Исторические записки. Том 2

Сыма Цянь

На четырнадцатом году правления (166 г.), зимой, сюнну, решившие перейти границы с целью разбоя, напали на крепость Чжаона и убили [Сунь] Ана — командующего войсками области Бэйди [57] . Император послал трех военачальников стать гарнизонами в областях Лунси, Бэйди и Шанцзюнь [58] . Столичный воевода Чжоу Шэ был назначен командующим императорской гвардией, а начальник охраны внутренних дворцовых ворот Чжан У — командующим колесницами и конницей. Он стал лагерем к северу от реки Вэйшуй, располагая тысячью колесницами и ста тысячами всадников и пехотинцев. Император лично заботился об армии, управлял войсками, отдавал приказы с наставлениями, награждал командиров и солдат. Император хотел сам во главе войск выступить против сюнну, сановники убеждали его [не делать этого], но он никого не слушал. Только когда вдовствующая императрица настойчиво стала требовать от императора [того же], император оставил [свое намерение]. После этого он назначил Чжан Сян-жу, носившего титул Дунъян-хоу, [238] старшим военачальником, Чэн-хоу по имени Чи назначил на должность начальника столичного округа, Луань Бу сделал военачальником и послал их [всех] напасть на сюнну. Сюнну бежали.

57

Чжаонасай — крепость Чжаона, находившаяся в совр. уезде Пинлян пров. Ганьсу. В 110 гл. “Исторических записок” сообщается, что предводитель сюнну со 140 тыс. конников вторгся в ханьские земли. Сжигая по дороге дворцы императоров и князей, шаньюй подошел к району Чанъани. Это было одно из самых крупных вторжений сюнну в ханьский Китай (описание кампании см. в книге В. С. Таскина: “Материалы по истории сюнну”, М., 1968, стр. 47).

58

Цинский Го Сун-тао под тремя военачальниками подразумевает Чжан Сян-жу, Дун Чи и Луань Бу (Ши цзи чжа-цзи, гл. I, стр. 84). Однако, по нашему мнению, следует руководствоваться изложением событий в 110 гл. Ши

цзи и в Цзы чжи тун-цзянь, где названы другие имена: Лу Цин, назначенный в область Шанцзюнь, Вэй Су — в область Бэйди и Чжоу Цзао — в область Лунси (ШЦ, VI, 2901; ЦЧТЦ, II, гл. 15, стр. 497).

Весной император объявил: “С тех пор как Мы стали приносить животных, нефрит и шелк в жертву Верховному владыке и храму предков [59] , прошло до сегодняшнего дня четырнадцать лет. Весь этот долгий срок [60] Мы опекаем Поднебесную и надзираем за ней, не обладая ни нужной мудростью, ни ясностью [мысли], и это вызывает в Нас чувство большого стыда. Пусть будут увеличены числом и расширены алтари для всех жертвоприношений и умножены подношения яшмой и шелком. В прошлом первые наши правители, далеко распространяя свои милости, не требовали за это воздаяния; принося издали жертвы духам гор и рек, [они] не молили о своем счастье; они ставили справа [на первом месте] мудрых, а слева [на втором месте] — своих родственников; они прежде [думали] о народе, а потом о себе, что было чрезвычайно мудро. Ныне я слышу, когда жрецы молят о счастье, они все счастье просят для Нас одних, а не для байсинов.

59

По чжоуским ритуалам, Сын Неба подносил Верховному владыке жертвенного быка — си-ню ***, в храме предков подносил благовещий нефрит — цзя-юй *** или красную яшму, завертывая дары в специальную шелковую ткань — лян-би *** (см. ШСЦ, 19, Ли цзи чжэн-и, кн. I, гл. 5, стр. 227–228). Из текста эдикта видно, что этот ритуал существовал и в начале Хань.

60

Иероглиф сянь *** в данной главе рассматривается комментаторами как подмена мянь *** — “долгий, тянуться”. Такая подмена оправдана, так как в Хань шу употреблен знак ми *** — “далекий”.

Мы крайне стыдимся этого. Ведь если Мы, не обладающие добродетелью, будем единолично пользоваться всеми благами даруемого счастья и ничего не предоставлять народу, то этим только усугубим мои несовершенства. Повелеваю жрецам служить [духам] с превеликим благоговением и ничего не просить у них”.

