Истинная для Грифона
Шрифт:
Перитон повернул головы в сторону и кивнул головой, потом нагнулся, ткнувшись носом в рукоять одного из метательных кинжалов, расположенных на моем поясе. Точно, ведь именно так я смогла понимать единорогов. Перитон позволил мне надрезать его кожу. Капля крови обратилась бордовым камушком, который я, наученная опытом, сразу положила на язык.
— Ты… ты меня слышишь? — раздался в моей голове робкий мужской голос.
— Слышу, — улыбнулась я.
Перитон плясал. Он скакал вокруг, подпрыгивал то на передних, то на задних конечностях. А в моей голове раздавались его радостные крики. К счастью, он быстро опомнился.
— Спасибо-спасибо,
— Я не уверена, что он позволит мне идти. Единороги обещали помочь. Один из них погибает, мы должны торопиться.
— Да, скорее всего не позволит, — нехотя пробормотал Морок. — А может его по головушке чем тяжелым погладим, а в себя у Источника приведем? Чтобы уж перед фактом поставить.
— Надеюсь это была шутка.
Проведя ладонью по голове Малыша я двинулась к тропинке.
— Настя, а единороги точно помогут? — поинтересовался Морок, нагнав меня. — Они же обычно ни во что не вмешиваются.
— Точно.
— И все равно я считаю, ты поступаешь глупо.
— Знаешь, молчаливым ты мне больше нравился.
— Ты меня теперь не заткнешь! — перитон гордо выпятил грудь. — Я семь столетий ни с кем не разговаривал!
— Сколько?!
— Семь. Может больше, — голос Морока погрустнел, его наполнила вселенская печаль. — Ты первая не отвернулась от меня, не бросила, как только узнала мою историю. Я буду верен тебе до конца. Тебе и лесу, раз ты Видящая, пусть я и не связан с ним. Когда я услышал твой голос, даже не сразу разобрал слова. Казалось я давно забыл речь, забыл, кем был, отдавшись животной сущности. Но ты пробудила мой разум. Я благодарен тебе.
— Это правда, ты провел ритуал с жертвоприношениями?
— Да, я обрел тысячи обличий, но потерял свой истинный облик.
Из-за деревьев выступили единороги. Парень с которым я разговаривал в прошлый раз, сидел на спине одного из единорогов, точнее, буквально лежал. На его лице проступили темные сетки вен. Кожу покрывала испарина.
— Давно он в таком состоянии? — я подбежала к нему, коснулась пылающей кожи лба.
— Последние два дня, — раздался грустный женский голос. — Мы поим его водой из родника.
— И не помогает?
— Мы теряем силы. Все, — это уже был мужской баритон и исходил он от крупного жеребца. — Видящая, мы поможем тебе достигнуть Источника. Но на это уйдут все наши силы. Было бы хорошо, если бы ты отправилась одна.
— Со мной только перитон и мантикора.
Жеребец фыркнул, но не стал спорить.
— Мы будем рядом, — бросил он, отворачиваясь.
Единороги вновь исчезли из вида, но я все же ощущала их молчаливое присутствие.
— Ты осилишь нести меня на спине? — спросила я у Морока.
— Конечно, давненько на мне юные девы не скакали, — и этот олень ехидненько захихикал.
Я, конечно, не невинная дева, но все же покраснела, наверное, только сейчас начав осознавать его именно двуликим, а не животным.
— Не красней. Я уже и не помню, каково это иметь человеческое тело, — уже тоскливо проговорил он. — Я могу принять обличье лошади.
— Серьезно? — мой энтузиазм поутих, я уже не горела желанием ехать верхом. Но ведь нужно
— Да, я могу принять обличие живого существа, с которым контактировал, — перитон выпятил грудь, даже верхнюю губу приподнял, демонстрируя клыки в некоем подобии улыбки.
Морок, действительно, принял облик серой кобылы. Взобралась я без седла не так легко, еще и Морок подшучивал. Но дальше мы уже ускорились. Не прошло и часа, как я подстроилась под быстрый шаг Морока. Малыш трусил рядом, а пейзажи вокруг нас сменялись. Единороги по словам Морока, создавали пространственный тоннель, который сокращал километры пути.
Вообще, Морок воплотил свои угрозы. Его было не заткнуть. Так за три дня пути я узнала почти всю его биографию. В частности знала, что он был слабым ребенком, во второй ипостаси он был неполноценным, не имел крыльев в отличии от других представителей рода. Отдушиной были лишь большой резерв и занятия магией. Так, однажды, Морок решил обрести крылья, и обойти ограничения оборота с помощью некромантии. Ритуал вышел из под контроля, Морок чуть не погиб, обрел возможность получать новые обличия, но потерял свое истинное.
Оказалось, ему все равно, о чем болтать, так что я попросила его о лекции по магической науке. И сама же пожалела об этом, потому что в своем рассказе он перепрыгивал с темы на тему, от теории он переходил в своему обучению. В общем, к концу дня у меня голова пухла от его болтовни.
Но появились и первые успехи в магии. Не без объяснения Морока, я смогла вытянуть из резерва магические нити, из которых сплела свое первое заклинание. И пусть магический огонек в итоге обжег мне палец, но ведь получилось! Поняв принцип, в следующий раз призвать свою силу оказалось довольно легко. Огоньки я зажигала раз за разом, пока не вырубилась после длинной дороги по лесу.
Единороги следовали возле нас, они истощали себя, но осознанно тратили силы на этот рывок к Источнику. Я же постепенно учила новые плетения. Сначала ничего не получалось. Морок пытался мне объяснить, но, само собой, по пальцам показать не мог. Удивительно, но решение нашлось случайно.
На третьи сутки нашего пути, уставшая после не самых удачных упражнений, я просто пролистывала перед сном книгу по магической науке, и вдруг увидела что-то знакомое. Остановив пролистывание, я присмотрелась к плетению, которое привлекло мое внимание. Оно повторяло схему, с которой началось мое обучение искусству макраме. Помню, отец сам нарисовал мне эту схему, а потом научил плести узлы, когда мне было шесть лет. Удивительно, что я встретила такой же рисунок в учебнике магии.
Уже внимательно я стала просматривать схемы плетения, и не без удивления я находила все больше знакомых мне схем, созданных по известным мне техникам плетения. Помню, я шутила над отцом, что он увлекается “девчачьими узелками”. Он смеялся и продолжал со мной заниматься. Позже, когда ноги окончательно лишились подвижности, макраме и другие мои хобби спасали меня от безделья, меланхолии, помогали отвлечься.
Решив действовать по привычней мне технике вязания макраме, я призвала свою внутреннюю магию. К слову, нити моей силы приобрели зеленовато-коричневый цвет, я склонялась к тому, что земля станет моей основной стихией. Я даже ахнула, когда плетение, которое мне не давалось уже второй день, сформировалось за пять минут, стоило сплести его по знакомому мне принципу.