Источник для захватчика
Шрифт:
В палату вошёл доктор Хэт и странно посмотрел на меня и на укрытого командора. Я вдруг почувствовала себя невероятно глупо. Неужели бы медики не догадались оградить кроктарсца от переохлаждения. А вдруг у него совершенно иная теплорегуляция, и ему ни по чём даже совсем низкие температуры.
— Мне показалось, тут холодно, — зачем-то попыталась оправдаться я.
— А сама как? — благо доктор решил не заострять внимание на моём порыве заботы.
— Слабость, — я пожала плечами.
— Тебя скоро отвезут домой. Отдохни хорошенько.
Я понимаю, что доктор ничего такого не имел ввиду, но
34
И тем не менее я была рада растянуться на кровати в своей комнате. Ивва будоражила меня расспросами, как там командор, но мне до такой степени хотелось спасть, что разговаривать сил не было. Я что-то буркнула про его ужасающий вид и провалилась в сон.
На следующий день утром во время завтрака дворецкий Денисов сообщил, что охрана знает об аварии ненамного больше нашего. Крокталёт командора потерял управление уже при снижении, так что это его спасло, в вот второму пилоту не так повезло. И я поймала себя на злорадном чувстве, что одним захватчиком стало меньше. Только вот почему-то к командору я такого не чувствовала, а даже наоборот, ощутила облегчение, что он жив.
А через три дня приехал и сам командор. Точнее, его привезли. Передвигался он с трудом, был бледен и слаб, но от помощи одного из «чёрных плащей» отказался. Не в меру горд.
Ивва едва сдерживала слёзы, и я ни капли не сомневалась, что это она очень искренне. Мне даже кажется, что она его любит. Не как женщина, но как-то по-сестрински что ли. Денисов унёс вещи командора наверх, а Ивва упорхнула на кухню. Мы остались в гостиной вдвоём.
— Здравствуй, Лилиан, — тень улыбки пробежала по лицу командора.
— Здравствуй, — я помнила наш договор быть на «ты». — Как себя чувствуешь?
— Устал.
Мой взгляд упал на злополучные серебристые полосы. Сейчас я видела только их часть, остальное было скрыто под рубашкой и плащом. Внезапно мне стало стыдно и неудобно, что я думаю об этом, о том, как эти поблёскивающие линии спускаются под ворот, устремляясь острыми концами почти до середины груди. Примерно до третьей пуговицы.
— Я могу помочь? — сморгнув наваждение, спросила я, тайно молясь, чтобы командор не заметил этого моего замешательства. Надеюсь, кроктарсцы не обладают телепатией.
— Я пойду к себе. Но буду рад, если ты присоединишься ко мне за ужином.
— Хорошо.
Тайен уже было собирался уйти, но вдруг остановился у перил и обернулся.
— Спасибо, Лили, что спасла мне жизнь. Мне очень жаль, что тебе приходится от этого страдать.
Он сказал это совершенно искренне, даже как-то печально. Совершенно не так, как в прошлые разы, когда с холодной вежливостью благодарил за «вклад в их ассимиляцию». Мне на секунду показалось, что он даже сожалеет о моей участи.
Возвращаться в свою комнату мне совершенно не хотелось и, одевшись потеплее, я выскользнула в сад. Да и маленький уродец в пруду давно не отведывал земных лакомств. Он так обрадовался, что даже снова выпрыгнул склизкой кучей мне под ноги и захлопал по мокрой кромке своими плоскими конечностями. Издал вполне даже милые звуки и снова плюхнулся в потемневшую осенью воду пруда.
Бросив ему несколько виноградин, я подставила лицо холодному ветру. Дышала глубоко и понимала, что во мне что-то изменилось. Изменилось после того, как я увидела едва живое, истерзанное тело командора на том подсвеченном столе в медицинском центре. Или даже ещё раньше, когда он захлопнул свою капсулу и «отправил» меня на Кроктарс. А может, это его кровь в мох венах не даёт его ненавидеть с той силой, что прежде.
Не знаю что, но что-то во мне явно изменилось. И я ненавидела эти изменения.
А в комнате меня ждал развесистый букет бледно-лиловых пионов. И это в начале ноября! Я поставила вазу на подоконник и глубоко вдохнула аромат. Кажется, мне снова нравятся бледно-лиловые пионы.
35
Погода с самого утра была переменчивая. То моросил мелкий осенний дождик, то вдруг сквозь рыхлые облака прорывался солнечный луч. Сад был похож на палитру художника, где он смешивал краски: от горячего красного и огненно-золотистого до пятен грязно-зелёного. А дождь будто делал его хрустально-чистым, словно смотришь через тщательно протёртое стекло.
Я любовалась природой через окно уже более четверти часа. Свежий воздух кружил голову. Простоять бы так целую вечность.
Но я всё же, вздохнув, закрыла окно и отправилась в душ. Потом тщательно расчесала волосы, выудила из шкафа очередное белое платье. На этот раз решила надеть прямое из тонкой шерсти, чуть до колен и воротник жгутиком. Длинные неширокие рукава прикрывали костяшки пальцев. Уютно для такой погоды. Потом снова взялась за расчёску.
Пришлось признаться самой себе, что я тяну время. Почему? Сама не знаю. Просто странно видеть командора таким — израненным и слабым. Я привыкла бояться его, да и сейчас боюсь, но то, что я видела его абсолютно беспомощным, как-то повлияло на меня, хотя и сама пока не понимаю, как именно.
Вдев ноги в мягкие тканевые туфли, я, наконец, решилась выбраться из комнаты. Но в гостиной меня ждал сюрприз. Стоило мне только спуститься с лестницы, как ко мне подлетела девушка. Кроктарианка.
— Здравствуй, — нежным взволнованным голосом зачастила она. — Ты же Лили? Мне срочно нужна твоя помощь! Мне не обойтись без тебя!
Я оторопело посмотрела на гостью. Она была прекрасна в своём свободном белом платье и с разбросанными по плечам длинными волосами. По-настоящему красива. А ещё они с командором были почти как две капли воды, если не считать, что лицо у неё было по-женски округлым.
— Отстань от неё! — прогремел командор, стоявший у окна. Я его сразу-то и не заметила.
Но девушка не обратила на его окрик никакого внимания, она схватила меня за руки и увлекла немного в сторону, заговорив доверительным тоном:
— Лили, ты должна мне помочь! Наша семья рушится! — на её глазах заблестели слёзы. — Эти двое как дети малые, снова поругались. Может, он тебя послушает.
— Яра! — в ярости взревел Тайен. — Отойди от неё!
Яра! Паззл в голове сложился быстро. Это его сестра. Его и Ириса. Перед глазами сразу всплыло измождённое безумное лицо Алекса и слова Бритни «Не обращай внимания. Он принадлежит сестре Ириса и Тайена, а та человеколюбием не отличается», а Ирис во время ссоры называл кого-то по имени Яра.