В это время Чжан Цан, носивший титул Бэйпин-хоу, занимал должность первого советника, он хорошо разбирался в правилах музыки и в календаре. Гунсунь Чэнь из Лу представил государю доклад, в котором излагал порядок кругооборота пяти стихий — добродетелей и говорил, что сейчас наступил период [господства] стихии земли, а коль скоро стихия земли господствует, должен показаться желтый дракон; значит, необходимо изменить [месяц] начала года, сменить цвета [казенной] одежды и разные другие установления и меры [61] . Сын Неба передал доклад первому советнику, чтобы обсудить его с ним. Первый советник отверг доклад, считая, [239] что в данное время господствует стихия воды, поэтому первым месяцем года следует считать десятый месяц и превыше всего надо ставить черный цвет, а коль скоро мнения [Гунсунь Чэня] были неверными, он просил прекратить их обсуждение.

61

О пяти стихиях и их кругообороте см. прим. 2 к 1 гл. (т. I, стр. 221) и прим. 255 к 6 гл.

Первые представления о борьбе и взаимосвязи могучих начал природы, “стихий” появились в Китае в период Инь-Чжоу. Оформились они в определенную систему о пяти добродетельных силах — стихиях у-дэ ***в конце периода Чжаньго в учении Цзоу Яня (в сочинениях Конфуция, Лао-цзы, Мэн-цзы этого учения еще нет). Считалось, что династия Чжоу правила под покровительством стихии огня. Династия Цинь, как видно из 6 гл., считала себя под покровительством стихии воды, победившей стихию огня. Для династии Хань вопрос был решен не сразу, так как учение Цзоу Яня еще окончательно не утвердилось в сознании. Как показал в своем исследовании Гу Цзе-ган, в первом столетии господства дома Хань шла борьба вокруг этого вопроса. Противоборствовали две точки зрения: одна, считавшая, что, поскольку царствование дома Цинь было коротким, стихия воды себя не исчерпала и поэтому покровительствует и Хань; другая, считавшая, что в Хань господствует стихия земли, победившая стихию воды. При Вэнь-ди, несмотря на попытки Цзя И, Гунсунь Чэня и др. закрепить за Хань господствующую стихию земли, для чего было привлечено и знамение в виде желтого дракона, якобы явившегося в Чэнцзи, окончательно сменить представление о господствующей стихии еще не удалось. Только при У-ди окончательно сложилась известная схема, которая выглядела так: при легендарном Хуан-ди господствовала стихия земли, при “династии” Ся — стихия дерева, при династии Инь — стихия металла, при династии Чжоу — стихия огня, при династии Цинь — стихия воды, при династии Хань — снова стихия земли (подробнее см.: Гу Цзе-ган, У-дэ чжун-ши шо-ся ди чжэнчжи хэ лиши, Сянган, 1970, стр. 19–25).

На пятнадцатом году [правления Вэнь-ди] (165 г.) в Чэн-цзи появился желтый дракон [62] , Сын Неба тогда вновь призвал к себе луского Гунсунь Чэня и назначил его на должность боши — ученого мужа [63] , чтобы он разъяснял все, что связано со стихией земли. После этого император издал эдикт, в котором говорилось: “Дух необычайного вида явился в Чэнцзи, он не нанес вреда народу, значит год будет урожайным. Мы лично принесем в окрестностях столицы жертвы Верховному владыке и всем духам. Пусть чиновники, ведающие церемониями, обсудят [их порядок] и не скрывают того, что может утрудить Нас”. Управители и чиновники, а также чиновники, ведающие церемониями, сказали: “В древности Сын Неба летом лично приносил в окрестностях столицы жертвы Верховному владыке, поэтому в названии жертв [появилось слово] цзяо — “предместье””. После этого Сын Неба впервые посетил Юн [64] , чтобы принести жертвы цзяо пяти императорам [65] , эта церемония была исполнена в четвертой луне, в начале лета [66] . Синьюань Пин, уроженец княжества Чжао, увидев необыкновенные испарения-облака, явился к императору и стал убеждать его построить храм пяти императоров на северном берегу реки Вэй. Он думал, что это поможет найти треножники дома Чжоу и обязательно приведет к обнаружению прекрасной яшмы [67] .

62

Чэнцзи — уезд, созданный при Хань, находился на территории совр. уезда Циньань пров. Ганьсу. История о появлении желтого дракона повторяется в 4 и 27 гл. Хань шу (ХШБЧ, I, 146; III, 2103). В более поздних компиляциях — в Це фу юань-гуй (законченной в 1013 г.) и в своде Юй хай, составленном Ван Ин-линем (1233–1296), добавлено еще одно знамение — появление на солнце иероглифа ван *** — “править” (на это указывает и Дабс, ссылающийся на Шэнь Цинь-ханя, — “История ранних Хань”, I, 258). Это знамение, по-видимому, должно было прославлять правление Вэнь-ди.

