Истинная поневоле. Авторская версия
Шрифт:
Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза:
– Чувствовала что?
– Опасность.
– Опасность?
– Опасность, что стоит поддаться этому притяжению, оно тебя поглотит.
Значит Доминик чувствует то же самое, что и я? Это дикое желание, раздирающее изнутри. Эту одержимость. Эту опасность. Если да, то нам стоит держаться друг от друга как можно дальше, а не жить под одной крышей.
– Ты прав. Опасностей стоит избегать. На то они и опасности.
Я кладу вилку на стол, вроде бы спокойно, но она все
– Я наелась и возвращаюсь к себе в комнату.
Поднимаюсь, и Доминик поднимается за мной следом. Я не успеваю и шага ступить, как он оказывается рядом и всем телом прижимает меня к столешнице.
– Ты даже не попробовала десерт, – шепчет он мне в губы, и меня ведет.
– Малышке не нравятся сладости.
– Эта сладость ей точно понравится.
Он хочет меня поцеловать, или это я хочу его поцеловать?
– Доминик, не нужно, – упираюсь ладонями ему в грудь, и тут же понимаю свою ошибку: прикосновение кожа к коже обжигает.
Наши взгляды встречаются, и я замечаю, как меняет цвет его радужка. От светлого медового до ярко-желтого, и обратно. Вижу, как яростно бьется жилка на лбу. Как гулко отзывается сердце волка под моей ладонью.
– Я ничего не знаю про имани, – говорит он, – но в тебе явно живет волчица, которую ты все время подавляешь. Маленькая альфа, которая так мне нравится.
Он подается вперед и касается щекой моей щеки.
– Что ты делаешь со мной, Шарлин? Ты разрушаешь все мои барьеры. Заставляешь переступать через все принципы.
Делаю я?! Да я бы вообще ничего с ним не делала!
– Вроде тех, когда ты привез меня в дом альфы и представил стае?
– И это тоже, – соглашается он. – Ты имеешь надо мной власть. Ты – моя слабость. Я не могу отпустить тебя, сколько раз не пытался. Не могу забыть. Убеги ты от меня на край света, я нашел бы тебя по следам. Так может, хватит этому сопротивляться?
Последнее, что мне сейчас хочется – сопротивляться. Хочется податься вперед, целовать его, зализать все царапины и синяки. Вместе с этим принять все, что Доминик говорит. Без условий и условностей. Быть счастливой. Быть счастливыми втроем.
Я поддаюсь этому наваждению и тянусь к Доминику, но тихая мелодия разрушает момент.
Вервольф рычит и в мгновение оказывается возле панели коммуникатора, вмонтированную возле двери.
– Альфа, приехал прим Конелл. Говорит: что-то срочное.
Отец Одри?
– Пропустите.
– Хорошо.
Охрана отключается, Доминик поворачивается ко мне.
– Если хочешь десерт, он в холодильнике. Я присоединюсь к тебе позже.
Доминик уходит, а я выдыхаю и, прикрыв глаза, прислоняюсь к столу.
Не знаю, чего во мне больше: облегчения или разочарования. Этот разговор между нами – лишний. И его признание тоже. Они заставляют меня терять разум, самостоятельно разрушать границы, которые я так старательно
Доминик прав лишь отчасти. Я боюсь не того, что он прекратит заботиться обо мне или о малышке, я сама способна о ней позаботиться. Я не хочу, чтобы он снова разбил мне сердце. Сердце, которое никак не восстановит свой нормальный ритм, несмотря на то, что вервольф давно ушел.
Я делаю вдох-выдох в попытке успокоиться.
Еще.
На третий раз бросаю это дело и решаю вернуться в спальню. Электронные часы на панели показывают половину девятого, поэтому ложиться спать еще рано, но я могу попробовать написать главу или осмотреться и выяснить, где в этом доме ванная.
Интересно, что понадобилось отцу Одри в такое позднее время? Заскочил в гости по пути домой? Ага, в закрытое поселение далеко за городом! Я бы сейчас половину магазина отдала за то, чтобы послушать, о чем они говорят! Но даже если предположить, что я узнаю, где они с Домиником разговаривают, то вряд ли мне удастся подойти незаметно и подслушать хотя бы слово. Я, конечно, благодаря беременности овервольфилась или правильнее будет – обиманилась, но не настолько, чтобы двигаться бесшумно.
Поэтому мне остается только смириться с этим фактом и думать о книге. А еще о более короткой дороге в спальню. Должна же тут быть более короткая дорога! Или о том, чтобы на моем месте сделала книжная героиня? Наверняка, не стала бы отказываться от идеи узнать хоть что-нибудь.
Я возвращаюсь уже знакомым путем, но в холле притормаживаю, потому что натыкаюсь взглядом на двух вервольфов, застывших столбами по обе стороны от парадного входа, и смутно знакомую рыжую девицу в длинной белой шубе.
Отступить назад я не успеваю: вервольфы синхронно поворачивают головы в мою сторону, рыжая тоже оглядывается.
– Шарлин? Привет!
Только теперь я узнаю в ней любовницу прима Конелла, с которой мы познакомились в клубе альф. Тогда она была без шубы и улыбалась искренней. Но вот то, что шуба до сих пор на ней – знак хороший. Значит, отец Одри не собирается задерживаться надолго.
– Добрый вечер, Элис.
Рыжая снова улыбается, но как-то натянуто, и продолжать разговор явно не спешит. Я по клубу помню, что Элис – любительница поговорить и пораздавать всем советы, так что изменилось сейчас?
Развлекать гостей в мои обязанности не входит, но может, Элис все-таки расскажет что-то интересное. Поэтому я вежливо интересуюсь:
– Вы с примом Конеллом к нам по делам?
– К нам?! – хмыкает любовница. – Ричард приехал к Доминику. Из-за тебя.
Интересный поворот!
– Из-за меня? – переспрашиваю.
– Да, из-за твоей беременности и ее невозможности.
– Невозможности?
Чувствую себя глупо, повторяя за ней слова, но ничего не могу с собой поделать. Не знаю, злиться мне или смеяться