Истинная для Барса
Шрифт:
– У нас сегодня звёздная вечеринка. Вот ребята и волнуются, – снизошёл до объяснений Лютый. – Давай, Витя, поскорее излагай свою просьбу. Дел за гланды.
Ай да Лютый, ай да сукин сын! Опять одной фразой определил моё место. Проситель. Восхищаюсь им. Мне бы такого сына!
– У меня не просьба, а деловое предложение. Я предлагаю выкупить у тебя долг Соболевского за тридцать процентов от стоимости.
– Я по средам не подаю, – тон Лютого даёт понять, что разговор окончен. Я не намерен сдаваться.
– Соболевский
– Это не твоя забота, Витя. Но я тронут твоей жалкой попыткой поправить моё материальное состояние, – презрительная ирония в голосе Лютого бьёт меня наотмашь.
Чувствую, как начинаю задыхаться. Никто ещё не смел говорить со мной в таком тоне.
– Сколько он тебе должен, Лютый?
– Витя, ты пришёл ко мне выкупать долг и не знаешь его размера? Ты меня разочаровываешь, родной. А мне говорили, что ты серьёзный бизнесмен, – издевается Лютый.
– Я заплачу вдвое больше, – вхожу в раж и не соображаю, что говорю. Я не подниму такую сумму, но упрямо продолжаю торговаться.
Лютый не скрывает заинтересованности:
– Зачем тебе нужен Соболевский, Витя? Ты с маниакальным упорством хочешь схватить его за яйца.
– Не твоё дело, Лютый.
– Не моё, так не моё. Не я пришёл к тебе на поклон, Витя, – Лютый не расстроен моим отказом.
Он расслаблено сидит, положив ноги на стол. Разглядывает ногти. Ещё бы пилку взял, чтобы подпилить их. Лютый, словно подслушав мои мысли, копается на столе в бумагах. Чертыхнулся. Полез в ящик стола, откатываясь на кресле. Нашёл что-то. Пилку! Твою мать, пилку!!!
Возвращается в исходную позу. И начинает подпиливать ногти. Сильнее унизить нельзя. Я ему не нужен и Лютый не стесняется мне это показать – поведением, тоном, манерой вести разговор.
Он поставил меня в зависимое положение. Показал, кто тут главный. Я злюсь на Лютого, но не могу не восхищаться им.
– Я не смею тебе больше задерживать, Витя, – он говорит будничным тоном, не повернув ко мне головы.
Твою мать, альфач хренов!
– А я посмею задержать тебя, Лютый!
Не скрывая удивлённой улыбки, он наконец-то оторвался от созерцания своего маникюра и смотрит на меня.
– Ну, что ты мне можешь ещё предложить, Витюша? – снисходительно спрашивает он, словно разговаривает с пятилетним ребёнком.
– Что ты хочешь за долг Соболевского?
– От тебя ничего! Это не твоя забота, Витюша. С Соболевским я сам разберусь.
– Моя, Лютый, моя. Его дочь выходит замуж за моего сына.
– Поздравляю, Витя! Жаль девочку, конечно. А твоему пацану повезло.
– Я не могу позволить, чтобы у отца моей невестки были долги.
– Найди беспроблемную невесту, – равнодушно отвечает Лютый.
Его ничем не проймёшь. Есть ли у него слабости? Не бывает неуязвимых людей, бывают плохо подготовленные переговорщики.
– Не указывай мне, что делать, Лютый, – взрываюсь я.
– Что, запал на
– О чём ты, Лютый? – я холодею. Откуда он знает? Что, чёрт возьми, происходит?
– О твоих наклонностях, Витюша. Любишь молоденьких девочек?
– А ты не любишь, Лютый?
– Люблю. Одну-единственную. Скакать по девочкам – удел баранов. Не в обиду, Витя. Мужчина всю жизнь любит одну женщину.
– Тебе повезло, что ты нашёл такую, Лютый, – а мне повезло, что ты сам показал свою слабость.
– Переговоры зашли в тупик. Витя, не теряй время. Долги Соболевского я не уступлю ни при каких обстоятельствах. Прощай, Витя!
– Я тебя понял, Лютый. До скорой встречи.
Выхожу из его кабинета. Упрямый сукин сын! Он подготовился к встрече лучше меня. Нарыл компромат. Надо ещё и его заказать ребятам Барса. Пусть и единственную Лютого пробьют.
В дверях сталкиваюсь с высокой блондинкой. Прижимаю её к себе. Ощущаю гибкое тело. Рука ползёт ниже. Попка – орех. Упругая грудь волнует меня даже сквозь одежду. Сглатываю подступившую слюну.
– Как вас зовут, прелестная незнакомка?
Да, подкат старомодный, но действует на таких молоденьких девочек безотказно.
– Отпустите меня, что вы себе позволяете, – шипит девчонка. – Если Лютый увидит, он вас убьёт.
Глава 8
Инга
Сижу рядом с Артёмом. Мне так спокойнее. Я вижу его уверенность. Нет, не так. Непрошибаемую уверенность в себе.
Я совсем его не знаю, но тянусь к нему. Его уверенность успокаивает. Его слово весомо. Он поможет, я даже не сомневаюсь.
Независимо от моего желания расслабляюсь рядом с ним. Чувствую себя девочкой. Слабой и нежной. Он позволил быть той, какой меня задумывала природа: красивой, желанной, слабой, нежной.
Смотрю на реку и слушаю мужской разговор.
Напряжённый разговор Артёма с отцом открыл мне глаза на многое. Как мог отец поступить так хоть и с нелюбимой, но дочерью.
Отец прекрасно знает, зачем я нужна Мельнику. Но упорно делает вид, что я всё придумываю.
– Не придумывай, ради бога. Ты знаешь какие красотки у Мельника в любовницах? Не тебе чета.
Я задыхаюсь от возмущения:
– Если я недостаточно красива для Мельника, тогда почему он женит младшего сына, а не старшего? Матвею я, кстати, понравилась.
– Матвей – наследник, ему выберут достойную жену, – упирается отец.
– А я, значит, недостойная? – мой голос срывается от возмущения. – Хорошо устроился хлебный король – женит сына-наркомана, которому уже ничего не надо, а сам будет наведываться к любимой невестке. Утешать, поддерживать.
– Инга, попридержи язык. Что-то ты разговорчивая сегодня. Дома поговорим, – зло смотрит на меня отец.