Источник силы
Шрифт:
В-четвертых, если бы вы знали Боба и Генри, вам стало бы ясно, что сама постановка вопроса об их способности совершить нечто подобное неуместна, но Ирвин может — когда человек одурманен наркотиками, он может сделать все. Кроме того, он читает то же, что и я, фактически именно он первый подтолкнул меня к этим книгам.
— У вас есть основания считать, что Ирвин хорошо знаком с оккультизмом?
— Он интересуется оккультизмом, но мне трудно вообразить, что он когда-нибудь сможет изучить хорошо что бы то ни было. Он всего лишь любитель.
— Да, он не похож на того, кто может организовать мысленное убийство. Передача мыслей требует больше усилий, чем работа кувалдой. Если перед вами когда- нибудь встанет выбор, стать оккультистом или кузнецом, выбирайте работу по легче и отправляйтесь в кузницу, но не в Ложу.
Итак, вы подозреваете Ирвина? Если вы говорите, что нет доказательств, чтобы его поймать, мы просеем его через сито и увидим, что он за фрукт. Сближался ли он с наследниками старого Бурмистера после того, как завещание становилось известным?
— Не более, чем обычно. Они все единая семья и постоянно видятся друг с другом. Единственное, что вы¬ходило за рамки обычного, это стремление Ирвина украшать их комнаты — он обладает прекрасным вкусом в подборе цветов, — но это же он делал и для многих из нас, кроме того, он конструировал женские одежды. Он необычный парень, сделавший себе хобби из подобных занятий. Он знает все лавки на отшибе, где можно при¬обрести сомнительные сорта кофе и сигарет, а также рестораны, где можно отведать необычную пищу. Мне всегда казалось, что его увлечения больше подходят женщине, чем мужчине.
— А! — сказал Тавернер, — он занимался интерьером их комнат. Это особенно важная подробность: чело¬век, обустраивающий место, где вы живете, может оказать сильное влияние на вашу жизнь, если знает, как использовать свои возможности. Но прежде чем мы двинемся дальше, постарайтесь вспомнить, не было ли у покойников чего-либо общего в образе жизни, общих склонностей или черт характера, чего-нибудь, что отличало бы их от других.
На несколько минут Полсон погрузился в размышления.
— Единственное, что я могу припомнить, — сказал он наконец, — это какой-то странный запах, который Ирвину удается поддерживать в комнатах и передавать своим близким друзьям. Он делает из этого великую тайну, но он вообще любит делать тайны из пустяков, это помогает ему чувствовать свою значимость.
— Это уже ближе, — сказал Тавернер, — мы наконец напали на горячий след. Психологическое воздействие запаха очень велико. Что же разыгрывает наш друг со своими таинственными запахами?
— Я не знаю, — ответил Полсон. — Он, вероятно, приобретает их в лавках. Однажды у него был удивительный чай, который, как он сказал, был привезен прямо из Лхасы, а мы нашли там лондонскую этикетку. Вот какого рода этот парень.
— Но что вы можете сказать об этом запахе? Он его передавал каждому из умерших и больше никому?
— Обычно он устраивал это близким приятелям в знак особого расположения. Одним из его любимых трюков было раздобыть крупные маковые головки, продающиеся аптекарями для припарок, раскрасить их во все цвета, какими пользуются футуристы, набить ароматической смесью из лепестков и прикрепить к длинному гибкому тростнику. Похожие на крупные яркие цветы, они действительно хорошо выглядели в вазе. Мне он однажды тоже вручил пучок, но я не был удостоен того священного аромата, который сохранялся в его собственной квартире. Такой же букет был у Перси (одного из погибших), дал он пучок и Тиму. Но я не уверен, имели ли они запах.
— Следовательно, лучшее, что вы можете сделать, это сходить к вашему кузену, взять эти маковые головки и принести их сюда, чтобы я мог взглянуть на них.
Полсон бросился выполнять эту миссию, и, когда дверь за ним закрылась, Тавернер повернулся ко мне.
— Вот вам преимущества интуиции, — сказал он. — У Полсона не было ничего, от чего он мог бы оттолкнуться, но он инстинктивно не доверял Ирвину. Когда воз¬никли подозрения в грязной игре, он стал проверять свою интуицию, основываясь на наблюдениях, что является очень эффективным методом работы, так что вы сможете увидеть, как использование интуиции дает возможность наметить плодотворную линию поиска и с по¬мощью едва уловимых субъективных впечатлений выйти на путь, обещающий твердую почву под ногами. Одна¬ко, прежде чем начать теоретизировать, мы должны посмотреть, что покажут маковые головки. Ничто не может сбить с толку больше, чем предвзятое мнение, и очень легко так исказить факты, чтобы они ему соответствовали.
Мы занялись другими больными и уже заканчивали свои назначения, когда слуга сообщил, что вернулся мистер Полсон и опять хотел бы нас видеть. Он вошел, держа в руках длинный сверток, его глаза сверкали от волнения.
— Тим получил особый запах, — воскликнул он еще с порога.
— Как вам удалось завладеть головками мака? Вы сказали ему, для чего они вам нужны?
— Я сказал, что хочу показать их другу. Не следует беспокоить его, пока у нас нет ничего определенного, он может совершить самоубийство под воздействием самовнушения.
— Мудрая мысль, — сказал Тавернер. — Не зря вы читали книги.
Полсон развернул сверток и выложил на стол с полдюжины великолепно раскрашенных маковых головок. Они походили на волшебные тропические фрукты и, конечно, представляли вполне подходящий подарок. Тавернер осмотрел их одну за другой. Осмотр пяти из них ничего не дал, кроме множества мелких черных зернышек, но шестая испускала тяжелый странный аромат и тарахтела при встряхивании.
— Эта маковая головка, — сказал Тавернер, — предназначена для Того, чтобы принести несчастье, и он с силой ударил по ней газетой. На промокательную бумагу выкатились три или четыре зернышка, похожих на засушенный изюм, и среди них лунный камень прекрасной формы.
При виде этого мы дружно вскрикнули. Зачем кому- то было нужно помещать самоцвет ценой в несколько фунтов стерлингов в маковую головку, где его никто и никогда не увидит? Тавернер перевернул темные предметы своим карандашом.
— Какие-то ароматизированные семена, — заметил он и передал их мне. — Понюхайте их, Роудз.
Я взял их и осторожно понюхал.
— Как вы их находите? — спросил мой партнер.
— Неплохо, — сказал я, — но они слегка раздражают слизистую оболочку. Такое чувство, как будто собираешься чихнуть, но вместо этого раздражение переходит в голову и вызывает ощущение, как если бы на мой лоб подул холодный ветерок.