Истина в деталях

Болдт Р. С.

Он гораздо больше, чем богатый криминальный ум, возглавляющий наркокартель. Каждый его комментарий или замечание взвешены и продуманы.

Нико удивляет меня на каждом шагу, но, конечно, это не значит, что он меня очаровал. Я предпочитаю знать факты и иметь конкретные ожидания. И все же психолог во мне расцветает в подобных обстоятельствах и жаждет глубже проникнуть в его психику.

Пока я напоминаю себе, что нужна Нико живой, чтобы добраться до Сантилья, именно мелочи, которые он делает, заставляют меня чувствовать себя человеком-метрономом.

Я сбиваюсь с ритма, качаюсь туда-сюда от того, что, как мне кажется, я знала, к тому, что теперь становится моей новой «нормой».

Рука Нико задерживается у основания моего позвоночника каждый раз, когда он представляет меня как свою девушку. Несколько раз, когда мужчины, перебравшие шампанского, задерживали на мгновение мою руку или осыпали тыльную сторону ладони затяжными поцелуями в знак приветствия, он в защитном жесте прижимал меня к себе.

Когда струнный квартет начинает играть песню Луи Армстронга «What A Wonderful World», все мои внутренности замирают, а сердце разрывается на части.

Нико прерывает разговор, пугая меня.

— Извините нас, но мне нужно потанцевать с моей дамой.

Не обращая внимания на мой удивленный взгляд, он ведет меня на небольшую танцевальную площадку в нескольких футах от музыкантов.

Инстинктивная реакция моего тела на его сильную мужественность заставляет меня напрячься, когда он притягивает меня к себе.

— Полегче, профессор. — Он говорит низким, жестким голосом, в его резких словах чувствуется упрек. — Просто танцую со своей женщиной.

Его смысл понятен: ему нужно, чтобы я выглядела расслабленной и спокойной, когда он прикасается ко мне, особенно если за этим наблюдают другие.

Держа мою руку в своей, он опускает другую на мое бедро, и я заставляю себя расслабиться. Он молчит, пока мы покачиваемся под музыку, и я благодарна ему за молчание, когда мои мысли улетают в прошлое.

Забавно, что такая простая вещь, как услышанная песня или увиденный мимолетом образ, может вызвать воспоминания. Это способно вызвать такую сильную реакцию, что кажется, будто только вчера ты был там.

Так и эта песня действует на меня.

Как только я наткнулась на эту маленькую музыкальную шкатулку в антикварном магазине вместе с мамой, она меня привлекла. Темное дерево крышки украшала резьба в виде птиц по обе стороны от розы. Когда я подняла крышку и завела ее, то был очарована, как только зазвучали первые ноты. Я как будто узнала эту песню, хотя и не могла вспомнить, слышала ли я ее раньше.

Каждый раз, когда чувствую себя немного потерянной в жизни, я открываю музыкальную шкатулку, и песня дает мне ощущение покоя.

Когда мы снимали квартиру в Ливерпуле, ее взломали, и в числе похищенных вещей оказалась моя музыкальная шкатулка. Я помню, как рыдала потом, недоумевая, зачем кому-то понадобилось брать вещь, которая явно видела лучшие времена.

Долгое время, проходя мимо магазина, торгующего антиквариатом или другими диковинными вещами, я с замиранием

сердца заглядывала внутрь в надежде найти ее.

Когда моя жизнь разлетелась на куски в первый год жизни в университетском городке, я заставила себя прекратить поиски. Это был еще один жестокий жизненный урок: то, чем ты дорожишь больше всего, может быть отнято у тебя тогда, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

— Ты в порядке?

Вопрос Нико выводит меня из задумчивости. Но его мягкий тон, резко контрастирующий с хмурым выражением лица, заставляет меня ответить раньше, чем я успеваю это осознать.

— Песня… она просто… — я поджимаю губы, чтобы прекратить свое бессмысленное бормотание. — Она навевает воспоминания, вот и все.

Он сжимает челюсти и еще больше хмурится.

— Хорошие или плохие?

— Хорошие… в основном.

На его лице мелькает что-то неразборчивое, но тут же исчезает.

— Иногда нужно создавать хорошие воспоминания, чтобы отогнать плохие.

Пораженная его вдумчивым замечанием, я чуть не теряю способность безмятежно улыбаться вечно настороженной толпе людей.

— Расскажи мне.

— Что?

Он слегка наклоняется.

— Расскажи мне об этой песне. Отчего эта складка, — он перемещает руку с моего бедра, чтобы слегка погладить область между бровями, — вот здесь.

Я пытаюсь отмахнуться.

— Это просто кое-что из моего детства.

— Расскажи мне.

Я поднимаю бровь от его требовательного тона.

— Кто-нибудь говорил тебе, что ты властный?

— Кто-нибудь говорил тебе, что ты великолепна, когда в ударе?

У меня перехватывает дыхание, и я отворачиваюсь.

— Я не вру тебе. — Когда я ничего не отвечаю, он наклоняет голову ближе, касаясь губами моей щеки. — Или я могу попробовать свои силы в публичном проявлении чувств. Никогда не знаешь, что…

— Когда я была маленькой девочкой, у меня была музыкальная шкатулка, которая играла эту песню. — Отчаявшись сдержать его, я проговариваюсь. Внутренне содрогаясь, я прочищаю горло и пытаюсь сохранить безэмоциональность. — Ее украли, когда взломали наш дом.

— Нелегко терять что-то особенное, когда у тебя это отнимают без предупреждения. — Его мягкие слова успокаивают меня, и я киваю. Сосредоточиваюсь на квартете и пытаюсь погрузиться в музыку.

Его голос понижается, приобретая более хриплый тон, и в нем звучит разочарование.

— Не знаю, что за чертовщина происходит со мной. Меня не должно это волновать. Но мне не все равно. И мне чертовски не нравится, когда ты грустишь, профессор.

— Я переживу это.

— Да? — его губы касаются кожи возле моего виска. Он бормочет что-то похожее на «ну, может, я не переживу», но это бессмысленно. С какой стати это должно иметь для него значение?

Он играет со мной. Вот что это такое. Для него это игра, а я просто одна из фигур, которые нужны ему для победы. Я должна помнить об этом — держать голову высоко.