Источник судеб
Шрифт:
— Всегда одно и то же, — капризно сказал король, усаживаясь, — хоть бы один поймал свою награду! Это, в конце концов, скучно, дон Бенидио! Нельзя ли начинать прямо с заездов?
— Народ любит зрелища, — отвечал седой вельможа, — а мы, ваше величество, в первую очередь должны думать об интересах народа. Так что потерпите еще немного. Думаю, сегодняшние бега сполна вознаградят вас за вынужденную скуку.
Шестнадцатилетний Элибио страдальчески поднял глаза и приготовился стойко нести свою королевскую ношу.
На арене тем временем появилась процессия музыкантов в пестрых одеждах и акробаты на лошадях, чьи гривы были
— А сейчас, ваше величество, произойдет нечто особенное, — шепнул дон Бенидио королю. — Я решил включить в программу весьма необычное развлечение, которым тешат себя обитатели маленьких городков на севере Зингары в дни сельских праздников. Если оно вам понравится, мы можем ввести его в обычай.
Ворота левой входной арки на закругленном участке стены ипподрома открылась, и внутрь повалила толпа простолюдинов в серой одежде. Это были здоровые парни, собранные по приказанию могущественного сенатора в городках и селениях между реками Громовой и Алиманом. Они бежали, сломя голову, поднимая облака пыли, то и дело оглядываясь через плечо. Когда последний из толпы миновал арку, показались преследователи: пятнадцать разъяренных быков гнались за людьми, подгоняемые болью от острых шипов в укрепленных на их спинах бронзовых досках. Они бежали, раздувая ноздри и угрожающе опустив к земле длинные острые рога. Расстояние между стадом и толпой сокращалось, и вот уже бежавший последним парень, подброшенный ударом рога, взвился в воздух и, перелетев через спину первого быка, упал под копыта остальных. Его тело превратилось в кровавые ошметки и скрылось в клубах пыли. Многие из удиравших бросились врассыпную: одни — к трибунам, другие пытались спастись, взбираясь на низкую стенку, разделявшую арену.
Толпа обогнула ближнюю к королевской ложе мету и понеслась в обратном направлении. Человек десять были затоптаны, тело еще одного неудачника повисло, пронзенное насквозь, на длинном роге вожака стада.
Когда простолюдины достигли правой арки в выгнутой стене ипподрома, ее створки распахнулись и, пропустив бегущих, тут же захлопнулись. Появились всадники с длинными пиками и выгнали быков через боковой проход. Служители укладывали на носилки убитых и раненых под неистовые вопли зрителей, пораженных столь опасным и кровавым зрелищем.
Глаза юного короля сияли. Он восторженно хлопал в ладоши, забыв о своих орешках.
— Хочу, чтобы это повторялось на каждых бегах! — воскликнул Элибио. — Слышите, дон Бенидио? Я так хочу!
— Рад, что зрелище вам понравилось, — отвечал сенатор, чуть улыбаясь, — мы узаконим его парламентским решением и утвердим постановлением Сената.
— Сенат, парламент, — сердито пробурчал король, — надоело. В других странах высший закон — воля монарха! А над нами весь мир смеется!
— Скоро все станет на свои места, — заметил дон Бенидио. — Вы знаете, ваше величество, что Сенат собирается распустить партию «зеленых», которые обычно вставляют нам палки в колеса, если они проиграют Большие Бега. А они непременно проиграют.
— Конечно, — пылко воскликнул
— Да, их колесницу поведет некий бритунец по имени Бастан.
— Кажется, он чем-то обидел донну Зану?
— И заслужил наказание. Когда он потерпит поражение, и партия Карико перестанет существовать, мы сможем схватить его и предать суду. Однако, ваше величество, арена уже свободна, пора подавать знак к началу заезда. И не забудьте, как в прошлый раз, благословить присутствующих скипетром.
Элибио, приосанившись, поднялся. Вскочили на ноги и зрители, приветствуя короля громкими криками. Юный монарх простер в их сторону золотой жезл с маленьким изображением богини Вакаты на конце и уронил вниз белый платок.
Поднялись железные решетки конюшен, расступилась стража и, словно ураган, на арену вылетели колесницы, блистающие золотом и слоновой костью…
За несколько дней, оставшихся до бегов, Конан овладел управлением квадригой. Его несколько удивило, что в небольшую и не слишком тяжелую двухколесную повозку впрягали четверку коней, выстроенных в один ряд. Такая упряжь была не слишком удобна. Киммерийцу казалось, что гораздо разумнее поставить коней парами друг за другом, как это делали в Аквилонии, запрягая животных в четырехколесные карруки, предназначенные для дальних путешествий. Но Сантидио объяснил, что такова традиция, и упряжь зингарской квадриги, согласно правилам, не может быть иной.
— Правила, — ворчал Конан, — все ваши выдумки служат только одному: затруднить простое дело. Почему, скажи, борясь с каким-нибудь Цукавой, я не могу треснуть его по башке, а на ипподроме обязательно гонять четверку лошадей, запряженных нелепым способом, вместо того чтобы, не мудрствуя, покрыть нужное расстояние верхом?!
Тренировались за городом, на пустыре с воткнутыми в землю деревянными метами. Сантидио был отличным возницей, когда-то он сам участвовал в бегах, пока они еще не превратились в игру политических амбиций. Да и Базилас оказался неплохим парнем и добросовестно выполнял обязанности тренера.
Конан сам отобрал четырех скакунов в конюшне «зеленых»: двух вороных, серого в яблоках и гнедого. Целый день поочередно он гонял их по холмам вокруг Кордавы, не надевая ни узды, ни седла, — приучал к себе. Киммериец быстро объездил коней, но когда на следующий день их запрягли в квадригу, начались неприятности: гнедому не понравилась новая компания, а серый, впряженный с краю, норовил вытанцовывать штуки.
— Ничего не получится, — заявил Базилас, — у тебя не хватит времени, чтобы приучить их друг к другу. Придется брать готовую четверку, мою, например.
— Мне нравятся эти, — отрезал киммериец.
Он вспомнил о Ванае: если девушка смогла заговорить пантеру и леопарда в саду Заны, может быть, она поможет справиться и с лошадьми? После того как беглецы попали в Преисподнюю, его спасительница куда-то исчезла. Конан спросил о ней у Сантидио, и тот послал за своей невольницей мальчишку. Ваная явилась в синей накидке, скрепленной с боков красными завязками. Она уверенно подошла к упряжке и, ласково поглаживая гривы, что-то тихонько пропела в чуткие уши животных.