Источник силы
Шрифт:
Эти женщины внушали мне отвращение. Они были так навязчивы и так уверены в своей неотразимости. Кроме того, меня поразил тот странный факт, что хозяин не только нигде не появлялся, но о нем даже и не упоминали; он мог вообще не существовать, поскольку все роли, которые принадлежали ему в этом тщательно продуманном хозяйстве, казалось, выполняла его мать, преследуя исключительно собственную выгоду и выгоду двоих своих младших детей.
— Тавернер, — спросил я, когда мы ехали обратно, — как вы думаете, что им от нас нужно?
— Они пока еще не открыли карты, — ответил он, — но не думаю,
Когда мы проезжали через ворота, Тавернер внезапно вывернул руль, как раз вовремя, чтобы избежать столкновения с появившимся человеком. В ярком свете фар я успел рассмотреть странное лицо — широкие скулы, нос с горбинкой, изможденное, увенчанное копной черных нечесаных волос. Тьма поглотила его, и он исчез, не произнеся ни звука, но у меня осталось впечатление, что я видел кого-то значительного. Я не могу ни выразить это яснее, ни объяснить причину возникшего ощущения, но этот человек показался мне больше чем просто случайным пешеходом, которого мы едва не сбили. Его лицо преследовало меня, я не мог выбросить его из головы. У меня было странное ощущение, что где-то я видел его раньше, и затем я внезапно вспомнил, где я видел это лицо — в соседнем селении жил старый священник, у которого было подобное выражение лица. Возможно, незнакомец был его сын или даже внук, но зачем он направлялся без шляпы в усадьбу Калэнов в это ночное время, я не мог себе представить.
Я не поехал на прогулку с этим отпрыском знатного рода — леди Мэри, но Тавернер беззастенчиво водил дружбу с ее внушительной родительницей.
— Я получил инструкции, — сказал он, не давая больше никаких объяснений, но мне уже и не нужны были объяснения. Я прекрасно знал, что это были инструкции Тех, под чьим руководством работал Тавернер, так же как я работал под его руководством, хотя Они не существовали на нашем плане бытия. Я не думаю, что в тот момент Тавернер имел хотя бы слабое представление о том, что готовилось, он только знал, что в данном случае Те, кого он считал своими наставниками, желали, чтобы он выждал, и потому он давал возможность графине Калэн развивать свои интриги, выжидая удобного момента.
Интрига развивалась дольше, чем мы ожидали, и я начал подозревать, что графиня обеспокоена ее завершением не меньше нас. Наконец удобный случай, которого она дожидалась, представился, и она позвонила нам с просьбой прийти немедленно. Ей кажется, что у ее старшего сына случился один из его приступов, и она хочет, чтобы Тавернер проверил, действительно ли это так, поэтому она беспокоится о том, чтобы визит был нанесен как можно скорее, пока приступ не прошел и не утратил для него интереса. Она выразила настойчивое пожелание, чтобы я прибыл тоже. Причины она обещала объяснить по приезде, так как не решалась доверить это телефону.
За десять минут машина доставила нас в усадьбу Калэнов, и нас провели в будуар графини, такой же розовый и пышный, как и она сама. Через несколько секунд вошла она, одетая в тонкое черное платье, в сопровождении своей дочери в девственно-белом. Они являли собой милую картину для тех, кто любит сценические эффекты, но, боюсь, я слишком презирал их обеих, чтобы достойно оценить это. Минуту спустя вошел достопочтенный Джон, и, поддерживаемая своей семьей, графиня открыла нам свое сердце.
— У нас большое горе, доктор Тавернер, и мы решили просить вашего совета и помощи — и у вас, доктор Роудз, тоже, — добавила она, как будто бы мысль включить меня только что пришла ей в голову.
У меня создалось впечатление, что она испытывает скорее раздражение, чем печаль, но я вежливо поклонился, ничего не сказав.
— Вы так полны сочувствия, — она продолжала обращаться к моему партнеру, больше не вспоминая о моем существовании. — Вы обладаете такой удивительной проницательностью. Как только я встретила вас, я знала, что вы сможете понять, и была уверена, — тут она понизила голос до шепота, — что вы поможете. — Взяв Тавернера за рукав, она оглянулась. Достопочтенный Джон повернулся спиной и смотрел в окно, и я был вполне уверен, что он, как и я, едва сдерживает желание покатиться со смеху.
— Речь идет о моем старшем сыне, бедняге Мариусе, — продолжала графиня, — и боюсь, что нам придется признать тот факт, что он полностью психически ненормален. — Она сделала паузу и слегка прикрыла глаза. — Мы оттягивали и оттягивали этот момент, сколько могли, возможно, слишком долго. Возможно, если бы мы начали лечить его раньше, то смогли бы его спасти. Вам не кажется, Джон?
— Нет, я так не думаю, — ответил Джон. — Сколько я помню, он всегда был безумен, как мартовский заяц, и его следовало бы посадить под замок еще до того, как он стал слишком опасен.
— Да, боюсь, мы поступили с ним не совсем правильно, — сказала графиня, снова ища убежища в своем носовом платке. — Нам давно следовало бы освидетельствовать его.
— Освидетельствование не является разновидностью лечения, — сухо сказал Тавернер.
Достопочтенный Джон метнул на моего коллегу неприязненный взгляд, открыл рот, как будто собираясь что-то сказать, но счел за лучшее промолчать, и опять закрыл его.
— Пришло время, — сказала графиня, — когда мы должны посмотреть фактам в лицо. Я должна расстаться с бедняжкой ради спасения других детей.
Мы сочувственно кивнули.
— Вы взглянете на него? — спросил она.
Мы снова кивнули.
Мы поднялись но застланной ковром лестнице и, пройдя в дальнее крыло здания, вошли в спальню, которая, по моему представлению, могла принадлежать ребенку. Пройдя по потертому линолеуму, покрывавшему пол, мы увидели на узкой железной кровати без матраса лежащего без сознания человека, которого мы едва не сбили при выезде из ворот усадьбы и которого я принял за сына или внука старого священника из соседней деревни.
Тавернер некоторое время внимательно рассматривал бесчувственное тело, не произнося ни слова, в то время как графиня и ее сын с нарастающей тревогой наблюдали эту сцену.
Наконец он произнес:
— Я не могу освидетельствовать этого человека, потому что он без сознания.
— Мы можем рассказать вам обо всех симптомах его заболевания, если это то, что Вам нужно, — сказал достопочтенный Джон.
— Этого недостаточно, — ответил Тавернер. — Я должен осмотреть больного сам.
— Так вы сомневаетесь в наших словах? — угрожающе спросил Джон.