Исторические портреты
Шрифт:
Обойденным оказались не простые носители генерал-лейтенантского чина, а заслуженные и потому авторитетные военачальники России. Ходившие даже в чинах полных генералов от инфантерии, кавалерии и артиллерии. Да к тому же еще многие «исходили» из аристократических фамилий. Достаточно назвать их имена: князь Б.В. Голицын 2-й, С.Н. Долгоруков 2-й, граф А.И. Остерман-Толстой, князь Д.М. Волконский 2-й, граф А.Ф. Ланжерон, князь Ф.В. фон Остен-Сакен, Е.И. Марков 1-й, И.Н. Эссен 1-й и многие другие.
Причем некоторые из них в свое время являлись начальниками для военного министра и вряд ли могли предполагать, что в скором времени попадут к нему в подчинение. А теперь он стал
Дело в первый месяц назначения М.Б. Барклая-де-Толли дошло, по сути дела, до открытой конфронтации с рядом не только сановитых военачальников. В знак протеста против нарушения порядка «старшинства» прошения об отставке подали князь Голицын, князь Остерман-Толстой и Дохтуров. А уже популярный в русском воинстве атаман М.И. Платов отправил по инстанциям свою известную «Записку о старшинстве».
Дохтуров, находившийся тогда в городе Могилеве, отправил с курьером в Санкт-Петербург в феврале прошение об отставке. Хотя истинная причина такой просьбы в нем не называлась, секрета в том никакого не было. Александр I познакомил с прошением военного министра и попросил его высказать свое мнение. Барклай-де-Толли решительно высказался против отставки генерал-лейтенанта Дохтурова, хотя император был крайне раздражен подобными рапортами на высочайшее имя.
Барклаю-де-Толли удалось настоять на отказе в прошении об отставке. Он ценил Дмитрия Сергеевича как боевого и опытного генерала, героя Роченсальма и Голымина, Прейсиш-Эйлау и Фридланда. Военный министр позаботился о том, чтобы в Могилев незамедлительно был отправлен императорский рескрипт с отказом «господину генерал-лейтенанту и кавалеру» Дохтурову об увольнении из армии. Тот, «подумав хорошенько», настаивать на отставке не стал…
В апреле 1810 года Дмитрий Сергеевич жалуется чином полного генерала пехоты, то есть генерала от инфантерии. В октябре того же года ему вверяется командование 6-м пехотным корпусом, в который входила его, теперь уже бывшая, 7-я дивизия. Начальство над ней он передал генерал-лейтенанту П.И. Капцевичу, до этого исполнявшему должность дежурного генерала при военном министре, артиллеристу по образованию, имевшему боевой опыт войны на Кавказе, в Чечне.
…Вторжение наполеоновской Великой армии в пределы России Дохтуров встретил, как было уже сказано, в должности командира 6-го пехотного корпуса 1-й Западной армии, отдельно стоявшего от главных сил. Корпус состоял из 24 батальонов пехоты, 8 эскадронов кавалерии и 84 орудий (семь рот).
Корпус располагался в городе Лиде Гродненской губернии и его окрестностях. Корпусной авангард (3-й резервный кавалерийский корпус) под командованием генерал-майора графа П.П. Палена находился в Лебедях Волковысского уезда той же губернии. Корпус насчитывал в своих рядах (без кавалерии) около 15 тысяч человек.
С началом Отечественной войны 6-й пехотный корпус, имевший штаб-квартиру в городе Лиде, сразу же оказался в крайне опасном положении: Наполеон Бонапарт, как опытнейший стратег, попытался отрезать его от главных сил 1-й Западной армии, отходивших к Дрисскому лагерю, и разгромить. В корпусной тыл устремился 1-й корпус кавалерийского резерва Великой армии под командованием генерала графа Шампьона де Нансути.
