Истина
Шрифт:
Наконец-то я в состоянии думать по-настоящему, а не под пристальным взглядом незнакомца, следящего за каждым моим движением. И тут же я догадалась, что следует предпринять.
От Бернарди и Ханзена помощи ждать не приходится, в этом я уже убедилась, но как насчет той статной блондинки, которая вручила мне визитку в аэропорту? Я порылась в сумочке, нашла и достала карточку: только ее имя – Барбара Петри – и номер телефона, то и другое напечатано прямым черным шрифтом. Набравшись духу, я набрала номер. Она отозвалась после второго звонка:
– Говорит Барбара Петри. Алло?
– Алло, это Зара Петерсен.
– Зара Петерсен! – В голосе ее звучало неподдельное
Пришлось мне откашляться, в горле пересохло так, что даже говорить было больно.
– Мне срочно требуется ваша помощь. Не могли бы вы заехать ко мне ненадолго?
– Что-то случилось?
Как объяснить ей, что случилось? Нужно, чтобы она восприняла мои слова всерьез.
– Понимаю, это звучит невероятно, – начала я. – Однако человек, которого вы и все остальные считают Филиппом Петерсеном, не есть Филипп Петерсен. Я не знаю, кто он, но это не мой муж.
В трубке молчание. Я ждала, когда она спросит, что произошло. Но вместо этого она сказала:
– Немедленно выезжаю к вам.
Я поблагодарила, чувствуя, как глаза наполняются слезами облегчения, но живо их смахнула.
– Не за что благодарить, – ответила Петри. – Это же моя работа.
И она повесила трубку, раздались частые гудки.
Усевшись на диван, я снова принялась разглядывать парусник в рамке. Мне уже казалось, он плывет по волнам. Закрыла глаза.
И в ушах опять зазвучали восклицания фотографов. Господин Петерсен! Госпожа Петерсен! А потом голос Ханзена: «С вами все в порядке, госпожа Петерсен?»
Мысленно я унеслась далеко-далеко, вот и вспомнила, как Филипп всегда обращался ко мне «госпожа Петерсен», если я его чем-то раздражала или казалась ему слишком строгой, слишком серьезной. А я каждый раз чуть на стенку не лезла, мне не нравилась моя новая фамилия, нипочем я не могла по-настоящему привыкнуть к тому, что меня зовут так, как родителей Филиппа, а не как моих родителей. Когда речь заходила о том, надо ли нам носить общую фамилию, мы никак не могли договориться. Перед свадьбой ругались ночи напролет, спорили об этом за красным вином и пиццей из картонной коробки. В конце концов Филипп предложил игру «камень – ножницы – бумага». И с тех пор мы всегда так и поступали, если не могли прийти к общему решению. Даже собирались таким способом давать имена будущим детям, потому что Филиппа невозможно было отговорить от Артура для мальчика и Линды для девочки, а мне нравились Лео и Амели. Ну, в общем, по поводу моей девичьей фамилии мы сыграли в «камень – ножницы – бумага», и я проиграла. А проигрывать я никогда не умела.
Вспомнила я и одну из наших вылазок на берег Северного моря. Я была беременна на позднем сроке. Сидим мы на полотенце, вокруг песок, пахнет кремом для загара и морем, а мы спорим о какой-то ерунде. Наконец, Филипп в знак капитуляции поднял руки вверх со словами: «О’кей. Ты права, госпожа Петерсен. Давай прекратим этот спор».
Но тем самым он еще больше распалил мою жажду борьбы. «Вот видишь, – сказала я. – Тут дело такое, вот прямо как с этой фамилией». Филипп буквально застонал: «Ну, послушай, Зара! Опять эта старая тема? Уму непостижимо, что ты до сих пор меня упрекаешь. Мы сыграли в игру, ты не победила. Неужели надо опять и опять к этому возвращаться?» А я ему: «Тебе как-то удалось обвести меня вокруг пальца». Филипп сказал: «Ладно тебе, это уже смешно. В этой игре обмануть никого нельзя, в том-то все и дело». – «Разумеется, – иронизировала я. – Конечно, как же». Тут он по-настоящему возмутился: «Неужели ты думаешь, что я действительно способен на такое?» Я ответила: «Знаешь, ты попросту привык
Я промолчала.
Но про себя решила, что сына в любом случае назову Лео.
Хорошо бы навсегда погрузиться в воспоминания об этом дне, проведенном нами на Северном море, какая там ссора, не ссора… Но пора было возвращаться к реальности.
Наверное, не стоило мне просто так сидеть, следовало отправиться на поиски того, кто не является моим мужем, но блуждает где-то там в моем доме. Но нет. Никаких действий вслепую, подумала я. Я понятия не имела, чего хочет от меня этот незнакомый человек, но вскоре это уже не будет моей проблемой. Надо продержаться, осталось совсем чуть-чуть. Только до тех пор, пока сюда не придет Барбара Петри. Лучше я просто посижу здесь, не двигаясь с места.
Не знаю, сколько времени я вот так смотрела в стену и ждала. Негодяй не показывался. А я уже дрожала всем телом от нетерпения. Долго я так не выдержу.
Куда он запропастился?
Незнакомец
Эта женщина здесь, неподалеку.
Говорит по телефону. Пока что подожду.
Мальчика здесь нет.
Это хорошо.
Я нахожусь в кухне.
Выпиваю стакан воды.
Достаю продукты из холодильника.
Голода не испытываю, но все равно ем.
Жую. Глотаю. Действую.
Путь был долгим. Но все-таки теперь я здесь. Могу действовать. Дойти до самой сути дела.
Я чувствую себя сильным.
Что бы ни предпринимала эта женщина, ей не удастся разрушить мой план.
18
Я нашла его на кухне. Там, где обыкновенно читала газету и пила кофе, где варила варенье, намазывала Лео бутерброды, а по вечерам сидела с ним за столом и слушала о том, как прошел день в школе, какая учительница сморозила глупость, о новеньком, который вообще-то абсолютно нормальный парень, о том, кто кого на школьном дворе поколотил, кто из одноклассников уже обзавелся смартфоном и сколько голов он, Лео, забил.
Когда я вошла в комнату, незнакомец посмотрел на меня совершенно осоловело. Похоже, он принял душ и переоделся, еще влажные волосы блестели, он был одет в черные джинсы и черную футболку. Сидел, откинувшись на стуле и положив ноги на стол. Мне знакома эта поза. Так делают все мужчины, когда хотят занять пространство, показать, кто здесь главный. Перед ним стояла открытая бутылка пива из холодильника и лежала ветчина, которую тот уплетал прямо из упаковки. От запаха мяса (его принесла Мириам, еще совсем недавно заходившая на завтрак) мне сделалось дурно. Приблизившись к незнакомцу, я позабыла обо всем, что хотела выложить.
– Зара, – сказал тот ласково. – Присядь, наконец!
Он убрал ноги со стола и придвинул через стол ветчину, после чего снова сцепил за головой руки.
– Голодная?
Вообще-то не следовало бы отвечать, но, сама не зная почему, я сказала:
– Я не ем мяса. Так же, как и мой муж.
Человек рассмеялся.
– Вегетарианка с ветчиной в холодильнике, – съязвил он.
Но прежде чем я успела что-либо возразить, раздался звонок в дверь. Я облегченно вздохнула.
Самозванец вздрогнул, его глаза прищурились до щелок. Я как на крыльях поспешила к двери, чтобы впустить Барбару Петри. В коридоре налетела на сумку и чуть не споткнулась, подхватила, повесила в гардероб, одернула платье – и открыла дверь.