Истинный сын Сатаны
Шрифт:
— К твоему сведению, — холодно произнесла Аманта, — стены в гостиной оштукатурены и покрыты побелкой. Если бы здесь и была какая-нибудь потайная дверь, то она давно бы уже отпечаталась на стене!
— Тогда давай начнем со столовой! — рявкнул я.
— Ты и начинай, Ларри! — Она улыбнулась мне той улыбкой, какой, наверное, Лукреция Борджиа одаривала своих любовников, отправляя их на смерть. — А я останусь здесь и попробую выпивкой вернуть себе способность здраво рассуждать.
Я бросился из гостиной, засунув поглубже в карманы руки — ни разу в жизни я не позволил себе ударить женщину, но сейчас у меня просто руки чесались врезать Аманте как следует. Добравшись до столовой, я принялся изучать стены. Три стены, как и в гостиной, были покрыты побелкой, зато четвертая была отделана деревянными панелями. Если в ней и скрывается потайная дверь, то надо найти механизм, который ее открывает. Во всех «ужастиках», какие я видел, такие двери открывались с помощью хитроумно запрятанного механизма, а если вдуматься, как могло быть иначе?
Тут главное — найти какой-нибудь совершенно безобидный на первый взгляд выступ, например, кронштейн, на котором подвешена лампа, или что-нибудь в том же роде. Если бы здесь был камин, то, вне всякого сомнения, ручка, открывающая дверь, была бы запрятана в нем; но в столовой камина не было. Я не сразу сообразил, что на панельной стене не было никаких выступающих предметов. Приглядевшись повнимательней, я с разочарованием убедился, что это совершенно гладкая и ровная стена, где и глазу-то не за что было зацепиться. И конечно же Аманта не могла выбрать другого момента, чтобы войти в столовую.
— Здесь ничего нет! — отрывисто бросил я. — Можешь сама убедиться.
— Знаешь, пока я допивала коктейль, я думала над этим вопросом, — сообщила мне Аманта, и в ее голосе я уловил до боли знакомые хриплые нотки. — Ты осматривал пол?
— В полу не бывает дверей! — отмахнулся я.
— Но бывают люки! — Она не спеша отхлебнула из своего бокала и медленно приблизилась к буфету. — Его легко можно скрыть ковром, вроде вот этого, например.
Аманта, покачиваясь, опустилась на колени, взяла край ковра, лежавшего у буфета, и отогнула его. Я тут же увидел люк, но мой мозг отказывался поверить в это. И все-таки это был настоящий люк, четко выделявшийся в полу, да еще с рымболтом в придачу.
— Ну как, видишь? — Аманта, слегка качнувшись, медленно встала на ноги. — Вон там, внизу, — она ткнула указательным пальцем в крышку люка, — и происходит та самая оргия, на которую ты так мечтал попасть!
Я подошел к люку, наклонился, ухватил кольцо рым-болта и с силой потянул его на себя. Крышка люка открылась на удивление легко и беззвучно, и мы увидели каменную лестницу с полуобвалившимися ступеньками, уходившую в темноту.
— Подожди-ка меня здесь, — сказал я. — А я пойду разведаю, что там.
— Ну уж этого ты не дождешься! — решительно заявила Аманта. — Раз уж я нашла лестницу, то я должна увидеть, куда она ведет! — Она задумчиво посмотрела в свой бокал. — Правда, сначала допью.
Я с завистью наблюдал, как она закинула голову и осушила бокал до последней капли.
— Ик, — икнула Аманта. — Хорошо пошло! — Бокал выпал из ее рук и покатился по ковру. — Иди-ка ты первым, Ларри. Если я споткнусь и упаду, то я хочу упасть на что-нибудь мягкое, а не на голые камни.
— Я прошу тебя соблюдать два правила, — с мольбой в голосе обратился я к Аманте. — Первое: держись за мое плечо, чтобы мы не потеряли друг друга в темноте; второе: держи свой поганый рот на замке, слышишь?