63

Боши *** — ученые мужи, эрудиты. Это звание появилось еще в период Чжаньго; в циньской империи насчитывалось несколько десятков боши. Согласно Хань гуань-и, при Вэнь-ди находилось не менее 70 таких ученых-советчиков. Ван Го-вэй отмечает, что сначала боши были просто грамотными, опытными людьми, к периоду же У-ди они превратились в начетчиков и знатоков классических конфуцианских книг (см.: Гуань-тан цзи-линь, кн. 4, стр. 1063). Поэтому их стали именовать у-цзин боши (см.: Чжоу Гу-чэн, Чжунго тун-ши, 1948, т. I. стр. 250).

64

Относительно Юн см. прим. 78 к 7 гл.

65

Из 28 гл. Ши цзи явствует, что под пятью императорами здесь понимаются Бай-ди — Белый император, Цин-ди — Синий император, Хуан-ди — Желтый император, Чи-ди — Красный император и Хэй-ди — Черный император, в честь которых и был сооружен жертвенник в Юн (ШЦ, III, 1378).

66

В тексте написано да-ли *** “ответная церемония”. Но, поскольку речь идет об основной церемонии жертвоприношения, что подтверждается описанием в 4 и 27 гл. Хань шу, слово да в нашем переводе опущено.

67

Считалось, что священные треножники — символы власти дома Чжоу — не перешли (или не полностью перешли) к циньскому дому, ибо Цинь рассматривалась конфуцианской ортодоксией как узурпаторская династия. Поэтому перед ханьским домом и ставилась задача найти все треножники, чтобы обеспечить устойчивость власти. Юйин *** — название прекрасной яшмы (по другой версии — прекрасного цветка), которая, по даоским легендам, приносила долголетие. Упоминается в Хуайнань-цзы, а также в “Чуских элегиях” Цюй Юаня (Чу-цы цзи-чжу, кн. 2, гл. 4, стр. 6, Пекин, 1953. Русский перевод строфы: “Я выпиваю настойку из белой толченой яшмы”. См. “Цюй Юань”. М., 1954, стр. 87).

На шестнадцатом году (164 г.) государь лично принес жертвы — цзяо в храме пяти императоров на северном берегу реки Вэй, а поскольку эта церемония исполнялась летом, то предпочтение стали отдавать красному цвету [68] .

На семнадцатом году [правления Вэнь-ди] (163 г.) найден яшмовый кубок, на котором было вырезано: “Владыку людей ожидает долголетие”. После этого Сын Неба изменил счет [годов правления], начав вновь с первого года, и приказал устроить по всей Поднебесной большое пиршество. [240] В том же году раскрылся обман Синьюань Пина, он был казнен вместе с тремя поколениями родственников [69] .

68

Красный

цвет в данном случае символизировал летний расцвет природы.

69

Императору доложили, что россказни Синьюань Пина об эманациях и других знамениях ложны. Обманутый государь приказал казнить его вместе с родней (ШЦ, III, 1383). Это обстоятельство замедлило в сознании людей принятие идеи о покровительстве стихии земли при Вэнь-ди.

На втором году последнего периода [правления Вэнь-ди] (162 г.) государь объявил: “Из-за того, что Мы недостаточно мудры и не в состоянии далеко распространить [влияние наших] добродетелей, в некоторых владениях, лежащих за пределами внутренних земель, нет спокойствия и мира, а живущие в диких землях вокруг нас в четырех направлениях [70] лишены покоя в жизни; что же касается живущих в пожалованных владениях и на императорских землях, то они усердно трудятся, но тоже не находят покоя. Беды и тех и других происходят от того, что Наши добродетели слабы и они не могут достигнуть далеких мест. За последние несколько лет, кроме того, сюнну неоднократно бесчинствовали на границах, в большом числе убивали наших чиновников и народ. Наши же пограничные чиновники и военные командиры не могли разъяснить сюнну наши добрые намерения, чем еще более усилили мои несовершенства. Когда трудности не прекращаются и войны следуют одна за другой уже давно, как могут срединные и внешние владения считать себя в покое? Ныне Мы рано встаем и поздно ложимся, усердно трудимся для Поднебесной, печалимся и страдаем за наш народ. [Мы] постоянно скорбим и потеряли покой, ни на один день не можем забыть обо всем этом. Поэтому Мы посылаем к сюнну послов, которых так много, что каждый следующий видит шапку впереди идущего, а следы колес их возков переплелись на дорогах. Их цель — изложить Наши намерения шаньюю. В настоящее время [сюннуский] шаньюй вернулся на старый путь, он думает о покое алтарей духов Земли и злаков, заботится о получении выгод его народом и сблизился с нами. Мы совместно отбросили мелкие ошибки и вступили на Великий путь, соединились узами братства, чтобы обеспечить покой великому народу всей Поднебесной. Мирные и родственные отношения уже установлены и действуют начиная с нынешнего года” [71] .

