Исторические записки. Том 1
Шрифт:
В число источников прежде всего входят разнообразные [96] архивные материалы в столице и на местах, ккоторым имели доступ Сыма Тань и Сыма Цянь как главные историографы двора, многочисленные записи, доклады, документы. Сыма Цянь сообщает об этом в 17 гл. “Исторических записок”: “Я, слуга своего государя, Цянь, со старанием записал [сведения о] владетельных князьях, начиная с года воцарения Гао-цзу и вплоть до годов тай-чу…” [55] .
55
ШЦ, т. 2, стр. 803.
И в 18 гл.: “Я, [Сыма Цянь], читал о том, как жаловал титулы хоу [император] Гао-цзу своим заслуженным чиновникам, изучал его первые пожалования и причины, по которым они их утрачивали, и скажу: ”Сколь разнится [от прошлого] то, что я узнал!”” [56] .
Упоминавшаяся
56
ШЦ, т. 2, стр. 877.
В 97 гл., в биографии Лу Цзя, Сыма Цянь передает диалог между ханьским императором Гао-цзу и Лу Цзя, из которого явствует, что Лу Цзя составил для императора книгу Синь юй (“Новые речи”). В этой книге Лу Цзя поведал о причинах существования и гибели государств, изложив это в 12 главах. Сыма Цянь пишет: “Я читал двенадцать глав сочинения Лу-шэна ”Новые речи”, в котором он, несомненно, выступает как защитник [своего] века” [57] . Следовательно, книга под таким названием побывала в руках историка.
57
ШЦ, т. 5, гл. 97, стр. 2705. Мы не касаемся здесь проблем, связанных с этой книгой.
Помимо всего этого в распоряжении Сыма Цяня при описании империи Хань были памятники материальной культуры, надписи на сосудах, помогающие глубже понять эпоху. Еще большую роль в этом случае сыграли поездки Сыма Таня и Сыма Цяня по стране, по живым следам событий. [97]
Выше вкратце были охарактеризованы главные источники глав “Основных записей”. Обзор показывает разнообразие источников, которыми пользовался Сыма Цянь, его стремление максимально отразить их в своем труде, часто предоставляя слово самим источникам. На это указывают многочисленные совпадения с трактовкой событий в других сочинениях, интерполяция в текст цитат из памятников, воспроизведение надписей на стелах и т. д. Сумма разных источников, однако, интенсивно перерабатывалась в лаборатории историка, дававшего всестороннее представление о том или ином событии.
Попытаемся теперь определить историографическую ценность и значение отдельных глав “Основных записей”.
Первая глава “Исторических записок” посвящена древнейшему периоду истории — тем предкам китайцев, которые жили на землях, расположенных в долинах крупнейших рек Восточной Азии: Хуанхэ, Хуайхэ, Янцзы, и о жизни которых Сыма Цянь и его современники могли судить по многочисленным устным преданиям (“Я бывал в местах, где почтенные старцы по отдельности и вместе постоянно рассказывали мне о Хуан-ди, Яо и Шуне…” — пишет историк в послесловии к главе), по некоторым уже созданным к этому времени письменным сочинениям и летописям, позднее утерянным. Если исходить из датировки эпохи Инь — XIV–XI вв. до н. э. и принять во внимание гипотетическую датировку эпох Шан и Ся, описанных во 2 и 3 гл., то все, о чем рассказано в 1 гл., можно соотнести с III тысячелетием до н. э., т. е. периодом, отделенным от Сыма Цяня по меньшей мере двумя тысячами лет.
