Истина
Шрифт:
– Это не мой муж!
Ханзен наморщил лоб, и буквально на миг меня посетила ребяческая мысль, что все вот-вот наладится, раз уж он займется этим делом и скажет сейчас, дескать, и у него были некоторые сомнения, но он исправит свою ошибку.
Ханзен слегка покачал головой и, стараясь перекрыть вопли фотографов, прокричал:
– Что, простите?
И закрыл одно ухо рукой, сигнализируя мне: не понял, не разобрал.
Я набрала побольше воздуху, готовясь прореветь ему в ответ, что это не мой муж, что все это чудовищное недоразумение, как вдруг вся группа резко
Ханзен отвел от меня взгляд, я тоже посмотрела вперед и поняла, что мы дошли до здания аэропорта, но вход перегородили несколько журналистов. Ханзен поднял руку, показывая мне, что сейчас вынужден всем этим заняться, но тут же ко мне вернется.
– Подождите! – заорала я, инстинктивно схватившись за его руку, однако он глянул на меня с таким ужасом, что я его все-таки выпустила.
Но успела произнести:
– Это не Филипп.
– Сейчас я вернусь, – ответил Ханзен, будто я сообщила ему нечто весьма банальное, не требующее немедленного обсуждения, и тут я потеряла его из виду. Я тихонько выругалась и поспешно огляделась, приняв к сведению, что Лео по-прежнему увлечен беседой с приятной блондинкой. И вот тут я встретилась взглядом с незнакомцем. Он пристально смотрел на меня. Он сверлил меня глазами.
Я поскорее отвернулась. Увидела, как Ханзен на входе в терминал разговаривал с фотографами и не зря разговаривал, потому что они освободили проход. Группа снова пришла в движение. Тут я снова стала пробиваться к Ханзену, добралась до него и вместе с ним вошла в здание. Он спросил:
– Госпожа Петерсен, с вами все в порядке?
– Нет! – ответила я. – Со мной все не в порядке. Это не мой муж!
Ханзен посмотрел на меня сквозь дорогие свои очки и, как мне показалось, подавил вздох.
– Понимаю, как все это для вас непросто, – произнес он. – Вашему мужу пришлось многое пережить. Сожалею, что я не сумел лучше подготовить вас к этой встрече.
Как обухом по голове. Он не понимает или не хочет понять?
– Послушайте, вы не разобрались, – снова заговорила я, как только мне удалось взять себя в руки, – это вообще не…
Но Ханзен меня перебил:
– Извините, пожалуйста, меня зовет коллега.
Он что, пытается сбежать?
– Эй, – закричала я ему вслед, – эй, хотя бы выслушайте меня!..
Но Ханзен был уже далеко. Тут я сообразила, что мы пересекли весь зал и находимся почти у выхода из здания. До меня донесся обрывок разговора:
– Ну, и каково это, вновь почувствовать себя на немецкой земле?
Я повернулась в том направлении, откуда раздался голос, и поняла, что это седовласая дама, прилетевшая в том же самолете, обращается к человеку, утверждающему, будто он Филипп.
«Нет, – снова мелькнуло у меня в голове, – не может быть, тут какая-то ошибка!»
Кто-то мягко взял меня за локоть. Ага, это дружелюбная блондинка, которая так мило беседовала с Лео.
– В чем ошибка? – спросила она обеспокоенно. И лицо у нее такое открытое.
Мозг мой работал на высоких оборотах, но я сумела вымолвить только два слова:
– Тот мужчина.
Блондинка нахмурила брови:
– Что за
– Вон тот, – ответила я. – Я его не знаю.
На лице незнакомой блондинки явно отразилось сочувствие. Толпа принесла нас к выходу, и вот уже мы вместе оказались снаружи, на улице. Блондинка принялась рыться в своей шикарной, цвета осенней листвы, сумочке.
– Вот моя карточка. – С этими словами она протянула мне визитку, а я взяла ее машинально и куда-то сунула. – Если вам что-нибудь понадобится, позвоните мне, договорились? Но пока вам надо просто успокоиться.
– Вы что, не поняли? – сказала, нет, прокричала я, хотя и знала, что следует хранить спокойствие, иначе никто не будет принимать тебя всерьез. Но я кипела от ярости, и ярость моя вышла из берегов. – Вот проклятие! Что, вы не понимаете? Это не мой муж! Это не Филипп!
Выкрики мои потонули в общем гвалте: фотографы сообразили, что мы вот-вот уедем, и пытались поймать последний шанс. А та блондинка, если и разобрала мои слова, то не сочла их поводом для действия.
У меня дыхание перехватывало от ярости, мне снова как-то не удавалось сориентироваться, снова я искала глазами сына и не могла сразу найти, впала в панику, повернулась лицом к зданию, а плотная толпа тащила меня дальше и дальше, на тротуар. Где Лео? Где мой сын?
Незнакомца я тоже вдруг потеряла из поля зрения и на несколько жутких секунд представила себе, что сбывается мой ночной кошмар: явился монстр и украл у меня сына.
– Где мой сын? – Этот вопрос я задавала всем вокруг и никому в отдельности, но никто не отвечал, как вдруг за широкими спинами двух мужчин впереди я увидела его чубчик. Протиснулась к нему, взяла за руку и в ту же минуту у меня подвернулась нога, я споткнулась, кто-то взял меня за локоть, опять меня сегодня хватают за локоть, сколько народу вокруг, того и гляди задавят, а где еще этот незнакомец, не хочу, чтобы он вдруг тут появился со своим жутковатым взглядом, не хочу, чтобы он опять сцапал моего сына.
А давка была все сильнее, и вдруг я почувствовала, как кто-то положил руку мне на голову и мягко, но уверенно заставляет меня нагнуться, я сначала вообще ничего не разобрала, стала сопротивляться и скидывать эту руку, но тут люди передо мной расступились, и я поняла, что стою на самом краешке тротуара возле припаркованной машины, а нас вроде бы пытаются в эту машину загрузить. Ну и пусть, мне и надо прочь отсюда, главное – прочь, шум стоит оглушительный и давка жуткая. Почувствовала, как Лео сжимает мою руку сильнее и сильнее, хватит с него, того и гляди нас просто раздавят!
– Мамочка! – произнес Лео.
Я не услышала, я прочитала это по губам.
– Все в порядке, детка. – Я попыталась его успокоить и успела затащить на заднее сиденье автомобиля, куда кто-то невидимый, подталкивая, заставил меня сесть. Как только мы оказались внутри, дверь захлопнулась, крики фотографов теперь звучали приглушенно. Не прошло и двух секунд, как машина тронулась с места. Выдохнув с облегчением, я закрыла глаза. Но открыв их вновь, остолбенела: в салоне автомобиля мы находились не одни. Голова пошла кругом.