70

Историк употребил словосочетание сы-хуан ***,которое в интерпретации Эр-я указывало на окраинные, малонаселенные районы и дикие местности в направлении всех четырех стран света. В древности эти районы называли: Гучжу (на севере), Бэйху (на юге), Сиванму (на западе) и Жися (на востоке), — см. ШСЦ, т. 38, Эр-я чжу-шу, гл. 7, стр. 271.

Во времена Вэнь-ди словосочетание сы-хуан могло обозначать окраинные территории ханьского государства и соседние племенные образования, связанные с Хань различными формами общения.

71

В 110 гл. “Исторических записок” приводится переписка между Вэнь-ди и вождем сюнну — шаньюем Лаошан Цзиюем. Граница между Хань и сюнну была определена по Великой стене (см.: “Материалы по истории сюнну”, стр. 47–49). Письма Вэнь-ди к сюнну и обращение к народу помещены как официальные документы в сборнике древних текстов, составленном Янь Кэ-цзюнем (см.: “Полное собрание текстов…”, т. I, гл. 2, стр. 136–137).

На шестом году последнего периода [правления Вэнь-ди] (159 г.), зимой, один тридцатитысячный отряд сюнну вторгся [241] в область Шанцзюнь, а другой тридцатитысячный отряд вторгся в область Юньчжун [72] . [Император назначил] дворцового советника Лин Мяня командующим колесницами и конницей, повелев расположить войска в Фэйху, Су И, прежнего советника в княжестве Чу, назначил военачальником, повелев расположить войска в Цзюйчжу, военачальнику Чжан У приказал стать с войсками в области Бэйди, начальника области Хэнэй — Чжоу Я-фу назначил военачальником и приказал разместиться с армией в Силю, главу княжеского приказа Лю Ли назначил военачальником и приказал разместиться в Башане. Чжуцы-хоу приказал стать гарнизоном в Цзимыне и быть готовыми к отпору хусцам [73] . Через несколько месяцев хусцы ушли и [ханьские войска] также были отозваны. Поднебесная пострадала от засухи и саранчи. [Из-за бедствий] император умножил свои милости: он приказал владетельным князьям — чжухоу не являться ко двору с дарами, снял запреты [с пользования богатствами] гор и озер, уменьшил число дворцовых одеяний и выездов, сократил число собак и лошадей во дворцах, уменьшил количество телохранителей и чиновников при дворе, открыл казенные хранилища зерна, чтобы помочь бедствующему населению, и разрешил народу продавать свои ранги [74] .

72

Юньчжун — область, созданная при династии Цинь на землях бывшего княжества Чжао. Располагалась на территории совр. Автономного района Внутренняя Монголия.

73

Названные пункты имеют следующие координаты: Фэйху — проход в горах в совр. уезде Лайюань пров. Хэбэй; Цзюйчжу — горы на севере совр. пров. Шаньси, проходы в которых использовались для проникновения сюнну; Силю — северо-запад совр. уезда Сяньян пров. Шэньси, на северном берегу р. Вэйхэ; Башан — долина восточнее г. Чанъань (см. прим. 86 к 7 гл.); Цзимынь — на северо-востоке уезда Сяньян пров. Шэньси.

Таким образом, против сюнну были выставлены как бы два эшелона войск: в первый входили отряды, занявшие горные проходы и важные пункты на севере в совр. пров. Хэбэй, Шаньси, Шэньси; во второй — гарнизоны, располагавшиеся на ближних подступах к столице Чанъани и прикрывавшие ее с севера.

Термин ху — хусцы уже встречался в 6 гл. и служил для общего наименования северных и северо-западных “варварских” племен, в первую очередь сюнну.

