Истинная моего брата
Шрифт:
И, как только, мне вроде бы выбрали всё, что нужно, я хотела было аккуратно удалиться в комнату, чтобы прийти в себя от напора Марии Александровны, как она заявила такое, что я порадовалась, что не встала ещё на ноги:
— Кстати, мы решили сделать ремонт! Во всём доме. Коля хотел только в твоей комнате, — ого, комната уже моя, — Но я подумала, что надо всё обновить и сделать безопасным, дети же! Так что мы с тобой сейчас пойдём весь Кирюхин хлам скидывать куда подальше и обустраивать тебя в его комнате.
Вот это, однако, поворот.
Я вспомнила вчерашние
— Так может я как раз пока у себя поживу, пока вы с ремонтом разбираетесь? — аккуратно предложила я, не особо надеясь на успех.
В общем-то, правильно, что не надеялась. Мария Александровна уже наметила себе курс и будет ему следовать. И все будут ему следовать тоже, видимо.
— Не придумывай! — сразу же ощетинилась он. Я ожидала, что сейчас нотации продолжаться, но она, подобно вчерашнему, резко перестала улыбаться, поникла и сказала: — Прости, я не могу тебя держать, но… Но я когда тебя вижу, то мне жить хочется. Ты ведь Лёшиных детей носишь, мне кажется, что не всё потеряно. Останься, хорошо? Пока что, хотя бы. Я привыкну к мысли о вас.
И я снова испытала чувство неловкости. Чёрт! Мария Александровна тяжело переживает гибель сына, а я вот уже и не думаю о нём почти, позволяю себе млеть от запаха его брата, будто бы и не беременна вовсе. Совсем не те мысли занимают мою голову.
— Конечно, — беззаботно улыбнулась и встала с дивана, сделав воинственный вид. — Комната нас ждёт!
И Мария Александровна вернула себе свой весёлый вид, только я теперь им не обманывалась. Ещё вчера я увидела, что творится у неё на душе, а сейчас мне стало понятно, что она просто старается ради будущих внуков не утонуть в своём горе.
Если я буду показывать, что всё могу сама и со всем справляюсь, то, скорее всего, в какой-то момент она решил, что её участие никому и не требуется, а значит можно не бороться с тоской. Но, как бы то кощунственно не звучало, для неё будет лучше, если она отвлечётся от своего горя. Для этого мне надо просто изобразить, что я почти что беспомощна. Да и, чего таить, так оно почти и есть. Я вчера могла в обморок упасть, поднимаясь по лестнице, а сейчас вот смелая вся такая стала, рассуждаю о самостоятельности и независимости. Вот так-то, Ева.
— Думаю, мы из той комнаты, — Мария Александровна намеренно не называла её Лёшиной, — Сделаем детскую, ты не против? Для тебя, конечно, тоже кровать поставим, но, если что, обустроим по твоему вкусу ещё на втором этаже комнату, если отоспаться надо будет, — она мечтательно улыбнулась и опустила взгляд на мой живот.
— Да, конечно, прекрасная идея, — я поспешила, насколько вообще могла это сделать, к коридору, чтобы побыстрее оказаться в комнате и куда-нибудь присесть. Детки решили сегодня поактивничать от души и буквально колотили по животу изнутри, умудряясь с помощью четырёх ножек устроить такой бунт, что я все едва ли не подпрыгивала.
Альфы же,
Всё это время я стояла, положив руку на живот, не обращя внимания на то, что происходит вокруг. И, пока мир для меня не существовал, Мария Александровна подошла ко мне совсем близко и наблюдала за происходящим. На её губах играла лёгкая полуулыбка, но она была настолько искренней, что мне захотелось едва ли не расплакаться. Да, всё-таки беременность сделала меня очень и очень чувствительной.
— Можно? — спросила Мария Александровна, протянув ладонь к животу. Я кивнула, и она аккуратно опустила её как раз на то место, куда в следующее мгновения последовал прицельный удар.
— Говорят бабушке: “Привет!” — рассмеялась я, и моему смеху вторил смех Марии Александровны.
– “Бабушка” — звучит странно, — задумалась она, пока мы шли к комнате. — Но мне, вроде бы, нравится.
После этих слов улыбку с моего лица было уже не прогнать.
Только вот в тот момент, когда распахнулась дверь комнаты Кирилла, я буквально обомлела оттого, как его запах меня окутал. Казалось, эта была живая, мыслящая субстанция, которая осознанно захватила меня в свой плен.
— Ева, всё хорошо? — обеспокоенно спросила Мария Александровна, когда я встала на пороге комнаты и застыла изваянием.
Мне понадобилось не меньше десятка секунд, чтобы прийти в себя.
— А… Всё в порядке, — наконец-то смогла произнести я и сделала шаг вперёд. — Просто обстановка тут… интересная.
И правда, видимо, Кирилл перестал проживать на постоянной основе в этой комнате очень и очень рано, потому что всё тут давало знать о том, что хозяин жилища, а иначе и не назовёшь, бы… готом.
Ага, тем самым, который белил лицо, ходил во всём чёрном и даже, вполне возможно, глаза подводил. Вон, вроде бы даже фотография есть. Кажется, он. Так даже и не разобрать сразу, сейчас-то он уже приличный бизнесмен, а оно вон значит как…
Ну, рассуждать об этом точно не мне. Я хотя и не причисляла себя к особому стилю жизни и никаких мрачных идеалогий вокруг не сеяла, но всё-таки потрепала родителям и брату нервы. Сиреневые волосы сейчас не вызывают не у кого особого удивления, но в то время, когда мне было пятнадцать, все хватались за голову при виде такой “красоты”. А мне просто нравилось. Ещё у меня был пирсинг вязыке и татуировка на лодыжке. Сейчас я была бы модной, но тогда… Тогда учителя считали, что я потеряна для мира.
Потом тяга к обесцвечиванию волос и дальнейшего их окрашивания во всевозможные оттенки прошла, а татуировка с пирсингом остались. Их было не так явно заметно, так что, я выглядела вполне себе офисно, если того желала, или бунтарски, если это было допустимо.
— Мальчишки такие разные были, — почти недрогнувшим голосом сказала Мария Александровна, широкими шагами следуя вглубь комнаты, — Лёша спокойный такой всегда, а Кирилл чудил с самого рождения, наверное. У него и волк раньше намного проснулся, и подрастковый возраст… Сама видешь, — сейчас она рассказывала спокойно, но по усмешкам было понятно, что нервы Кирилл родителям помотал неплохо.