Истинная поневоле. Авторская версия
Шрифт:
Доминик смотрит на меня так, будто готов придушить на месте, но спустя долгую минуту отвечает:
– На встрече с Кампалой.
Так скоро?
И отговаривать его бессмысленно. Мне должно быть плевать, но мне не плевать. Наоборот, сердце сжимается от дурного предчувствия. А потом сжимаюсь я вся.
Когда делаю шаг к его машине, и низ живота простреливает болью.
Боль такая, что я не могу сдвинуться с места, и у меня вырывается:
– Ай!
Громкий такой «Ай», хотя хватило бы и тихого: Доминик в секунду
– Что такое?
– Малышка, – цежу я и морщусь от новой мучительной волны, теперь отдающей в поясницу. – Ай!
Доминик резко бледнеет.
– Видимо, доктор Милтон был прав, – выдыхаю. – Мне противопоказан стресс.
– Шарлин, если ты решила меня напугать, сейчас самое время признаться, – рычит вервольф.
А мне хочется ему врезать. Если бы любое движение не приносило мне столько мучения, точно бы врезала!
– Ты не альфа, ты идиот! Я таким шутить не стану!
– Великие предки, – шепчет он, осторожно поднимая меня и с ноги открывая дверь магазина.
Представляю, как это выглядит для посетителей. Но новый спазм вычеркивает из сознания остальные мысли.
– Вызови доктора Милтона, – приказывает Доминик, видимо, одному из вервольфов. – Сюда. Как можно скорее. И закрой магазин.
Меня укладывают прямо поверх стеклянных столов с книгами, с которых я пытаюсь сползти. Безуспешно, потому что Доминик тут же возвращает меня на место.
– Они же треснут, – говорю я.
– Ничего не треснет. Тебе нужно лежать.
С последним я согласна, потому что любое даже самое незначительное движение заставляет выгибаться от боли и крепко сжимать зубы, сдерживая стоны. Я даже на бок не могу перевернуться, чтобы при этом не заорать.
– Что происходит? – надо мной склоняется Рэбел.
– Это из-за ребенка, – объясняет Доминик, подкладывая под мою голову свернутый плед. – Потому что он мой.
– Потому что ты вервольф?
– Да, еще и альфа.
Меня снова всю скручивает изнутри и накрывает страхом. Липким, жадным, затягивающим меня в беспросветную темноту. Несмотря на то, что моя малышка пришла ко мне неожиданно. Несмотря на то, что не все гладко в моей жизни и в отношениях с ее отцом. Несмотря ни на что, я всем сердцем хотела ее.
– Я не хочу ее потерять, – всхлипываю я, и чувствую, как по щекам струятся слезы.
Потому что сейчас мне страшно как никогда.
– Не потеряешь, Чарли. – Рэбел гладит меня по волосам. – Детка, дыши глубоко. Вот так. Ты справишься. Твоя малышка появится на свет, когда нужно.
– Шарлин, – говорит Доминик, и я вижу его лицо через пелену слез. – Ты сама сегодня заявила, что ты имани, значит, сможешь выносить моего сына.
– А если не смогу?
– Сможешь. Ты же альфа. Моя маленькая альфа.
Его голос звучит уверенно, и в то же время нежно, что я перестаю рыдать и прошу:
– Сделай так, как ты делал.
– Что? – хмурится он.
– Как ты делал, когда приходил Хантер.
– Но я ничего не делал.
– Тогда просто обними меня.
Больше объяснять не приходится, Доминик прижимает меня к себе, и я снова оказываюсь под его защитой. Мы с малышкой оказываемся. Это удивительное чувство, мне тепло и уютно. И даже следующий спазм не такой яркий.
Доминик укачивает меня, как ребенка, и боль постепенно сходит на нет. Низ живота по-прежнему тянет, но по сравнению с тем, что было, это ерунда. И все же Доминик не отпускает меня до самого приезда доктора Милтона. Только потом неохотно размыкает объятия и отступает в сторону.
Доктор снова меня осматривает, судя по привезенной им технике, которая сначала представилась мне двумя чемоданами, он захватил с собой маленькую лабораторию.
– Сейчас все хорошо, – обнадеживает Милтон. – Кризис миновал, но это именно то, о чем я вас предупреждал. Чрезмерная физическая или психическая нагрузка может спровоцировать выкидыш.
– Что значит чрезмерная? – интересуюсь я, стараясь сдержать рвущееся наружу раздражение. – Я сегодня вообще не напрягалась. Невозможно же вовсе не нервничать и не волноваться?
Он поворачивается к Доминику:
– А это уже вопрос к вам, альфа Экрот.
– Я позабочусь о том, чтобы она не нервничала.
Мне хочется закатить глаза, потому что я узнаю этот тон. Наверняка, готов немедленно посадить меня под колпак. Но я-то знаю, что дело не в идеальных условиях, а во мне самой. Это мне нужно взять под контроль собственные чувства и думать прежде всего о малышке. Иначе какая из меня мать? Поэтому я поглаживаю живот и мысленно прошу у нее прощения.
Доктор собирает свои чемоданчики и уезжает.
– На сегодня твой рабочий день закончился, Шарлин, – включает строгого альфу Доминик. Хорошо хоть не приказывает закрыть магазин.
– Да, тебе нужно отдыхать, Чарли, – вклинивается Рэбел. – Насчет магазина можешь не переживать – я справлюсь. У меня теперь есть мальчики, а скоро придет Лола.
– Что мне остается, если вы и так все за меня решили?
Я ворчу больше для вида, потому что после этого чудовищного приступа мне больше всего на свете хочется покушать и поспать. К счастью, мне разрешили стоять и ходить, поэтому я сажусь.
– Доминик, – прошу я, – дай мне пять минут. Я поговорю с Рэбел, а потом можешь везти меня, куда захочешь.
Я готова к спору, но он кивает:
– Я вернусь через пять минут. Не вздумай идти самостоятельно.
Как это на него похоже – раздавать приказы направо и налево. Но я напоминаю себе о спокойствии.
Стоит ему уйти, я поворачиваюсь к Рэбел.
– Кажется, я теперь редко буду появляться в магазине.
– Я уже поняла, и от своих слов не отказываюсь.
– От меня обязательная прибавка к зарплате.