Истина торжествует

МакДональд Жан

– Я тоже. Когда ребята приехали и попросили меня вернуться, я была поражена, – вступила Маккензи.

– Они проделали такой долгий путь до Амарилло, чтобы вернуть тебя?

Я вздохнул. Джаред прав. Оливия стала акулой. Она уже причинила боль мне и нацелилась причинить боль и Маккензи. И я верил, что она вполне на это способна. Обняв Маккензи здесь, я поставил бы ее между молотом и наковальней. Я бы заставил ее выбирать между Оливией и мной, чтобы успокоить свою собственную совесть. Мой взгляд упал на живот Оливии. Он убил меня. Я до сих пор ничего не чувствовал по отношению к ребенку, которого породил. Если

бы только я ощущал хоть какую-то связь с ребенком. Может быть тогда, мне удалось бы построить мост между мной и Оливией. Не только ради ребенка, ради Маккензи тоже.

Микки судорожно сжала зубами нижнюю губу. Было видно, что она на пределе, и я еще больше возненавидел Оливию. С тяжелым сердцем я кивнул Джареду в знак согласия с его доводами. Было время, когда я оставил ее и не защитил от неприятностей, которые катились в нашу сторону. Когда мы будем в Сарасоте, на нашей родной земле, мы сможем заявить о нашей любви. Там я смогу ее защитить, но здесь мы очень уязвимы. Мы просто должны сохранить наш не такой уже и секрет еще несколько дней. Джаред погладил меня по спине и двинулся в сторону женщины, которую я любил.

– Конечно, мы так и сделали. Это справедливо в связи с предстоящей свадьбой, – похвастался он.

Мой желудок скрутило. Каждое хорошее чувство тут же у меня отнималось. Паника, вызванная этим городом, поднимала свою уродливую голову и накрывала меня, оставляя больным. Глубоко в груди мое сердце разрывалось в агонии. Это было совсем не то, что я планировал. И хотя в глубине души я чувствовал, что принял неправильное решение, сохраняя все в тайне, я понимал логику Джареда. Мы не только оберегали Маккензи от Оливии, но и от моего отца.

Джаред обнял Маккензи за плечи. Я чувствовал все взгляды, устремленные на меня. Гэвин и Морган выглядели смущенными. Оливия была явно разочарована. Маккензи, казалось, растерялась и была разочарована таким поворотом событий. Мое лицо дернулось, и я нахмурился. Я беззвучно умолял ее понять. Маккензи закрыла глаза на довольно долгое время. Ее сладкие губки выровнялись, словно она приняла какое-то решение. Когда она открыла глаза, в них светились понимание и принятие. Она обняла Джареда в ответ.

– Я не могла позволить ему попасть в беду из-за всех подружек невесты. Ты знаешь, сколько в них озорства.

– Да, конечно, – проскрежетала Оливия.

Пока шофер укладывал наши вещи в багажник машины, мы все разместились в салоне. По моей коже поползли противные мурашки, когда Оливия устроилась рядом со мной, напротив Маккензи и Джареда. Она попробовала совсем угнездиться на мне, но я отодвинулся так далеко, как только позволял салон лимузина. Когда машина отъехала от аэропорта, все, кроме меня, зашумели, смеясь и разговаривая. Все, о чем я мог думать, так это о том, как мне теперь разбираться с отцом и Оливией без поддержки Маккензи. Мне хотелось, чтобы все вышло совсем не так. В такие моменты я обычно вспоминал свою сестру-близняшку Энди. Вдруг меня озарило.

– А где Энди? – ляпнул я.

В горле Оливии заклокотало рычание. Она сжала руки в кулаки и откинулась на подголовник. Морган хмыкнула. Она была так спокойна, свернувшись калачиком рядом с Гэвином. Во мне вскипела ревность. Это я должен был сейчас сидеть рядом со своей девушкой. Вместо этого, бл*ть, Джаред находился с ней рядом. Мысль, что он подстроил

все это, навязчиво крутилась в моем сознании.

– Энди не приедет до следующей недели. Ее дублерша подвернула ногу или что-то в этом роде.

– У них же всегда больше, чем один дублер, – усмехнулась Оливия.

– Это не такое уж большое дело, Оливия, – мягко пожурила Морган. – Главное, чтобы она успела на репетицию свадьбы.

– Повезло, – пробормотал я себе под нос.

Оливия вздернула голову, в упор глядя на меня. Видимо, сказал я это не так тихо, как хотел. Злобный оскал исказил уголок ее рта. Она повернулась к Джареду и Микки.

– Итак, Кенз, почему ты не сказала мне, что вы с Джаредом вместе?

В голове дико пульсировало. Я заскрежетал зубами так, что еще чуть-чуть, и я сломаю себе зубы.

– Мы не вместе. Он здесь как друг, – ответила Маккензи.

– С преимуществом?

– Ты когда-нибудь научишься скрывать свою злобу? – проворчал Джаред.

– А ты когда-нибудь научишься причесываться? – отстреливалась Оливия.

Должен признать, меня это рассмешило. Я часто задавался вопросом, есть ли у Джареда расческа. Оливия, казалось, гордилась тем, что заставила меня смеяться. Она положила руку на мое колено и ухмыльнулась.

– О, Кенз, тебе понравятся родители Эндрю.

Хорошо, что я смеялся.

– Что тут смешного? – рассердилась Оливия.

– Ну, ведь ты сказала, что Маккензи понравятся мои родители. Это довольно забавно. Для меня.

– Не вижу в этом ничего смешного. Твои родители были чудесными по отношению ко мне. Особенно твой отец.

– Так это значит, что ты прошла тест на отцовство?

– Извини?

Я покачал головой и убрал ее руку со своего колена.

– Ничего. Просто будь осторожна с моим отцом. Если он хороший, значит он чего-то хочет.

– Ты не даешь ему шанса. Твой отец– замечательный человек!

Даже Гэвин начал хихикать при этом.

– Ну... если ты так говоришь, – откинув голову назад, я уставился в окно на город, который меня вырастил.

Пейзаж пролетал перед моим взором, пока шофер вез нас в Кембридж, в место, где я испытал ад на земле.

Глава 2

Маккензи

Боль. Оцепенение. Облегчение. У меня был внутренний разлад. Мы с Дрю придумали отличный план и больше не собирались ни от кого прятаться. Но, увидев Оливию возле лимузина, поняла, что наш план провалился. Возвращаясь из Амарилло, я всеми фибрами души хотела сохранить наши отношения в тайне, хотя бы до свадьбы. Это было правильное решение. Оливия будет подавлена нашими откровениями. Сейчас совсем не подходящее время. Ни тогда, когда стресс от предсвадебной суеты затмевал все, даже стресс от беременности и отсутствие взаимопонимания с Дрю. Его умоляющие глаза проделали во мне дыру размером с кратер вулкана в Атлантике. Он так хотел быть вместе со мной без всяких преград, но преграда-то никуда не денется и будет всегда одна - Оливия. Я не винила ее, если поменяться с ней ролями, не знаю, как бы я реагировала на ее месте. Живот девушки был той связью, которую я ломала даже не один раз, а два. Когда Оливия обнаружит, что мы с ней не заодно, я стану самым презренным человеком во вселенной.