Истинная легкого поведения

Белых Любовь

empty-line/>

В кухню мы спустились только через час. Сергей был невозможно заботлив и нежен. Постоянно старался меня касаться, обнимать, целовать, и не важно, мешало ли мне это сейчас. Так я чуть не обожглась кофе, когда меня резко притянул к себе наглый оборотень, так чуть не порезалась, когда нарезала овощи, а он удумал закопаться в мои волосы сзади. В конечном итоге я не выдержала:

— У тебя дел нет никаких? — безусловно, мне все это нравилось и было приятным, но все таки это слишком резкие перемены. — Давай ты через пол часика подойдешь, хорошо?

Нахмурившись, и пробормотав, что-то о женщинах, которым только одно и надо, он все таки убежал наверх, будить Баху, если он еще не встал. Я спокойно выдохнула. Меня до сих пор пугали его слова

о моей метке, от которой, кстати, и правда не осталось и следа. Метки помогают парам быстрее друг друга почувствовать и скрепить союз истинных. Я никогда не привыкну к этой фантастике… Что это значит полностью, не знал даже Сергей, объяснял, что ему вот просто захотелось, вот он просто почувствовал, что должен ее поставить, не в силах противиться. Мы надеялись на Баху, уж он с Милой, явно, прошел через это и многое может объяснить и пролить свет на ситуацию в целом.

И как я до этого всего докатилась?

Телефон ожил, объявилась Светка, и я с удовольствием проболтала с ней все это время ни о чем. Завтрак был абсолютно готов, а Сергея и никого другого все не было. Я заскучала и наткнулась взглядом на бывший метательный снаряд Бахи, который сиротливо лежал на краю стола. Подумав немного, раскрыла книгу на первой странице и тут же обнаружила, что это никакая не книга, а блокнот, или даже дневник. Меня разъедали противоречивые чувства — читать чужие рукописи не хорошо, будь то заметки, стихи, дневник. Без разрешения не совсем…

Но тут взгляд выхватил знакомое имя, и я, умостившись с чашкой кофе за столом, погрузилась в чтение.

— Вика! — голос Сергея, привел в чувство, как ушат холодной воды. Я перевела на него непонимающий взгляд и обнаружила его за столом, рядом с Бахой и Стивеном. Когда только войти успели? — Ты хорошо себя чувствуешь, побледнела вся?

Язык мгновенно прилип к небу, а глаз, готова поклясться, задергался. Нет, я не хорошо себя чувствую.

— Начала уже читать? Я для тебя его вез, что-нибудь вспомнила? — Баха пытливо всматривался вмоё лицо, выдавая свою заинтересованность, пока ничего не понимающий Стивен переводил взгляд с одного на другого.

— Что она должна была вспомнить? Что ты там привез? — хмуро спросил Альфа, и попытался выдернуть у меня из рук дневник. Потерпев неудачу он удивленно уставился на меня, ожидая обьяснение, а я все еще сидела, словно в рот воды набрала.

— Дневник Лени Белова, ты не помнишь его, наверное… — не сводя с меня глаз, ответил Сергею этот громила. — Он когда-то первым забил тревогу, что мы вымираем помаленьку…

— Это не тот, кому Марк вызов бросил и победил, подмяв его стаю?

— Тот.

— Очень смутно, что-то припоминаю. Если он и гостил у нас, то, явно, это было еще во времена моего отца. Тупая история, тупой Альфа, херов Зальцман… — равнодушно пожав плечами он опустил руки на мои плечи, замирая сзади моего стула.

— Ты бы помолчал что ли… — шепотом попросил Баха, и тут же в моей руке треснула чашка. Остывший кофе пролился на стол, стекая на пол темными струйками.

Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Сбросив с абсолютно целой ладони осколки, я дрожащим голосом произнесла страшное:

— Он мой отчим. Он мой отец!!! Я Белова Виктория Леонидовна!

