Исторические портреты
Шрифт:
Под вечер, когда гул битвы стал совсем стихать, Дохтуров получил за подписью «Князя Г(оленищева) – Кутузова» записку следующего содержания:
«Я из всех движений неприятельских вижу, что он не менее нас ослабел в сие сражение, и потому, завязавши уже дело с ним, решился я сегодняшнюю ночь устроить все войско в порядок, снабдить артиллерию новыми зарядами и завтра возобновить сражение с неприятелем. Ибо всякое отступление при теперешнем беспорядке повлечет за собою потерю всей артиллерии».
Такая же записка была послана Михаилом Илларионовичем командующему другой
Когда поздно вечером Дмитрий Сергеевич прибыл в кутузовскую штаб-квартиру в Горках, он высказал главнокомандующему свою оценку только что окончившейся великой битвы, которую впоследствии назовут «Битвой гигантов»:
«Я видел своими глазами отступление неприятеля и полагаю Бородинское сражение совершенно выигранным».
Временно исполнявший обязанности командующего 2-й Западной армией генерал от инфантерии Д.С. Дохтуров несколько позднее представил по команде рапорт о действиях подчиненных ему войск в бородинском деле:
«Поставляю обязанностию сим донести, что, прибыв к оной (к багратионовской армии. – А.Ш.), нашел высоты и редуты, нашими войсками прежде занимаемые, взятые неприятелем, как равно и ров, от оного нас отделявший.
Поставя себе важным предметом удержаться в настоящем положении, я сделал нужные в сем случае распоряжения, приказав начальникам отрядов всеми мерами отражать стремление неприятеля и не уступать нисколько мест настоящих. Все исполнили сие с отличным благоразумием и хотя неприятель, принявший намерение опрокинуть непременно наш левый фланг, делал всеми силами под ужасным огнем артиллерии нападение, но покушения сии уничтожены совершенно мерами взятыми и беспримерно храбростью войск наших.
Полки гвардейские – Литовский, Измайловский и Финляндский – во все время сражения оказали достойную русскую храбрость и были первыми, которые необыкновенным своим мужеством, удерживая стремление неприятеля, поражали оного повсюду штыками. Прочие полки гвардейские – Преображенский и Семеновский – также способствовали к отражению неприятеля неустрашимостью.
Вообще все войски в сей день дрались с обычною им отчаянною храбростию, так что со вступления моего в командование до наступившей ночи, которая прекратила сражение, все пункты почти удержаны, кроме некоторых мест, которые уступлены по необходимости отвести войски от ужасного картечного огня, большой вред причинявшего.
Но отступление сие было весьма на малое расстояние с должным порядком и с учинением при сем случае урона неприятелю…»
Когда М.И. Голенищеву-Кутузову стали известны потери Главной русской армии, он приказал отвести войска на шесть верст от поля Бородина к городу Можайску. Дохтуров возглавил 1-ю колонну из войск 2-й Западной армии, а также 4-го и 6-го пехотных корпусов 1-й Западной армии. От Можайска последовало отступление к Москве по Старой Смоленской дороге (по Смолянке). В этой колонне шли полки лейб-гвардии Измайловский, Литовский и Финляндский.
Наградой за день Бородина генералу от инфантерии Д.С. Дохтурову стали бриллиантовые знаки к ордену Святого
Представлен же Дмитрий Сергеевич за Бородино был к Военному ордену Святого Георгия полководческой 2-й степени. Его подвиг в представлении на высочайшее утверждение был описан так:
«В начале сражения командовал 6-м корпусом и удерживал стремление неприятеля с обыкновенною его твердостию; приняв же командование 2-ою армиею после князя Багратиона, распоряжениями своими превозмог все стремления неприятеля на левое наше крыло и с прибытия его к месту не потерял уже ни шагу принятой им позиции».
В Бородинском сражении 6-й пехотный корпус потерял почти 5900 человек, в том числе около 1200 погибшими. 29 августа на его пополнение поступили 2300 ратников Московского ополчения. Затем, уже в Тарутинском лагере, – еще 2700 рекрутов.
…На военном совете в Филях, состоявшемся 1 сентября, командующий 2-й Западной армией генерал от инфантерии Д.С. Дохтуров решительно (по ряду свидетельств) высказался за битву под стенами первопрестольной Москвы, но с некоторыми оговорками. Будущий «проконсул Кавказа» А.П. Ермолов в своих «Записках» рассказывал о том в следующих словах:
«…Генерал Дохтуров говорил, что хорошо бы идти навстречу неприятелю, но после потери в Бородинском сражении многих из частных начальников, на места которых поступившие другие, мало известные, будучи по необходимости исполнителями распоряжений, не представляют достаточного ручательства в успехе их и потому предлагает отступить».
Однако Дмитрию Сергеевичу, «остывшему» после бурного разговора в Филях, пришлось признать, что поля, подобного Бородинскому, под московскими стенами не нашлось. Генерал-губернатор и главнокомандующий в Москве граф Ф.В. Ростопчин по этому поводу вспоминал позднее:
«Мы вернулись с ним (Голенищевым-Кутузовым. – А.Ш.) к костру, где собравшиеся генералы спорили между собою. Дохтуров, который должен был командовать левым крылом, пришел объявить, что нет возможности провести артиллерию по причине обрывистых речных берегов и крутой горы…»
Сам же Дмитрий Сергеевич глубоко переживал оставление Москвы русскими войсками, в рядах которых находился и сам. О том, какие чувства обуревали его (да и не только одного Дохтурова), можно судить по письму супруге:
«…Я в отчаянии, что оставляют Москву! Какой ужас! Мы уже по сию сторону столицы. Я прилагаю все старание, чтобы убедить идти врагу навстречу…
Какой стыд для русских: покинуть Отчизну, без малейшего ружейного выстрела и без боя. Я взбешен, но что же делать?..»
При выходе кутузовских войск из городской черты генерал от инфантерии Дохтуров возглавил 1-ю (правую) армейскую походную колонну. Она состояла из 6-го, 7-го и 8-го корпусов, 2-й кирасирской и 4-й кавалерийской дивизий. Кирасиры двигались в прикрытии артиллерии. Пройдя Калужскую заставу, колонна двинулась по Рязанской дороге на юг от Москвы.