Источник вдохновения
Шрифт:
— Это не смешно.
— Так, значит, ты не снимаешься в этих фильмах, но хочешь, чтобы я думал иначе?
Молли продолжала улыбаться.
— А как ты полагаешь?
Алек вцепился в руль и уставился на дорогу.
— Похоже, я влип в большие неприятности.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Алеку срочно требовался холодный душ, но поскольку таковой сейчас был недосягаем, он направил кондиционер себе на лицо. Алек боялся, что вопрос о порнофильмах оскорбит Молли, но ему очень хотелось получить ответ на свой вопрос.
Даже если бы Алек не изучал право, он все равно бы знал, что любой человек, отказывающийся отвечать, что-то скрывает. А возможно, Молли просто дразнит его. Женщина, которая способна шутить на подобные темы, представлялась ему самой лучшей партнершей в постели. Значит, она была либо порнозвездой, либо милой маленькой искусительницей.
И оба варианта возбуждали его так, что он едва мог управлять машиной.
Алек взглянул на Молли, стараясь выяснить, смеется она над ним или нет, но она только улыбнулась в ответ, словно его терзания доставляли ей удовольствие. Да и одевается она не так, как порнозвезды. Впрочем, кто сказал, что обязательно оставаться в этой роли после того, как камера выключена? Алек не знал, что и думать, а учитывая, что кровь от головы отлила у него в ином направлении, мыслительный процесс оказался серьезно нарушен.
Но он все-таки умудрился без приключений доставить Молли по нужному адресу. И даже не забыл дать ей номер своего мобильника, чтобы она могла вызвать его по окончании встречи. Потом, как идиот, сидел и смотрел ей вслед, и если бы не яростные гудки и ругательства, которыми осыпали его нью-йоркские водители, Алек просидел бы так до тех пор, пока Молли не вернулась бы.
Подавленный тем, в какого дурака он стремительно превратился, Алек доехал до ближайшей стоянки, припарковался и со вздохом откинулся на спинку сиденья. Ему следовало сдерживать свои эмоции. Вместо того, чтобы прямо ответить на его вопрос, Молли стала еще загадочнее и… очаровательнее.
В голове у Алека звенело от мыслей о Молли. Тут уж было не до учебников, которые он всегда возил с собой.
Молли сидела в красном кожаном кресле в офисе Бенджамина. Ее рукопись, перетянутая тонкой эластичной лентой, лежала на столе. Бенджамин внимательно смотрел на Молли сквозь толстые стекла очков, и на его лице не было и тени улыбки. Глядя на него, Молли решила, что не хочет обсуждать рукопись. Вероятно, она никогда не захочет даже вспоминать о ней.
— На улице просто весна, — начала она. — Я даже не взяла пальто. Здесь всегда так тепло в апреле?
— В общем-то нет. Послушай, я прочитал твою рукопись…
— Я ни разу не бывала здесь летом, и мне просто не терпится погулять по пляжу, купить…
— Молли, мне очень жаль.
Она почувствовала внезапный холод в груди.
— Книга… э-э… требует доработки? — Молли прочистила горло. — Хорошо, я попробую…
— Мне хотелось бы верить, что ты можешь ее исправить.
Молли уставилась на агента.
— Конечно, я могу ее исправить! Я профессиональный писатель: скажи мне, что надо переделать, и я переделаю.
Может быть, это кошмар и она вот-вот проснется? Молли ущипнула себя за руку — не помогло. Она по-прежнему сидела напротив грустного агента с седеющими волосами, которому не нравилась ее книга.
— Я так понимаю, ты хотела написать историю о женщине, которая исследует свои сексуальные фантазии.
— Да, что-то вроде того. — И Бенджамин явно считал, что Молли это не удалось. Она сглотнула. Что может быть ужаснее, чем выслушивать, как мужчина преклонных лет говорит тебе, будто ты не сильна по части эротических сцен! Голубые глаза Бенджамина были полны сочувствия. Но Молли не хотела сочувствия — она хотела, чтобы «Нью-Йорк тайме» внесла ее книгу в десятку бестселлеров.
— Она не сексуальна, — открытым текстом сказал Бенджамин.
Молли содрогнулась. Стоп, а что может сам Бенджамин знать о сексе? Он женат с тех пор, как президентом был Никсон. Наверно, и не помнит, каков из себя жаркий, страстный секс!
Бенджамин сложил руки на груди и наклонился к Молли.
— Мне кажется, что эротические романы — не самая твоя сильная сторона. Лучше брось свои силы на милые страшилки, которые ты пишешь для Даны, — там нет необходимости в откровенных сценах.
— Меня тошнит от милых страшилок! — не выдержала Молли.
— Тогда тебе, наверно, нужна передышка. Ты выдавала книги для Даны неслыханными темпами. Популярность Даны непоколебима, и мы могли бы отложить…
— Вот именно. — До этого момента Молли не сознавала, насколько ей дорога эта рукопись. — Популярность Даны. Не моя. Я благодарна ей за гонорары, но хочу опубликовать что-нибудь под своим собственным именем.
Бенджамин вздохнул и откинулся на спинку кресла.
— Я перепишу любовные сцены, — взмолилась Молли.
— Не знаю, поправит ли это дело.
— Конечно, поправит. Я постараюсь.
Бенджамин смотрел на собеседницу несколько долгих секунд.
— Даже не знаю, как и сказать, но по прочтении рукописи создается впечатление, что автор не очень ясно сознает, что представляет собой сексуальное приключение.
Молли сидела как громом пораженная.
— Потому-то и сомневаюсь, что ты справишься, — мягко добавил Бенджамин. — И я еще раз советую тебе вернуться к милым страшилкам. Молли, давай смотреть правде в лицо — ты осторожный человек, интроверт, как и большинство писателей. Книги подобного рода не для тебя. Лучше займись детективами.
В ушах у Молли зазвенело от прихлынувшей крови. Это просто недопустимо! Какая ирония — Алек верит, что она снимается в порнофильмах, а в глазах Бенджамина она интроверт, который не может кинуться в омут сексуального приключения! Может, и еще как! Просто… Ладно, возможно, она немного осторожничает, когда дело доходит до секса, но не так уж и невинна.
— Конечно, я могу отослать ее в издательство и в таком виде, — сказал Бенджамин. — Последнее слово за тобой.
— Нет. — Молли поднялась и схватила рукопись; лента порвалась, и Молли пришлось вцепиться в пачку обеими руками, чтобы листы не разлетелись по всему кабинету. — Я приму к сведению твой совет.