Баха с Сергеем замерли, а Стивен от чего-то выглядел растерянным и шокированным. Повисло гнетущие молчание…

Часть третья

Глава 1

Я больше не живу на пороховой бочке, но я продолжаю ждать подвоха и насмешек судьбы. Прошел месяц, позади полнолуние, а я так никакой Волчицей и не стала… Но и были свои плюсы: всю неделю, что дом был свободен, мы отрывались с Сергеем по полной, примеряя на себя роль родителей и страстных любовников. Виктора он все таки отпустил, точнее пересмотрел условия сотрудничества, это Альфа так назвал. Но я же знаю, что отпустил. Теперь Док приезжает к нам каждую пятницу и порой его не выгонишь до понедельника. Все таки Сергей был

прав, Виктор немного не от мира сего… С дочерью он увиделся, даже там что-то налаживаться стало, но большую часть времени он торчал или с нами, или в арендованной лаборатории на краю города. Еще бы, у него теперь много работы. Я, я, и еще раз я. Вслух никто не решался это произносить, но я чувствовала, что все больше склоняются к тому, что я уродец. Ну, или шавка, как их называют оборотни. Что думаю я? Я боюсь, мне страшно… за Артема и Клару… По всему выходит, что они тоже являются детьми Белова, значит этот ген проснется и в них. Я не хочу… Об этом знают только самые близкие: Сергей, Баха, Виктор, Стивен, и конечно же Мила, но ввиду своей пушистости, последняя меня не выдаст, а вот остальные… Не знаю… Сергей сам решил, что информация не должна просочиться за эти стены, ни коим образом, и я ему была за это безмерно благодарна. Хоть он и не скрывал, что предпочел бы перевезти сюда Тёмку с Кларисой.

Все чаще и чаще, зачитываясь дневником отца, я осознавала, что мы с Виктором пропускаем что-то важное, что-то ускользает нужное… История Альфы на бумаге вызывала двоякие чувства. Его отношения с моей матерью, человеческой женщиной, то, как он ее бросил беременную… — отзывалось покалывающей злостью на кончиках пальцев и медным привкусом на кончике языка. То, как его тянуло к ней все шесть лет, что он стоял во главе стаи — вызывало трепет и восхищение. Он писал обо всем не стесняясь, предполагая и то, что моя мать мертва, и то, что она нагуляла ребенка, пыталась навязать лже-отцовство. Порой эти записи походили на бред одержимого, но чаще в них скользила тоска и холодные расчеты, данные о Волчицах, которые погибали, умирали, были бесплодными и тд. Удручающая статистика в кривом списке, разлинеенном от руки второпях. И вот не в силах противиться больше тяге к своей Женщине, как все время отец называл мою мать в записях, он собрал волю в кулак, засунул поглубже гордость и заявился к ней на порог. На этом моменте большой пробел во времени — два месяца, перед следующей записью. Это была по-прежнему его женщина, а вот тянуло его не к ней все это время, а ко мне. Больше он не сомневался, что мать где-то нагуляла ребенка, а был уверен, что я его дочь. Почуял свою кровь… Всем бы такую возможность, насколько бы сократились разводы в мире, и расходы на ДНК тесты…

Я так понимаю, в эти два месяца они и забалабенили на радостях близнецов… Одно не вязалось в этой истории — кто отец Инги и Светы? Ведь если у матери был мужчина, муж, сожитель, от кого она родила двоих девочек, почему я его совсем не помню? Куда он делся? Тоже того, поматросил и бросил, наигравшись в семью? А может Белов устранил конкурента? Судя по записям он мог… И это странно… Он был великолепным отцом… Серьезно, только вспоминая сейчас все моменты гармонии семейных отношений, я поражаюсь своему отцу… Никто из детей не чувствовал себя обделенным, недолюбленным, чужим — мы все были Его дети. Он с каждым старался заниматься, проводить время, чему-то научить, во всех вкладывался: подарки, игрушки, кружки, занятия и тд, одинаково. Вот просто гордость за него берет… Я знала, что он мне не родной отец, всю свою жизнь до 28 лет, но называла его папой, а он всегда был ко мне добр и ласков. Мы тянулись друг к другу и другого отца мне не нужно было, у меня был самый лучший в мире отчим… Как я считала… Так почему же у меня все внутри зудит от этой новости, что он мой биологический отец?! Не понимаю себя, не понимаю…

Еще и этот Марк Зальцман….

Отец не считал его ни конкурентом, ни соперником, ни врагом, он его вообще ни во что не ставил и редко упоминал его в записях. От куда он вообще свалился, непонятно. Но я верю Бахе, и это можно считать уже фактом, что он прикончил моего отца, чтобы занять его место. Отец это предполагал, что жить на две стороны, как порядочный семьянин и Альфа стаи Волков, он долго не сможет, и рано или поздно ему бросят вызов, оспаривая право вожака. Но он не брал в расчет Зальцмана. Почему спрашивается? И как тогда Марку это все удалось?