Мифы и легенды, собранные историком, говорят о множестве событий и о деяниях героев древнейших эпох. В них вымысел и фантастика перемежаются с отголосками подлинных далеких процессов в жизни первобытных людей, дошедших до потомков в смутной, измененной форме. “Всякая мифология, — писал К. Маркс, — преодолевает, подчиняет и формирует силы природы в воображении и при помощи [98] воображения…” [58] . В мифах о Суй-жэне, научившем людей добывать огонь, об Ю-чао, построившем жилища на деревьях, Шэнь-нуне, положившем начало земледелию, и других “культурных героях” древности нашли свое отражение борьба человека с природой, определенные этапы развития производительных сил древнего общества. Ко времени Сыма Цяня существовало уже множество легенд и сказаний, в которых история ханьцев началась с самых легендарных героев — “императоров”. В таком развитом классовом обществе, каким была империя Хань, в какой-то степени завершился процесс историзации мифологии, и это достаточно ясно отражено в 1 гл. Под кистью Сыма Таня (который мог быть автором 1 гл.) и Сыма Цяня древнейший период истории Китая изображается в виде достаточно развитого общества со сменяющимися на престоле ди — “императорами”, в распоряжении которых существует разветвленный аппарат помощников и чиновников, войска, законы, т. е. все атрибуты сложившегося государства. По У ди бэнь цзи, уже при Хуан-ди были князья — чжухоу, система жертв и гаданий, верительные бирки; в период Шуня историк упоминает о наличии системы вассалитета, областей, законов, т. е. явлений, характерных по меньшей
58
К. Маркс, Введение (из экономических рукописей 1857–1858 годов), стр. 737.
59
С. Георгиевский, Мифические воззрения…, стр. 116–117.
В силу подобной историзации легендарного периода Сыма Цянь почти совершенно исключил из 1 гл. различную фантастику и “сверхъестественные” явления. Правители, изображенные им, — живые люди, хотя и с необыкновенными талантами и свойствами.
Первая глава Бэнь-цзи отражает в основном древнеконфуцианские традиции, представленные наиболее отчетливо в известной триаде идеальных правителей древности: Яо, Шуне и Юе. Идеализированные изображения этих правителей и их деяний лежали в основе важнейших канонов конфуцианства — Чунь-цю, Лунь юй, Мэн-цзы, Шан шу и др. В главе проводится, хотя и в скрытой форме, идея “воли Неба”, принципы человеколюбия правителя, умеренности наказаний, верности государю, сыновней почтительности. Все это основные идеи и взгляды конфуцианской школы. Правда, в некоторых фразах автора можно усмотреть и влияние воззрений древнего даосизма, например: “[Хуан-ди] следовал законам Неба и Земли, гаданиям по темному и светлому, толкованиям о жизни и смерти, превратностям существования и гибели…”, но они нехарактерны для главы в целом. [100]
Конечно, напрасно было бы в подобных древних сюжетах у Сыма Цяня искать полного соответствия какой-либо одной легенде или схеме. В его генеалогии “императоров” творчески переработаны разные варианты мифов, причем в качестве первого правителя поставлен Хуан-ди, который почти не присутствует в классических конфуцианских построениях. Если сравнить, например, Ши цзи с Чжу шу цзи-нянь, то мы увидим отличия: в “Бамбуковых анналах” между Хуан-ди и Юем лежит 30 поколений правителей, т. е. значительно больше, чем в “Исторических записках”.
При всем том в 1 гл. Бэнь-цзи вдумчивый историк, несмотря на легендарный характер сюжетов, найдет немало косвенных данных, намеков, как-то раскрывающих древнейшие этапы истории китайского народа. В борьбе Хуан-ди с Янь-ди и Чи-ю, в походах против непокорных (сяньюйцы, саньмяо, мань, и) слышны отголоски ожесточенных межплеменных битв той эпохи. Предания о Хуан-ди, женившемся на девушке из рода Силин, о Яо, женившемся на девушке из рода Саньи, о Шуне, взявшем в жены девушку из рода Таотан, Юе, породнившемся с родом Тушань, косвенно говорят о строгом соблюдении, даже в мифах, правил родовой экзогамии. Упоминания во многих преданиях лишь матери героя, а не отца (Гу-соу и Гунь появились явно позднее), частые рассказы о непорочных зачатиях от молнии, дракона, радуги, яйца ласточки и т. д. свидетельствуют о существовании матриархальных отношений, отраженных в мифах. О формах родовой демократии говорят форумы, сеймы, советы при “императорах”, их совещания с сы-юэ, с цюнь-му (старейшины, Совет вождей?), выборы преемников из числа достойных на пост правителя и многое другое.
В главе отмечены определенные этапы в покорении природы древним человеком: “насадил пять видов злаков”, “добывал землю, камни, металлы и яшму”, “добывал богатства у земли”, “обуздывал воды”, упоминаются рост земледелия, гончарного ремесла, торговли, обмена и других видов производственной деятельности, персонифицированных в деятельности легендарных правителей. Таким образом, глава о [101] деяниях пяти “императоров” при всей ее легендарности и лаконичности представляет определенный историографический интерес.