Однако генерал от инфантерии Дохтуров тактически переиграл императора французов и, удачно совершив сложный по исполнению марш-маневр (приходилось проходить по 50 верст в сутки) от Лиды к Свенцянам, сумел-таки соединиться с Барклаем-де-Толли. Это произошло 20 июня в Кобыльниках. Вместе с 6-м корпусом избежал реальной угрозы окружения 3-й кавалерийский корпус генерал-майора Палена.
Корпусной арьергард под начальством полковника барона К.А. Крейца, прикрывавший отход из Лиды главных сил Дохтурова, близ уездного города Ошмяны Виленской губернии дал бой наступавшим французским войскам. Это дело 17 июня «придержало» преследовавшего неприятеля у Ошмян.
Людские потери дохтуровского корпуса в самом начале войны в приграничье оказались немалыми. На 1 августа 1812 года, то есть перед Смоленским сражением, в его рядах числились всего 13 тысяч человек. Но не просто солдат и офицеров, а людей, горевших желанием драться с «недругами».
…Во время Смоленского сражения Дохтуров, несмотря на болезнь («лучше умереть на поле чести, чем на кровати»), по приказу М.Б. Барклая-де-Толли 5 августа принял на себя командование защитой древнего русского города на Днепре. Его корпус сменил войска генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского, будучи подкреплен 3-й и 4-й пехотными дивизиями генерал-лейтенанта П.П. Коновницына и генерал-майора принца Евгения Вюртембергского. Помимо этих войск, в тот день город-крепость Смоленск защищали еще отдельные полки и бригады других дивизий.
В течение дня подчиненные ему войска стойко отражали яростные атаки неприятеля. Общий штурм города, предпринятый по приказу Наполеона, французам не удался. Им не удалось выбить русских ни из смоленских предместий, ни из самого города на берегу Днепра.
Все же русским войскам пришлось снова отступить перед Великой армией. Командир 6-го пехотного корпуса покинул пылающий Смоленск только около полуночи, убедившись в том, что все полки уже в пути, ведущем к Москве.
Показателен такой факт: Барклай-де-Толли при отходе от Смоленска оставил в городе не обычный арьергард, составленный из отдельных воинских частей, а дохтуровский корпус, потерявший 86 офицеров и 3850 нижних чинов убитыми, ранеными и пропавшими без вести. На возмещение части этих потерь перед Бородинской битвой корпус получил 6 батальонов вчерашних рекрутов (2670 человек).
После Смоленска имя Дохтурова стало хорошо знакомо и императору французов, и его маршалам. С дней смоленской обороны Дмитрий Сергеевич стал известен и для европейских исследователей Русского похода Наполеона. Один из них, британец Дональд Ф. Делдерфильд, описавший «изгнание Бонапарта из Москвы», высоко отозвался о действиях генерала и его солдат при защите города на берегу Днепра:
«Арьергард русских сражался упорно. Дохтуров (автор допустил ошибку: в первый день Смоленск защищал корпус Н.Н. Раевского. – А.Ш.), который им командовал, начал оборону от самых ворот города, и, несмотря на то, что его в это время мучил приступ лихорадки, на каждой баррикаде пехоте приходилось не только стрелять, но и пускать в дело штыки. Весь день и всю ночь не умолкала канонада, а в отдельных частях города бои закончились только 17 августа. Разрушения были огромными, и скоро во многих частях города начался пожар. Можно сказать, что Смоленск стал генеральной репетицией того, что случилось в Москве.
Казалось, что здесь русских вот-вот удастся заставить дать генеральное сражение, но благоразумный Барклай-де-Толли вскоре продемонстрировал, что вовсе не намеревался оставить шесть дивизий запертыми в осажденном городе. Ночью 17 августа он начал отступать…
В два часа дня французские гренадеры из атаковавшей шеренги взобрались на крепостной вал и выяснили, что его никто не защищает. Все русские солдаты, уцелевшие после бомбардировки Смоленска, исчезли, а три четверти города было объято пламенем.