74

Упоминание о продаже рангов можно понимать как разрешение местным старейшинам, низшей знати, главам кланов, а также, вероятно, и более знатным лицам торговать своими рангами и титулами, чтобы справиться с голодом. Слово минь — “народ” носит здесь, разумеется, весьма условный характер.

С тех пор как император Сяо-вэнь прибыл из владения Дай и вступил на престол, прошло двадцать три года. [Но за это время] количество дворцов и палат, парков и угодий для животных, число лошадей и собак, одеяний и колесниц не возросло: если что-либо сулило неудобства [народу], император сразу же отменял это на благо людям. Как-то он задумал соорудить открытую террасу и созвал мастеровых рассчитать стоимость постройки. Оказалось, она обойдется в сто цзиней золотом. Тогда государь сказал: “Сто цзиней золотом — это столько, сколько стоит имущество десяти семей среднего достатка. Удостоившись получить дворцы и палаты предшествующих императоров, я постоянно опасаюсь, как бы не опозорить их, зачем же мне сооружать еще эту террасу!”.

Император обычно носил одежду из грубого шелка, своей любимой наложнице Шэнь приказал, чтобы ее платья не [242] волочились по земле. На занавесях и пологах нельзя было вышивать узоры. Всем этим он хотел показать, что простотой и скромностью он являет собой пример Поднебесной. При постройке усыпальницы в Балин сосуды делались из глины, было запрещено применять для украшения золото, серебро, медь и олово, не стали сооружать надмогильный курган. Этим [император] хотел сберечь средства, чтобы не обременять народ тяготами. Когда Наньюэ ван вэй [Чжао] То сам объявил себя императором У-ди, то император [Вэнь-ди] все же призвал братьев вэй То и принял их с почетом, ответив на их действия добродетельным поступком. Вот почему [Чжао] То отказался от титула императора и признал себя слугою [династии Хань] [75] . [Император] заключил с сюнну договор о мире, основанном на родстве, когда же сюнну в нарушение договора вторглись [на земли Хань], творя разбой, он только приказал быть готовыми к защите на границах, не посылая войск в глубь территории [сюнну],потому что боялся затруднить [жизнь] и обременить народ.

75

Подробнее эти события изложены в 113 гл. “Исторических записок” (ШЦ, VI, 2970). Вэй — не фамилия, а чин правителя южных племен — юэ. Его фамилия Чжао.

Когда У-ван [Лю Пи], ложно сославшись на болезнь, перестал являться ко двору, [Вэнь-ди] даровал ему низкий столик и посох [76] . Хотя некоторые из сановников, например Юань ан, высказывали свои советы в весьма резких выражениях, [император] все же часто заимствовал [их предложения] и использовал их [77] . Когда обнаружилось, что некоторые его сановники, например Чжан У и другие, берут взятки золотом и деньгами, император открыл свою кладовую и пожаловал им золото и деньги, чтобы устыдить их, но не отдал сановников в руки судей. Он всеми силами стремился с помощью, добродетели изменить народ к лучшему, и в землях среди четырех морей царило изобилие и богатство, [а в народе] процветали установленные нормы поведения и чувство долга [78] .

76

Цзи *** — маленький столик на низких ножках, за которым сидели на циновках. Чжан *** — “посох, трость”, которой пользовались пожилые люди (при дворе разрешалось появляться с посохом только по достижении 80 лет). Такой дар мог означать признание старости и немощи (словосочетание цзи-чжан встречается в Ли цзи, — ШСЦ, 19, стр. 101, 170 и др.).

77

О советах Юань Ана см. также 101 гл. (ШЦ, V, 2739–2742).

78

Весь раздел главы, повествующий о милостях Вэнь-ди, его действиях и поведении, со слов “[Из-за бедствий] император умножил свои милости…” в Хань шу помещен с незначительными изменениями в эпилоге 4 гл., от имени самого историка Бань Гу после слов: цзань юэ *** [ХШБЧ, I, 154–155]. Это дало основание Г. Дабсу предположить, что весь раздел интерполирован в “Исторические записки” из “Истории ранних Хань”. Текстуальные различия английский синолог объясняет тем, что в распоряжении интерполятора был якобы более ранний вариант эпилога Бань Гу (“История ранних Хань”, I, 272). Однако можно предполагать и обратное: Бань Гу взял для эпилога текст Сыма Цяня (на это указывали Фу Янь, Вал Сянь-цянь и др.). В целом следует отметить, что образ Вэнь-ди явно идеализирован, его добропорядочность и милости, им даруемые, преувеличены.