я не была уверена, что смогу пережить нежное прикосновение человека, которого я так сильно любила.
Я не думала ни о чем конкретном. Мои мысли были мимолетными, легкими, проплывали мимо задней части моих глаз. Это чувство было незнакомым. В последние несколько месяцев было важно избегать подобных моментов. Мягкие утра в постели, блуждающие мысли. До этого мои мысли были наковальнями, черными, всеобъемлющими, колючими, опасными вещами, которые причиняли много вреда.
Человек, в чьей груди я сейчас была похоронена, имел самое непосредственное отношение как к первым, так и ко вторым мыслям. Но чувствовать себя такой беззаботной, такой легкой было непривычно. Я не помнила таких моментов с Джеем.
— Я обойдусь без романтического предложения, если ты разрешишь приукрасить детали для своих подружек, — пробормотала я ему в грудь.
— Сказав, что я положил кольцо в бокал с шампанским или что-то в этом роде? — спросил он.
Я подвинулась, чтобы хмуро посмотреть на него — моего жениха. Моего будущего мужа. Человека, который знал, как заставить меня влюбиться в него и как разбить мое сердце. Который знал мое тело. Мои страхи. Человек, к лучшему или к худшему, чьи корни были переплетены с моими.
— Это оскорбление для нас обоих, думать, что ты сделаешь что-то настолько дрянное и безвкусное, и если бы это случилось, я бы нарочно соврала, — возразила я. — Что я должна сделать? Вытащить пальцами кольцо с бриллиантом из бокала? Или осушить стакан, а потом выплюнуть кольцо, чтобы надеть его на палец? — Я покачала головой. — Фу.
Джей наблюдал за мной своим очень уверенным взглядом, который показывал, что я его забавляю, не шевеля губами. Это было очень интимно — видеть этот взгляд, знать его. Я подозревала, что была единственным человеком на этой планете, который мог расшифровать внешность Джея, и я обожала это. Я чувствовала себя очень жадной. Как бы мне ни хотелось, чтобы Джей открывался людям, друзьям, я также не хотела, чтобы люди знали его настоящего. Не хотела, чтобы он чувствовал любовь или близость к кому-то, кроме меня. Это была уродливая и эгоистичная мысль, но именно такой меня сделала его любовь. Уродливой. Эгоистичной. Жадной.
— Я скажу, что играла музыка, Дебюсси, — прошептала я. — Что ты ждал захода солнца. Что ты надел бриллиант мне на палец, но не встал на колени. Я встала рядом, и ты попросил меня стоять рядом с тобой, идти рядом всю оставшуюся жизнь. — Мой голос был тонким и слабым. Я боялась, что это прозвучало жалко.
Что-то промелькнуло в глазах Джея. Что-то мягкое и нежное. Все мышцы его лица были расслаблены, он не держался напряженно, не готовился к нападению. Он переплел свои пальцы с моими, его большие и гибкие, мои нежные и хрупкие в его руках. Джей потер обнаженную область моего безымянного пальца.
— Мы достанем тебе бриллиант, — заявил он. — Единственный в своем роде. — Он продолжал сжимать мой палец, но теперь смотрел мне в глаза. — И будем включать Дебюсси каждый божий вечер в нашем доме. Я немного изменю свое предложение, чтобы напомнить тебе, — ты не просто равна мне, ты превосходишь меня во всех отношениях, и для меня большая честь быть с тобой рядом, но я всегда буду перед тобой, защищая от всего в этом мире… — Он замолчал. — Кроме себя.
— Ты что, не понимаешь, Джей? — прошептала я в ответ. — Меньше всего на свете я хочу, чтобы ты защищал меня от самого себя.
В его глазах мерцало что-то, чего я не могла уловить.
— Рен.
Я моргнула.
— Рен? — повторила я.
— Она сказала что-то похожее
Я уставилась на него на мгновение, затем ухмыльнулась.
— Она умная женщина.
Джей наклонился вперед и нежно поцеловал меня в макушку.
— Да, это так.
***
— Тааак… — я растянула слово, чтобы мне не пришлось продолжать предложение.
На мне было белое бикини, завязанное по бокам. Я провела большую часть нашего пляжного дня, отбиваясь от Джея. Хотя не так уж сильно боролась с ним. Веревки были затянуты не так надежно всего пять минут назад. Мы лежали на кушетке, которую Джей принес на частный пляж. Весь такой в льняной рубашке с короткими рукавами и белых шортах. Его загорелая кожа блестела от солнцезащитного крема, который я намазала на него, хотя вряд ли он обгорит. Но я предупредила его о здешних дырах в озоновом слое и раке кожи, и он согласился.
Мои опасения по поводу рака и дыр в озоновом слое рассеялись в ту секунду, когда мои руки начали тереть его обнаженную кожу. Гладкая, безупречная, великолепная кожа его рук. Я двигалась ритмично, медленно, не сводя глаз, наблюдая, как мои руки втирают лосьон. Сначала Джей был расслаблен, не считая того, что был явно возбужден — как и я, несмотря на то, что он оттрахал меня на кухонной стойке в ту секунду, когда я вышла в вышеупомянутом бикини, — но, когда я переместилась вверх по его рукам и на его покрытую шрамами спину, он напрягся. Его челюсть стала железной, вены на шее запульсировали, а его ранее яркие радужки превратились в камень. Я прикусила губу, подумывая остановиться, но, когда он промолчал, я продолжила. Джей хотел остановить меня. Хотел придерживаться правил соглашения, которого больше не существовало. Договоренность, которую, как я думала, он создал ради контроля, но я начинала понимать, что эта договоренность существовала в первую очередь для его защиты.
Без его строгих правил у него не было никакой защиты. Он был обнажен передо мной. И то, как он стиснул зубы, держа свое тело, показало, что он боролся. Боролся, чтобы отдаваться мне.
Я медленно провела лосьоном по отметинам на его коже, чувствуя шероховатости, причиняя боль мальчику в прошлом, который просто хотел, чтобы родители любили его.
Я хотела прикоснуться губами к шрамам. Проявить к ним нежность, которая запоздала на десятилетия. Хотела избавить Джея от боли, но если бы я это сделала, я бы лишила его того, кем он был. Мужчина, в которого я влюбилась.