— Ну уж нет! Если я найду там своего хахаля, Кента, я ему устрою грандиозный скандал! Как он посмел скрыть от меня, что отправился на такую классную тусовку… — Аманта криво усмехнулась. — Ну, а в остальных случаях я буду немой, как могила.
— Где мы с тобой, в конце концов, и окажемся, если ты не заткнешься! — рявкнул я.
Я спустился по ступенькам на глубину своего роста; здесь я остановился, ожидая, пока Аманта догонит меня. На третьей ступеньке она поскользнулась, и из ее уст вылетело крепкое словцо; через мгновение она опять оступилась и всем своим телом навалилась на меня.
— Ради Бога, Бейкер, — прорычала она. — Веди себя прилично!
«Ну что с ней поделаешь?» — с горечью подумал я и снова стал осторожно спускаться. Наконец ступеньки закончились, и я понял, что добрался до подземного коридора. Тьма стояла кромешная; я вытянул вперед обе руки и на ощупь стал куда-то пробираться. Чем дальше мы шли, тем тяжелее опиралась Аманта на мое плечо. Вдруг мои руки коснулись стены, и я резко остановился. Тело Аманты грубо навалилось мне на спину, и я услышал ее возмущенное фырканье.
— Прекрати дурить, Бейкер, — прошипела она мне в ухо. — Дело очень серьезное.
— Я уткнулся в стену, — прошипел я в ответ.
— Тогда иди направо или налево.
Справа тоже была стена, и я повернул налево. Мы снова двинулись в путь; рука Аманты одобрительно похлопала меня по плечу, и я чуть было не поперхнулся от возмущения. Второй подземный коридор тянулся гораздо дальше, чем первый, и у меня хватило ума держаться рукой за стену, а вторую вытянуть вперед. Благодаря этому я догадался, что коридор снова делает поворот, еще до того, как уткнулся в стену. Передо мной замаячил свет, и, чем дальше мы шли, тем ярче он становился. Наконец впереди, на расстоянии двадцати футов, показался освещенный проход в подземное помещение, и я услышал, как Аманта испустила тихий вздох облегчения. Не дойдя до прохода один фут, я остановился и, прижав Аманту спиной к стене, подкрался к нему и осторожно заглянул внутрь.
Зрелище, открывшееся моим глазам, ошеломило меня. Коридор смыкался с обширным подземным залом, освещенным россыпью свечей. Их было так много, что обстановку зала можно было рассмотреть во всех подробностях. Дальняя стена, прямо напротив входа, была покрыта росписью, изображавшей огромное уродливое существо с короной на голове, весь вид которого вызывал отвращение. У существа была огромная голова, черты лица искажены до уродства; такое лицо могло привидеться лишь в кошмарном сне. Тела у чудища не было вовсе — вместо него художник изобразил пять или шесть волосатых ног, похожих на лапы ящерицы или паука. У существа было что-то от человека, от рептилии и от насекомого одновременно. У основания росписи стоял длинный низкий алтарь с мраморной плитой, на которой рядами высились урны или что-то похожее на них. Урны были инкрустированы золотом и серебром, и они ярко сверкали в сиянии свечей. Перед алтарем, спиной ко мне, стояли поклонники Сатаны.
Я почувствовал легкое прикосновение к своей руке, а когда понял, в чем дело, было уже поздно. Аманта, сгорая от любопытства, просунула голову в проход и увидела огромное уродливое чудище на стене.
— Ну и тварь, прости Господи! — выкрикнула она так громко, что мокрые, сочащиеся водой стены подземного зала ответили ей гулким эхом.
Я бросился к Аманте, чтобы зажать ей рот, пока она не брякнула еще чего-нибудь, хотя прекрасно понимал — слишком поздно! Я схватил ее за плечо и грубо развернул, а потом толкнул в ту сторону, откуда мы пришли. Но, должно быть, я толкнул очень сильно, потому что она споткнулась и упала, ударившись головой о стену. Я свалился сверху. Поднявшись, я увидел, что Аманта так и не пришла в себя даже тогда, когда сатанисты добрались до нас. Впрочем, может быть, это было и к лучшему.