Истинное предназначение
Шрифт:
Подул более крепкий ветер, сгоняя дым. Картина боя всё яснее проявлялась перед глазами. «Охотники» стянули на себя большую часть войск, оставленных на «Светлом Пути», удерживая позиции в точке их выхода на поверхность. Но сколько бы умело и яростно они не сражались, враг превосходил их числом. Тела анимагенов в чёрной броне с агрессивными символами лежали тут и там, прожжённые, разорванные, мёртвые. «Каждый из них стоил сотни… нет, тысячи отродий Рерара, — Лункс присел над обломками крыльев Акку и части её винтовки. Самой беот нигде не было видно, но судя по фрагментам оплавленной брони, перьям и луже смоула под ними, её тоже не осталось
— Лупо… — он увидел знакомую фигуру и экипировку, прислонившую у одного из зданий. — Лупо!
Волчица не двигалась. Её броня и оружие, покрытые опалинами и смоулом, блестели в бликах огня. Лишь когда он подбежал поближе, она слабо дёрнулась, сжав рукоять ножа.
— Ты жива! — он схватил её за плечи. Даже шлем беот умудрилась сохранить в относительной целостности, благо те царапины на нём оказались не сквозными. — Ты слышишь меня, Лупо? Уходим отсюда, всё. Мы победили!
— Ты… это ты победил, — прошептала она, — а вот мы…
— Нет уж, тебе я точно умереть не дам, — он поднял её на руки, ощущая, насколько поломано её тело, — тем более, Лупо «Охотница на Хаос» не может умереть вот так, на каком-то заводе! Пойдём, нам нужно ещё догнать эскадру и рассмеяться в лицо Левиру!
Внезапно снова послышался гул катящихся механизмов. Та фора, что дала им Арги, закончилась, система защиты вновь активировалась, готовая уничтожить вторгшихся анимагенов. Лункс выругался — с Лупо на руках он не мог противостоять им. Рванув на более-менее свободное от обломков место, он расправил крылья и едва не врезался в целую колонну сфероходов, тут же нацеливших на него оружие. Белые лучи пронзили полумрак и дым, впиваясь в уже мёртвых роботов, но Лункс успел увернуться, метнувшись обратно.
— Командир, — откуда-то сверху раздался голос Мара, — уходите!
Куница ловко спрыгнул с горы обломков сфероходов, сверкая погнутым тесаком и дробовиком. Лункс замер. На беоте не осталось шлема, его голова была полностью залита смоулом, лишь глаза горели той же яростью, что сопровождала его всё это время. Рассмеявшись неестественным смехом безумца, он встал в боевую стойку.
— Эй, Лупо! — прорычал он. — Помнишь, ты мне сказала, что я пожалею о поступке, из-за которого начнутся плохие события? Так вот, знай, Охотница: я ни о чём не жалею! Смерть Хаосу! — он поднырнул за выбитый асфальт, закидывая в зазор между зданиями гранаты.
В ушах оглушённой Лупо всё ещё звенел его маниакальный смех. Воспоминания возвращались словно из тумана. И чем выше поднимался Лункс в небеса, тем яснее они становились. Она сражалась бок о бок с ними, безжалостно раздирая руками корпуса белых роботов. Её голос срывался в вой и рык, полные ярости. И ярость эта сливалась с другими, делала их единым целым. Безумный беот, бесстрашно сражающийся с Хаосом.
Сквозь хлопанье крыльев и свист ветра, Лупо слышала маниакальный хохот Мара. А потом пропал и он.
Глава XIV. Путеводный свет
Тихое журчание воды фонтана успокаивало её. Храм Ауколисс был сейчас, наверное, самым тихим местом на всём Аревире. Построенный на месте бывшего поместья Регента Нелии, он сохранил и прежнюю дворцовую архитектуру и приобрёл вид их старого храма. Величественные колонны и арки с фресками, освещённые фигурными светильниками, возвышались над мощёнными дорожками, беседками и деревьями. Аура покоя и сосредоточенности окружала сизые стены с белыми пилястрами, пронизывала
Вздохнув, Кадасла поднялась со скамейки, ещё раз взглянув на светящуюся сферу в руках мраморной статуи на постаменте фонтана. «Я всегда говорила тебе, Юмена, — на каменном лице её подруги застыло выражение восторга. Мягкий белый свет скользил по тонким чертам, искажаясь тенями от водяных струй из сферы, — не всё можно решить словами. Иногда, приходится применять силу, чтобы слова имели вес».
Плотный плащ-мундир зашелестел в воздухе от налетевшего ветра. По сравнению с тем, что постоянно гулял по Пустошам, этот казался тёплым и даже ласковым. Кадасла медленно пошла по дорожке вперёд, к основному зданию храма, скользя ладонью по мягкой листве кустов. Серебристое лицо нот на секунду стало уставшим. Охота на разведчиков-новусов, которые регулярно пытались прощупать уязвимые места в обороне Технократии, порядком утомляла своей бессмысленностью. Перебей она даже сотню «Тёмных», это не остановит продвижение Хаоса. Рерар будет создавать всё новых и новых тварей, каждая из которых будет смертоносней предыдущей. У него были неограниченные ресурсы, у них же лишь крохотный шанс спастись на орбите планеты.
Эметул, наконец, показался из-за кольца чёрных туч. Аполотон остался единственным местом на планете, где ещё можно увидеть небо. Конвентум Ассура, поддерживаемый им и Кругом Анима, не давал воле Рерара подчинить себе эту землю. Но с каждым днём, миллиметр за миллиметром, это кольцо сужалось, грозя поглотить хаотичной энергией их последнее пристанище.
Лишь на секунду Кадасла смогла позволить себе расслабиться. Чтобы затем вновь стать сильной и решительной Паладин, готовой к новому заданию.
Изнутри храм выглядел ещё более величественным. Своды высоких потолков, под которыми клубились звёздные туманности, проливали на мягкий камень пола серебряный свет. Статуи нотов вдоль стен тянули к нему руки, словно пытаясь дотронуться до этого необычного сияния. Камни под ногами Кадаслы сверкали, оставляя секундные следы. Створки внутренних дверей раскрылись лепестками перед ней, пропуская дальше, в недра этих таинственных залов. Проходя перекрёстки разветвляющихся коридоров, нот проходила сектора храма один за другим, направляясь к самому центру. Именно здесь располагался их маленький штаб, или, как они сами его называли Оплот Ордена Паладинов.
Спустя некоторое время, Кадасла вышла во внутренний двор — обширную площадь, озеленённую деревьями и цветами. Посреди неё высился в небо большой обелиск из мрамора, слабо светившийся под поднимающимся спутником. Переливающиеся на нём руны отчётливо проявлялись только под звёздным светом, заряженные энергетикой нотов-храмовников. Вокруг него высились четырнадцать пьедесталов, на которых стояло тринадцать статуй людей в туниках. Их сделали оставшиеся высшие Воксы, когда уже стали анимагенами, и расположили во внутреннем дворе. Сюда же пару дней назад перенесли Велира, чтобы он отправился на «Апофеоз» вместе с остальными. «Старая Оперетта вновь будет единой, — сказала сама себе Кадасла, подходя к собственной мраморной копии. Она почти забыла свой человеческий облик, с короткой усмешкой глядя в лицо Баастару с золотыми клинками, — здесь собрались все, кроме одного…» Лишь один пьедестал, между Юменой и Норрой, пустовал. Кадасла медленно подошла к нему, проведя рукой по гладкой поверхности.