Истоки
Шрифт:
**– винтовка, разработанная австрийским инженером Манлихе- ром в 1895 году, была на вооружении и в болгарской армии)
***– «Шумит Марица, обагренная», национальный гимн Болгарии с 1886 по 1944 год
И дед вытряхивал пепел из погасшей трубки, закидывал босые ноги на топчан, долго ворочался там слева направо, кряхтел и тяжело вздыхал.
Хочу привести еще один рассказ про деда из книги моего брата.
СТРАХ
«Сегодня, дети, я расскажу вам про страх. Дело было суровой зимой, снега тогда навалило по пояс. А на Иванов день (7 января) ударили страшные морозы. Я замешкался высоко в горах,
*– юмурлук – верхняя одежда из шерсти или шкуры, накидка без рукавов с прорезью для рук
Правая рука инстинктивно полезла за пояс и нащупала там ножны. Но что можно сделать с одним ножом против двух волков? А возможно, их и больше… И тут я догадался: огонь! Только огонь их остановит. Как говорил наш ротный – остановим их огнем. Огнем наших манлихеров.
Быстро достал из кармана огниво и стал ударять по кресалу кремнем, искры с шипением полетели в холодную ночь. Волки немного поотстали. Я, заметив в стороне ветки с сухой листвой, стал двигаться лицом к зверям и спиной в направлении зарослей, не переставая высекать искры. Достал трут*, положил его на кремний, поджег и сверху посыпал сухой листвой, затем положил сухие ветки, и костер разгорелся. Посмотрел на тропинку, на которой, было, присели волки, вижу – они исчезли. Я успокоился, потому что знал, пока горит огонь, звери не подойдут. Вытянул из зарослей охапку веток с листвой, положил их перед огнем и лег. Сотни раз я спал на снегу в окопе на фронте. Сейчас, однако, не сомкнул глаз. Размышлял о страхе…
Что такое страх в нашей жизни? Это инстинкт. И он вызывает панику, и у животного, и у человека. Человек в момент этой паники теряет способность рассуждать, а ведь это – его самое сильное оружие, благодаря которому он и уцелел, окруженный разными зверями и опасностями. Нужно просто преодолеть этот страх и начать думать, начать работать своей головой. Нет никого на свете, кто не испытывал бы страх! Особенно, если опасность угрожает твоей жизни. Но того, кто быстро преодолевает его, мы называем бесстрашным. Будьте всегда бесстрашными, чада мои! Ну, бывают, конечно, случаи, когда и бегство спасительно, но об этом я вам расскажу в другой вечер, а сейчас ложитесь спать».
*– трут – измельченный сухой материал для возгорания, который носили с собой вместе с огнивом
Помню еще одно яркое детское впечатление, связанное с дедом. Мы были сельскими мальчишками и бегали всю весну, лето и осень босиком. В холодное время носили цырвули*. А тут – такое чудо! Дед в городе за огромные деньги купил мне, 8-летнему шкету, настоящие английские ботиночки. Красоты неописуемой, блестящие, кожаные, коричневые. Никогда больше в жизни ни одна обновка не приносила мне столько радости. Вся семья любовалась произведением британского обувного искусства. Увы, они оказались мне немного маловаты… Но я упорно натягивал их, стараясь разносить, стоически терпел тесноту и натирания, пока мама не прекратила мои страдания и не подарила их кому-то. Так и остались эти ботиночки в моей памяти как самый дорогой подарок от дедушки…
А вот как описывает мой брат Цено в своей книжке последние дни дедушки.
«Доживал он свои последние дни на деревянном миндере **, скованном из грубых дубовых досок, застланном козьей шкурой, накрывался протертой цветной чергой***. С выцветшей фотографии, что висела на стене над кроватью, на нас смотрел молодой солдат с бравыми усами и длинной манлихерой. Невозможно было поверить, что этот удалой воин Балканской войны и есть наш дедушка, седой, с поникшими усами, ворочающийся с оханьем и кряхтеньем. Тело его с годами высохло, а грудь свистела, как меха старой гармони.
* – цырвули – самодельная обувь из мягкой кожи, которые крепились к ногам длинными веревками
** – миндер – тип сундука, с перегородками внутри для хранения вещей
*** – черга – тонкий домотканый коврик
– Ну, что ты все кряхтишь, дедушка?
– Это все годы, внучек, годы… Кости мои болят…
И он вставал, свесив свои босые ноги к полу, дрожащими руками доставал из пояса кисет с мелко нарезанным табаком. Тремя пальцами перетирал табачок, набивал им трубку.
– Подай мне огонька, внучек.
Мне было в радость схватить щипцы, вытащить из печки уголек и положить в его дрожащую правую руку, которую он всегда протягивал. Он встряхивал уголек, закрывал им трубку, прижимая его большим пальцем сверху, и глубоко затягивался. А в груди у него монотонно свистело: «Фиииу, фииииу…»
Эх… до обидного мало прожил мой дед Цено, чуть больше 60 лет… На заре новой эпохи, после Второй мировой войны, в Болгарии установилась народная власть, которая взяла всё в свои руки, провела национализацию всех частных фабрик и владений. Была национализирована и мельница, на которой работал дед, и он остался без работы, уже физически слабый, с легкими, забитыми мукой… Пенсии ему не дали, сказали, мол, работал на капиталиста. Вернувшись домой, дед жил с нами. И хотя силы были уже не те, но, проведя всю свою жизнь в трудах, он не мог сидеть без дела. Помню, как-то он попросил своего сына Благо, моего отца, чтобы тот привез ему с карьера камень высотой в половину человеческого роста. Привез ему отец такой камень, и начал дед по нему стучать молотком, долго так работал… Я был тогда мальчишкой лет 10 и не сообразил, что из него будет, а он всё тесал и тесал этот камень, придавая ему какую-то форму. Когда же он высек крест, я догадался, что дед делает себе памятник при жизни, предчувствуя свой скорый конец…
Незадолго до своей смерти дед попросил нас с братом найти черепаху. Мы поймали ее и принесли ему. Он почистил ее, вымыл, зарезал ножиком и выпил кровь. Дед верил, что кровь черепахи восстанавливает и омолаживает человека, но это не помогло… И вскоре дед умер…
В народе говорят: один умирает, другой рождается. После ухода деда Цено на свет появился наш младший брат Петко. Его полагалось бы назвать Цено, в честь ушедшего деда, но этим именем уже был назван мой старший брат.
ПЕНЧОВСКИЙ РОД
Из 1500 жителей нашего села примерно половина состояла в родственных отношениях. Самым многочисленным был род моей мамы – Пенчовский род.
Некоторые представители этого рода были зажиточными, другие – бедняками. Мамин отец, мой дед Дако, жил более чем скромно. Обитали он и шестеро его детей, родившихся один за другим, на хуторе. Жена его рано умерла, моей маме было тогда два с половиной года, а её младшей сестрёнке Лалке – меньше годика. Но все пенчовские семьи, и богатые, и бедные, были трудолюбивыми и честными. Правда, славился этот род еще и своей суровостью. Жесткие они были, прямо скажем, люди, в отличие от рода Благоевых. В селе все знали: если ты в дружбе с пенчовцами, то в обиду они тебя не дадут, да и в беде помогут. Но, упаси Господь, что-нибудь сделать против них! Мало не покажется! Своему кровному врагу они всегда называли время и место, когда и где его накажут, и поясняли за что. И в этом плане они были честны.