Истинные Имена
Шрифт:
Что могут делать эти уровни? В известных нам крупных сообществах нижние уровни заняты специализированными задачами, тогда как высшие уровни заняты стратегическими целями и долгосрочными планами. И это ещё одна фундаментальная причина того, почему так сложен перевод между сознательными и подсознательными мыслями! Термины и символы, которые мы используем на сознательном уровне, преимущественно выражают наши цели и планы по использованию наших возможностей – тогда как низкоуровневые ресурсы объясняются на незнакомых языках процессов и механизмов. Так что когда
Проблема заключается в том, что крошечные внутренние «языки» быстро становятся непостижимыми, по причинам столь же простым, сколь и неизбежным. Это не знакомая нам сложность перевода между разными человеческими языками; сущность этойпроблемы нам понятна: человеческие языки настолько широки и богаты, что трудно сузить значения сказанного в достаточной степени; мы называем это «неоднозначностью». Но когда мы пытаемся понять крошечные языки нижних уровней сознания, мы сталкиваемся с противоположной проблемой: чем меньше языки, тем перевод сложнее, потому что значений уже не слишком много, а слишком мало. Чем уже области действия двух систем, тем менее вероятно, что действия одной соответствуют вообще хоть чему-нибудь из того, на что способна другая. А тогда никакой перевод невозможен. Почему это хуже, чем избыточная неоднозначность? Потому что даже когда проблема кажется безнадёжно сложной, надежда на решение всё равно остаётся. Но безнадёжно простая проблема исключает всякую надежду!
Теперь, наконец, вернёмся к вопросу о том, насколько симулированная жизнь во внутримашинном мире может напоминать нашу обычную реальную жизнь «там снаружи». Мой ответ, как вы теперь понимаете, остаётся прежним, поскольку мы сами уже и так существуем в виде процессов, запертых в машинах внутри машин. Наши ментальные миры уже полны поразительных, волшебных, символических образов, которые придают всему, что мы «видим», смысл и значение.
Образованные люди знают, насколько наш ментальный мир отличается от «реального мира», известного учёным. К примеру, взгляните на ваш обеденный стол; ваше сознание видит в нём знакомые функции, форму и предназначение: стол – это «вещь, на которую ставят другие вещи». Однако наука говорит, что это всё только наши мысли; «на самом деле» это только собрание бессчётных молекул; стол кажется хранящим неизменную форму только потому, что эти молекулы вынуждены вибрировать по соседству друг с другом, поскольку определённые свойства силовых полей не позволяют им разлететься в разные стороны. Аналогично, когда вы слышите произнесенное слово, ваш разум придаёт этому звуку смысл и значение, хотя в физике слово – это только колебания давления в вашем ухе, порождённые столкновениями мириадов молекул воздуха – то есть частиц, расстояния между которыми на сей раз не столь ограничены.
Так что – давайте смиримся с этим отныне
«Ерунда, – первым делом скажут большинство людей. – Я уж точно не чувствую себя машиной!»
Но почему мы так уверены в этом? Как можно что-то утверждать об ощущениях, которые мы не испытывали? Или вы машина, или нет. Если, как вы говорите, вы не машина, то откуда вам знать, каково быть машиной?
«Ладно, но будь я машиной, я бы как минимум знал об этом!»
Нет. Это только грандиозно наивное допущение, равносильное утверждению: «Я мыслю, следовательно я знаю, как работает мышление». Но, как мы обнаружили, между нашими осознанными мыслями и производящей их механикой лежит столько слоёв, что это утверждение так же абсурдно, как и: «Я вожу машину, следовательно я знаю, как работают двигатели!»
«Однако, пусть даже мозг и является разновидностью компьютера, вы должны признать, что его масштабы невообразимо велики. Человеческий мозг насчитывает многие миллиарды нервных клеток – и, вероятно, каждая клетка тоже крайне сложна. Кроме того, каждая клетка сложным образом взаимосвязана с тысячами других. Вы можете называть это всё „машиной“, но наверняка никому не построить ничего столь грандиозного!»
Я всецело разделяю дух этого возражения. Сравнение с машиной унижает, как будто вас считают чем-то примитивным. Такое сравнение действительно оскорбительно – постольку, поскольку название «машина» всё ещё сохраняет значение, принятое в давно ушедшие времена. Тысячи лет мы обозначали этим словом образы блоков, рычагов, паровозов, пишущих машинок и тому подобных простых вещей; аналогично, в наши времена слово «компьютер» вызывает мысли о сложении и вычитании цифр и сохранении их в крошечной так называемой «памяти».
Однако для наших новых целей эти слова более не пригодны, они не подходят для описания машин, которые мыслят, как мы; устаревшие термины оказываются ложными именами для того, что мы хотим сказать. Так же, как «дом» может быть или б ольшим, или ничем б ольшим, чем просто дерево и камень, наши сознания могут быть описаны как всего лишь и в то же время значительно большее, чем просто машины.
Что же до масштабов, то эти возражения уже практически полностью устарели. Они были справедливы в 1950 году, когда ни один компьютер не оперировал и миллионом бит. Они всё ещё держались в 1960, когда миллион бит стоил миллион долларов. Но сегодня тот же самый объём памяти стоит не более сотни долларов (к тому же за это время наши правительства уменьшили и доллар) – и уже существуют компьютеры с миллиардами бит.
Нам недостаёт только знаний о том, как сделать эти машины разумными. Да, как вы могли уже догадаться, углублённые исследования в области искусственного интеллекта должны бы найти хорошие способы, как подсказывает фантазия Винджа, объединить структуры и функции при помощи символов. Когда, если вообще, это произойдёт? Никогда не говорите «никогда».