Истинная огненного волка

Добрая Вера

Старая металлическая дверь ничем не отличается от остальных и не защищена системой безопасности, поэтому я с легкостью сворачиваю замок без страха разбудить соседей, ведь ключей от квартиры у меня естественно с собой нет.

Прохожу внутрь и осматриваюсь по сторонам. Воздух спертый, но без примеси чужого запаха, а значит в мою берлогу никто не вламывался, что уже хорошо.

Сдергиваю покрытое пылью покрывало и укладываю девушку на постель. Затем быстро открываю окна, запуская в помещение ночную свежесть.

Когда я здесь был в последний раз? Наверное месяц назад.

Тогда я снова повздорил с отцом, натворил дел и свалил сюда, чтобы перевести дух и подумать. Тогда же и оплачивал генеральную уборку квартиры клининговой компании. Хорошо, что так, а то бы сейчас пришлось бы не сладко.

Иду в кухню, чтобы проверить в холодильнике наличие бутылочек с тоником. Кажется я оставлял тут парочку…

С довольной улыбкой беру в руки порцию тоника и присвистывая иду обратно. Тоник – это разработка лаборатории департамента, чтобы быстро в случае опасности привести оборотня в чувства. На людей это снадобье тоже действует как сильнодействующий энергетик, но есть побочка. Память отшибает наглухо. Не на полную конечно, но стирает из мозгов все события за прошедшие 12 часов. Это и к лучшему, если лисичка не вспомнит меня. Человеческие особи женского пола очень навязчивы и после секса с мне подобными всюду таскаются следом. Ищут встречи, плачут и бывает даже угрожают.

Что поделать?

Природный звериный магнетизм, мать его. Поэтому департамент очень категорично относится к связям с людьми.

– Эй, мандаринка, ты как? – нежно мурлычу и приподнимаю девушку, облокотив ее себе на грудь.

– Мммм… – мычит девчонка, потягивается словно кошечка и нагло устраивается поудобнее не желая просыпаться.

Вот спрашивается за чем мне такие неудобства?!

Внутренний голос нашёптывает, что рыжуля стоит того, и я не совсем понимаю волк говорит во мне или демон. Похоже красотка на данный момент устраивает их обоих, потому что впервые за много лет они едины и довольно урчат внутри.

Опираться спиной о грядужку кровати не удобно, да и хочется перейти в более привычное для себя положение в общении с женским полом, но силой разума я торможу себя, потому что до конца жизни потом не прощу себе подобного унижения.

Всё тело напрягается, когда до моего слуха доносится всхлип, а грудь становится влажной от слез незнакомки. Я впервые растерян, потому что понятия не имею чем обидел спящую красавицу. Да, в мыслях я многое с ней уже успел проделать, но…

– Эй, Лисичка, ты чего? Плохо? Тошнит? – заботливо спрашиваю, поднимая кукольное личико за подбородок.

Одно мгновение и я утопаю в омуте зеленых глаз, в которых столько печали, что взвыть охота уже мне.

– Я страшная… ик… ужасная… ик… никому не нужная…– заикаясь рыдает девчонка.

Бабские слезы меня раздражают, тем более когда они не обоснованы, но тут такое ощущение, что ее боль и обида передаются мне, отчего на душе становится паршиво.

– Ну какая же ты страшная? Ты… – замолкаю, потому что девушка тянется ко мне за поцелуем, и я просто не в силах ее оттолкнуть.

Дыхание лисички пропитано алкоголем, но на данный момент мне глубоко плевать на это. Ее губы такие мягкие и сладкие, что из груди вырывается утробное рычание. Хочется подмять это прекрасное тело под себя, войти и брать часы напролёт, но я почему-то сдерживаю себя. Все мышцы напряжены настолько, что кажется вскоре полопаются, а член… про него я вообще молчу.

– Может выпьешь? – предлагаю хриплым голосом, когда девушка отстраняется от меня с явным намерением опять погрузиться в сон. – Хоть глоточек, Лисичка! Давай, не обламывай меня.

Подношу бутылочку к губам девушки, предварительно откупорив крышку. Совесть меня не мучает за подобное, это ведь не наркота. К тому же после данного напитка у девчонки не будет похмельного синдрома.

Через пару минут незнакомка заметно приободряется и уже бодро хлопает глазками, прогоняя прочь остатки сна.

– Ой! – подскакивает на ноги и ошарашенно смотрит на меня, будто я предстал перед ней не в человечьем обличии.

– Ну привет, Лисичка. – усмехаюсь замечая, как оказывается алкоголь способен менять человека.

Девушка дышит быстро и тяжело, мечась взглядом по моему телу. Щеки становятся одним цветом с платьем, а ведь я даже футболку ещё не снял.

– Кто… кто вы?! – облизывая губы сипло спрашивает, пытаясь прикрыть руками грудь, которая от ее резких движений уже практически не прикрыта платьем. – Где мы? Где Василиса?

– Василиса? Кто это? Твоя подружка? – пытливо прищуриваю глаза, решив немного отомстить красотке за свои мучения.

Нагло растягиваюсь на кровати, подложив руки под голову. С такого ракурса вид даже лучше.

– Что? А, да-да, она моя подруга. Где она? – вертя головой в разные стороны, бормочет девушка, и помещение до отказа заполняется запахом паники и смущения.

– Знаешь, Лисичка, вообще я не планировал тройничок сегодня, но раз ты хочешь…

– Чтоооо?!? – захлебывается собственным возмущением, и глазки загораются гневным огоньком. – Не говорите ерунды! Она моя подруга, но не в том смысле! Я не сплю с девушками!

– А с мужчинами спишь? – задаю прямой вопрос и резко подскакиваю на ноги, отследив взгляд малышки до входной двери.

Поймать ее не проблема, дальше двери не убежит, но я не хочу еще сильнее раззадоривать себя играми в догонялки. Итак на грани бешенства.

– Сплю конечно. – дерзко отвечает, вздёргивая подбородок кверху, а сама трясется, как загнанный в угол диким зверем зайчонок.

– Отлично. – выдыхаю, хватаю за волосы на затылке и притягиваю к себе, чтобы смять пухлые губки в поцелуе.

Моя выдержка трещит по швам и даже конец света теперь не в силах остановить меня от вторжения в этот мандариновый рай.

Одним резким движением разрываю жалкое подобие платья на части, и девушка взвизгнув отпрыгивает от меня в сторону, но я уже окончательно теряю контроль над собой, поэтому прыгаю следом, хватаю Лисичку и бросаю на постель тут же накрывая ее тело своим.

– Отпустите! Не надо! – визжит и бьет кулачками мне по плечам. – Я не хочу!

– Да перестань врать! – рычу прекрасно ощущая аромат ее возбуждения. – Не переживай, Лисёнок, я заплачу.